Боевой устав эльфа - Олег Никитин

Фундис не оставалось ничего другого, как прыгнуть на Стволова сверху. Видимо, девушка собиралась повторить его собственный прием, приведший к победе над Нуггаром. Она не учла одну маленькую деталь – Федор ждал этого и был готов противодействовать. Он поймал руку прекрасной соперницы и сдернул ее со скользкой от грязи спины. Фундис оказалась точно под ним. Дальнейшее стало делом техники, отработанной в постельных поединках со страстной Зийлой. Несколько секунд, и маджаи, как было обещано Федором, лежала на лопатках.

– Все равно не сдамся! – выдавила она, предпринимая тщетные попытки освободиться. – Лучше утопи меня в этом вонючем дерьме!

Федор посмотрел в красивое даже под слоем грязи лицо и ослабил хватку. Потом поднялся на ноги.

– Ничья, – объявил он.

Публика молчала, потрясенная невиданно глупым поступком. Гаунадар уважает только беспощадных победителей!

– Хорошо, ничья, – согласились старейшины после долгого и достаточно бурного совещания. – Но поскольку Гаунадар ничьих не признает и презирает чувствительных воинов, амулет победителя ты не получишь. И еще – блистательная маджаи обязана заплатить за великодушие этруска, который отказался от победы. Требуй свою награду, Федр!

Комиссар не думал ни секунды.

– Я требую поцелуй прекрасной маджаи! Но сперва смойте с наших физиономий грязь.

Поначалу губы Фундис были твердыми, как древесные корни, но быстро расслабились и разомкнулись, выпустив на волю горячий язычок. Федор задохнулся от счастья. Ему показалось, что еще мгновение – и все его интимное здоровье воспрянет ото сна с невиданной силой. Но в следующий момент язык эльфийки исчез, а в нижнюю губу комиссара с силой впились острые зубки. Маджаи оттолкнула бывшего фаворита и пошла к выходу с арены, ступая по скользкой грязи уверенно, словно по подиуму.

Получив полный комплект восторгов, заманчивых предложений от местных девушек и чисто символическую награду в три дюжины флоринов, комиссар в печали отправился к морю, отмываться. Амулет Гаунадара вернулся-таки к Нуггару, чему гоблин несказанно обрадовался. Собственно, он заслужил этот кусок глины как никто другой, проведя несколько непростых боев перед схваткой со свежим комиссаром.

Прочие же золотоискатели просто радовались, что снова грязны, но при этом пахнут «цветами».

Похоже, благодаря божеству грязи Федору удалось полностью восстановить утраченный среди солдат всех рас авторитет и даже немного нарастить его.

Федор наблюдал с утеса над пристанью, как местные и пришлые дроу управляются с починкой килботов. Торчать в лагере он считал излишним, чтобы не мозолить глаза маджаи, не мешать заготовке фуража и починке обмундирования. В поселке тоже старался появляться как можно реже. Он прогуливался по окрестностям или же любовался морем. Увы, с каждым часом оно пусть незаметно, но отступало все дальше.

Вот-вот, едва законопатят последнюю щель, должна была начаться погрузка армейского скарба и запасов продовольствия. Команды были укомплектованы местными моряками, суда сданы в аренду ополчению. Знатное приношение шиндилринцев богу слизи Гаунадару порадовало главного адепта секты, помогло скорейшим образом уладить все формальности и даже скостить оплату.

Отож загнал черепах в прибой и грубой щеткой драил им панцири.

То и дело взгляд комиссара натыкался на нервного Борьку, который со вчерашнего дня не мог вести себя спокойно и почти не отходил от берега Донигартена. По большей части бегемот валялся под пристанью, на мелководье, иногда бегал к Яме Кровавой слизи и окунал в нее нос. Свой шестиколесный бассейн он полностью забросил.

– Его время пришло, – пропел над ухом комиссара ветер.

Дул он здесь исключительно с моря, и плавание наперекор стихии предстояло нелегкое. Но такое уж было свойство местного климата, неизменное от века. В результате воздушные потоки сталкивались над Гауной. Раз в несколько лет это приводило к ливням и даже грозам. Особенно во времена разлива магмы.

Федор покрутил головой. Старый прорицатель на пару с Минджуку обнаружились поблизости – они неторопливо шли к пристани. Волосебугу словно услышал мысли Стволова и ответил на них, призывно помахав комиссару рукой.

Тот спустился с утеса и проследовал за подозрительной парочкой. После достопамятной истории с веревкой и туфовым «ковчегом», отшельник и особенно его помощник внушали комиссару некоторое подозрение. А пакостная попытка Минджуку продать военачальников коровичам так и вовсе тянула на грубую провинность. Недаром Боксугр профилактически штрафовал этого ушлого гоблина.

