Боевой устав эльфа - Олег Никитин

Черепаха ползла к границе траппы. Вел ее неутомимый Отож, а на передних местах устроились Зак, Волосебугу и его подозрительный помощник Минджуку.

– Куда это мы? – спросил Стволов.

Все от неожиданности вздрогнули, но увидев, что это не гровел и не зомби, заулыбались.

– Скоро увидишь! – ответил афроорк.

Оказывается, магическая сила младшей жрицы и впрямь восстановилась в достаточной мере. Призвав на помощь несколько послушниц Ллот из числа воительниц, а также известного высокими душевными качествами отшельника Волосебугу, Хино направилась к краю траппы – строить «ковчег» из туфа. Другого способа преодолеть океан магмы у войска не было. Обход препятствия окольным путем грозил затянуться на месяц, если не больше. Вместе с чародейками выдвинулась дюжина пехотинцев для подсобной работы и транспортная черепаха золотоискателей. А также Зак, приглашенный подругой в качестве зрителя и для моральной поддержки. Федор позавидовал таким теплым отношениям.

– А тебя кто позвал? – поинтересовался афроорк. – Хино сказала, что присутствие посторонних во время кораблестроительства нежелательно.

– Я для вас уже посторонний? Может, прикажешь мне выпрыгнуть и отправиться в лагерь? Стать отшельником в каменной пустыне? Крепка же твоя дружба, чувак!

Маггут не успел ответить. Прорицатель Волосебугу взмахнул рукой, медленно сжал пальцы в кулак. Тотчас с лязгом приотворилась бойница в панцире, и из отверстия послышался голос, будто бы сотворенный из завываний горячего ветра:

– Пусть комиссар остается. Под мою ответственность.

– Вот спасибо, сир, – горько отозвался Федор.

– Да не собирался я тебя выгонять, – запоздало сообщил Маггут. – У меня и власти такой нет. Ты пока еще комиссар в нашей армии.

Тем временем отряд достиг оконечности траппы. Застывшая туфовая корка обрывалась неровным и гладким, словно подтаявшее масло, откосом. Внизу, в каком-то локте от края тяжело колыхалась багровая, с алыми прожилками лава. По всем законам мироздания, жар от нее должен был остановить людей и эльфов много шагов назад, но этого не произошло. Колдовская защита Хино работала надежно, как гремлинский хронометр.

Младшая жрица осмотрелась, не слезая с хорхоя. Все ждали ее решения.

– Отколем вон тот кусок, – сказала она наконец и протянула руку в направлении одного из немногочисленных «языков» траппы, выдающихся в лавовое море подобно корпусам ледоколов. – Он достаточно крупный. Что скажешь, прорицатель, справимся?

Волосебугу кивнул, одобрив ее выбор.

– За работу, девочки, – сказала Хино. – Вы знаете, что делать.

Послушницы двинулись к выступу, Отож погнал черепаху следом. Неспешно, однако слаженно дроу начали вынимать из «кузова» маленькие костяные колышки и вгонять их в корку ударами костяных же молотков. Через двадцать минут выступ траппы был огорожен ровным полукруглым частоколом. Размерами он получился с два-три полковых плаца. Внутри площадки вбили три бронзовых столбика с кольцами на вершине и еще три таких же – за ее пределами. Этим занимались Зак и Федор, как самые физически крепкие среди «корабелов». В кольца продернули шелковистый несгораемый трос, соединив будущий «ковчег» с берегом растяжками.

Все, кроме Хино, Волосебугу и Минджуку, отошли на безопасное расстояние.

Отшельник достал из-под одежды гоблинскую погремушку и закружился в дикарском танце. Помощник повторял его движения в зеркальном варианте, сопровождая колдовство пронзительными выкриками на два голоса – за себя и за босса. Хино взирала на действия гоблинов с явным одобрением. Вскоре раздался громкий хруст, и между некоторыми колышками зазмеились еле заметные трещинки.

Уставшие шаманы остановились, обливаясь потом и тяжело дыша. За дело взялась жрица Ллот. Она действовала не так шумно, однако куда более эффективно. Привстав на стременах своего хорхоя, Хино протянула тонкие персты в сторону будущего «ковчега» и негромко заговорила на языке Паучьей Королевы. С кончиков пальцев сорвались бледно-голубые разряды. Поднялся ветер – влажный и прохладный. Он распахнул плащ на груди жрицы, да так широко, что стали видны грудь, покрытая глифами чародейских татуировок. Федор одобрительно хмыкнул, но осекся под взглядом ревнивого афроорка.

Трещины начали расширяться, множиться. Хруст ломаемой туфовой корки сделался оглушительным – и вдруг весь выступ отделился от берега и величаво закачался на жидкой лаве подобно гигантскому плоту. Костяные колышки попадали вниз, где вспыхнули и растаяли как кусочки сахара в кипятке.

Хино обессилено опустилась в седло.

До звона натянулись канаты, удерживающие «ковчег». Послушницы бросились к хорхою жрицы и начали медленно подталкивать его, уводя подальше от плюющейся раскаленными брызгами щели. Магии на то, чтоб удерживать жар и управлять червем, у Хино не осталось. Зак тоже побежал к своей возлюбленной. Федор велел Отожу отогнать черепаху от опасного берега, а сам осмотрелся, не надо ли кому срочно помочь.

Возле одного из столбиков копошились Волосебугу и Минджуку.

– Комиссар! – закричал помощник отшельника, увидев, что Федор свободен. – Скорей сюда! Узел развязывается!

Стволов бросился на помощь.

Гоблины бестолково цеплялись за узел. Трос скользил под их слабыми пальцами, словно змея. Казалось, что кто-то невидимый целенаправленно ослабляет виток за витком, распускает петлю за петлей. Самым странным казалось то, что трос при этом не был натянут и свободно лежал на траппе. Федор успел буквально в последний момент. От узла не осталось даже воспоминания, гладкий серебристый конец уже практически выпал из кольца. Комиссар перехватил его на лету.

В тот же миг лавовый остров мотнуло. Трос натянулся. Только что скользкий, он сделался вдруг ужасно клейким. Ладони прилипли к нему намертво, и Федор взвился в воздух, словно какой-нибудь Тарзан. Внизу стремительно промелькнул край траппы, открылась пылающая расщелина между берегом и «ковчегом». Стволов падал прямо в нее!

Но боги Подтеменья, видимо, посчитали, что отдавать эту «фигуру» в занятной партии «Шиндилрин против Самата» еще рано. То ли под каменной плитой открылось лавовое течение, то ли Хино сжалилась-таки над экспедиционером. Махина «острова» качнулась на раскаленных волнах и сместилась на локоть-другой. Федор брякнулся на твердое. Трос вновь стал скользким. Ладони обожгло, однако комиссар не обратил внимания на боль. Он вскочил и с воплем бросился подальше от раскаленного края. Остановился лишь, когда отбежал на десяток шагов.

На ладонях явно готовились вскочить алые пузыри. Вся компания “корабелов” замерла на безопасном расстоянии и напряженно наблюдала за комиссаром. Видимо, он был им все же не окончательно безразличен.

– Ты в порядке, брат? – крикнул Маггут.

– Терпимо. Заберите меня отсюда!

– Пока не можем. Хино еще слишком слаба, чтоб строить для тебя ледяной тоннель. Попробуй сам перепрыгнуть на берег! Или жди армию. Ко времени погрузки охладительная магия восстановится.

Федор со страхом глянул на пышущий жаром разрыв между «ковчегом» и траппой.

– Лучше подожду здесь. Только поспешите.

– О’кей! Кидай нам трос.

– Да ну его к Матери Грязи! Вдруг в лаву упадет? Или к рукам прилипнет?

– Это в твоих интересах, чувак. Если камень уплывет, тебе конец! – жизнерадостно вскричал комдив.

За переговорами никто не заметил, как рядом появился Ил-Лаарт. На спине у него, по обыкновению, восседал Пуп.

– Этруск, ты куда это собрался? – рявкнул Пожиратель Плоти. – Хочешь смыться? И это сейчас, когда Пуп научился говорить «папа»? Не выйдет! Забыл, что ты – моя следующая жертва?

Он ссадил гоблина на землю и пулей перелетел на плавучий остров. Федор пикнуть не успел, как вновь оказался в воздухе – только на сей раз его держали за шкирку, словно котенка. И сам он вцепился в золотую пластину на туловище полубога, от которой по обожженной коже разлилась целительная прохлада. Параллельно с комиссаром летел развязавшийся трос – Пожиратель попутно прихватил и его.

Через секунду Стволов стоял возле черепахи, хватая ртом воздух. Сердце колотилось как сумасшедшее.

– Запомни, этруск, от золотого Угря еще никто не сбегал, – удовлетворенно сообщил Ил-Лаарт. Затем поманил плавником Пупа. – Дружок, примотай-ка трос, как ты умеешь. А то этим неумехам я бы и слюнявчик ребенку повязать не доверил.

Под удивленными взглядами бельмастый заика сноровисто и уверенно взялся за работу. Коричневые руки так и мелькали. Скоро третья растяжка была закреплена прочным морским узлом.

– Лишенец пусть и не болтлив, но руки ему будто от меня передались – «золотые»! – с нелюдоедской нежностью похвастался Ил-Лаарт, подставил Пупу передний плавник, чтоб гоблину было удобней забираться на спину, и был таков.