– Чье время пришло? – спросил Федор.

– «Личинки» речного монстра. Мы должны отпустить Бориса, – пояснил Минджуку. – Сир Прорицатель уже все захватил для обряда.

– Что значит отпустить?

Гоблин с готовностью раскрыл горловину мешка. Показалась связка перьев.

– Борька вернулся домой, – простучали ритуальные кости. – Море Донигартен – родина его предков. Если мы не отпустим его сейчас, он будет нам жестоко мстить.

– Ну так пусть плывет, – проворчал Федор. – Дезертир толстокожий!

– Он не может без вашего одобрения, сир. Вас связывают слишком прочные ментальные узы.

Словно подтверждая «слова» камней под ногами, бегемот выскочил из-под пристани, метнулся к Стволову и прижался мордой к ноге. Все его движения были чрезвычайно дергаными, пасть то и дело открывалась, из нее обильно сочилась слюна. Штанина моментально намокла.

– Ладно, Наср с тобой, приятель, – Федор вздохнул и потрепал боевого товарища за ухом. – Плыви, камрад! Еще что сделать? – спросил комиссар у отшельника. – Надеюсь, целовать его не придется?

– Не сегодня! – «хрюкнул» бегемот.

– Давайте удалимся отсюда. Как бы чего не случилось, – сказал Минджуку.

Дроу, латавшие посудины, с любопытством посматривали на пришельцев. Чтоб избегнуть их праздного внимания, экспедиционеры отошли от верфи на сотню-другую шагов, и Волосебугу приступил к ритуалу. Для начала он пощекотал перьями нос Федора, потом ими же – морду Борьки. Потом ненадолго примерил Стволову мерзкую маску, погремел у него над ухом глиняной фигуркой… Борьке заметно полегчало, он развалился в прибое и заревел от счастья. Однако уплывать не торопился и как будто чего-то требовал от колдуна.

– Так я и думал, – прошумела волна. – Отойдите, друзья. Если я правильно помню…

Волосебугу достал из мешка погремушку и отослал помощника с Федором подальше.

Через пару минут его мерного танца с Борькой начала происходить удивительная метаморфоза. Морда отяжелела, вытянулась, тело стало быстро увеличиваться в размерах, лапы превратились в массивные ласты. Из задранной к небесам глотки зверя вырвался восторженный рев. Как будто в ответ на этот вопль, сверху громыхнуло, сверкнула молния. Порыв ветра бросил в физиономии Федора и Минджуку пригоршню небесной влаги. Заморосило.

– Ну дает, Борис! – восхищенно протянул комиссар. – Сейчас же проглотит нашего прорицателя!

Однако бывшая «личинка», достигнув размеров в половину дракона-зомби, мотнула огромной башкой и кувырком через спину упала в море. Поднялась колоссальная волна. Над водой взметнулся остроконечный хвост наподобие драконьего, со свистом рассек воздух и пропал в волнах вслед за Борькиной тушей.

– Плыви, друг бегемот! – напутствовал боевого товарища Стволов.

Волна вынесла на берег мокрого, отплевывающегося Волосебугу с прилипшими к черепу седыми космами. Федору с Минджуку пришлось волочь утомившегося колдуна в поселок. Идти самостоятельно он практически не мог.

Поначалу рапторы, несмотря на завязанные глаза, ревели на каждой волне. Их разместили на одном килботе, заперев в отдельных клетках. По счастью, в экспедиции их было всего трое.

Черепахи с хорхоями расположились на другом плоскодонном судне. Солдат распределили так, чтобы килботы и шмаки не затонули от перегруза. Всего из Гауны отчалило пять судов. Помимо армии Шиндилрина, они несли в трюмах скопившиеся в поселке товары – изделия из кожи хорхоев, костную муку, мешки с горохом, соусы из плесени, лишайников и дождевых червей, бидоны с пиявками… Засуха не должна была помешать торговле.

Торжественное отплытие армии из Гауны было грубо сорвано появлением морского монстра – вчерашнего Борьки. Пресноводный гигант с шумом возник из волн и всем видом показал, что готов передвигать корабли своей мускульной силой. Даже хвостом поработал, подталкивая килбот с командным составом.

Поколебавшись, Фундис позволила Заковым подчиненным связать корабли в цепочку с помощью крепких ремней. К носу ведущего килбота приладили плавучий «аркан». В него-то и продел Борька скрученый в кольцо хвост. Затем поднатужился и поплыл в открытое море с приличной скоростью. Прямоугольные паруса пришлось спустить, чтобы не тормозили ход.