Жизнь цирковых животных - Кристофер Брэм

Тоби закивал, что-то обдумывая, потом снова закивал:

– Надеюсь, Генри понравится.

– Даже если нет, понять-то он поймет, – пожал плечами Фрэнк. – Что у него, провалов не было?

– У Генри Льюса? Нет. Нет, у него не бывает. – И тут до Тоби дошло. – Вы думаете, это провал?!

59

Зал разразился овациями. В гримерную аплодисменты доносились шумом дождя или шквального ветра. Джесси не уставала удивляться этому: производимый людьми шум казался естественным, словно капризы погоды.

– Похоже, им понравилось, – сообщила она представителю «Нью-Йорк Таймс».

– Хмм! – ответил представитель.

Она сидела в гримерной Генри с тем самым Кеннетом Прагером. Критик крепко сжимал в руках блокнот и отказывался вступать в разговор. Джесси видела его по телевизору, встречалась на людях – на прошлой неделе в школе № 41, – но ни разу не оставалась с ним наедине. Прагер оказался выше ростом, чем ей запомнилось, крупнее, но вместе с тем бледнее и суше. С виду – бухгалтер, а не театральный критик. Впрочем, у Джесси был приятель-бухгалтер, отличавшийся умом и чувством юмора.

– Вы всегда носите костюм? – спросила она.

– Разумеется, нет. Не успел переодеться.

Прагер ежился от самых невинных вопросов. Подкалывать его – одно удовольствие.

– Значит, костюм не обязателен? Вы могли бы надеть и гавайскую рубашку?

– Прошу прощения, мисс…

– Дойл. Можете называть меня Джесси.

– Мисс Дойл. – Фамилия не насторожила его. – Вы вовсе не обязаны меня развлекать. Я могу посидеть один и подождать мистера Льюса.

– Мне это нетрудно. Тем более мне предстоит вас знакомить.

Трудно поверить, что этот долговязый и тощий тупица в сером костюме одним росчерком пера создавал и уничтожал репутации. Бродвейский Стервятник! И внешне смахивает на стервятника.

О приближении актеров возвестил нарастающий шум, словно со сцены отхлынул поток воды. Прагер осторожно поднялся.

Генри распахнул дверь и остановился.

– Кеннет Прагер! «Нью-Йорк Таймс»! – Он радушно протянул руку. В глазах критика вспыхнул огонек любви – не гомосексуального влечения, а искренней любви к театру. Такая же искра, подумала Джесси, сияла в глазах отца, когда речь заходила о лучшем игроке в бейсбол или герое-полицейском.

– Значит, так, – в суховатой манере Хакенсакера ответил Генри, пожимая гостю руку. При этом он растерянно моргал. После спектакля он часто выглядел, как наркоман. – Джесси! Который час?

– Без двадцати одиннадцать. – Занавес опустился на несколько минут позже обычного.

Он махнул рукой, выпроваживая ассистентку.

– Вы тоже пока удалитесь, – попросил он Прагера. – Не стоит делать наше интервью слишком интимным, верно? Это же семейная газета, и все такое. Я вас не задержу.

Прагер, слегка обиженный, вышел в коридор.

– Очень жаль, – извинилась Джесси, – нам еще надо попасть на другое представление. Мне следовало вас предупредить: после спектакля он весь на нервах. Целый день отработал. Телестудия, радио и все прочее.

– У меня тоже был нелегкий день. – Прагер все еще прикидывался, будто ничего не произошло. – Хочется поскорее попасть домой.

Мимо прошла принцесса Сентимиллия, оглянулась на Прагера. Тот отвернулся, словно боясь быть узнанным.

Дверь распахнулась и появился Генри, уже переодетый – простая рубашка, джинсы, нарядный льняной жакет. Душ он принять не успел, зато полил себя одеколоном.

– Идем, – пригласил он. – Вы из «Таймс»? Извините, мы торопимся. Нужно заглянуть на спектакль к друзьям. Можете взять интервью по дороге? Крюк небольшой.

Через боковую дверь они вышли в переулок. Навстречу ринулась целая толпа поклонников.

– Нет! – крикнул Генри. – Только не сегодня. Приходите завтра. Завтра я дам вам все, чего захотите.

Как ни странно, поклонники отступили.

– Опаздываю, опаздываю! – выкрикивал Генри, удирая. Белый Кролик, да и только, подивилась Джесси.

Автомобиль дожидался у обочины. Саша уже открыл дверь в надежное убежище. Все устроились сзади: Джесси слева, Генри посередине, а Прагер справа. На переднем сиденье Джесси заметила «Гамлета» в бумажном переплете – Саша съездил и купил, пока шел спектакль.

– Западная Сто Четвертая, – скомандовал Генри. – Побыстрее, дружок. Который час?

– Без четверти одиннадцать, – ответила Джесси. – Все равно без вас не начнут.

– Ты так думаешь?

Прагер возился с диктофоном размером с пачку сигарет. Направил микрофон на Генри.

– Мистер Льюс! Приступим?

– О нет! Зовите меня Генри. Очень вас прошу. С каждым днем я становлюсь все больше похож на американца. Хватит с меня английских формальностей.

– Этот человек – не американец, – съязвила Джесси, – он из «Таймс», они там родных детей величают мистерами и мисс.

– Генри, – твердо, с нажимом выговорил Прагер. – Вы – один из лучших актеров нашего времени. Вы играли все роли, от Шекспира до Беккета. Теперь пробуете свои силы в мюзикле. Говорят также, что вам предстоит играть в кино коварного злодея…

– Бип-бип, – жизнерадостно прогудел Генри. – Жизнь идет.

– Итак, – продолжал Прагер, – считаете ли вы себя большим актером, вынужденным по финансовым соображениям спуститься на уровень массовой культуры? Или вам нравится пробовать себя в самых разных ролях?

Неплохой вариант банального вопроса, отметила про себя Джесси, и сразу же намечен удачный ответ. Этот Прагер, как ни крути, профессионал.

– Да, я хочу испробовать все, – подхватил Генри. – Высокое искусство, среднее, низкое. Можете считать меня потаскухой. Счастливая потаскуха всех театральных жанров.

Прагер заерзал. Не слишком-то подходящее высказывание для «Таймс».

Какой-то Генри сегодня легкомысленный, раскованный. Неужели успел курнуть в гримерной?

– Разве в первую очередь вы не театральный актер?

– О, нет. Лично я считаю себя… Прошу прощения. Джесси! – обернулся он к помощнице. – Ты смотрела эту пьесу? У Тоби полноценная роль или на выходах?

– Нет-нет, – заверила его Джесси. – Большая роль.

– Это хорошо. – Он снова переключил свое внимание на Прагера. – Еще раз прошу прощения. Так о чем вы говорили?

Так вот оно в чем дело! – наконец сообразила Джесси. Это он из-за Тоби весь извертелся. Настал день славы, теле-интервью, больших денег, а он думает только о здоровенном тупом блондине. Даже трогательно.

Машина неслась по Бродвею. Прагер попытался задать очередной вопрос.

– Некоторые ваши однокашники из «Королевского Шекспировского» выбрали в итоге карьеру, далекую от профессионального театра.

– Например, наш милый Алан Рикман? – безразлично уточнил Генри. – Самая его удачная роль – «Крепкий орешек».

– Есть ли что-то общее между ролью вкрадчивого любовника маленьких девочек из «Гревиля» и какой-либо вашей шекспировской ролью?

– Хмм. Похоже на Гамлета.

– Как интересно! Почему?

– Откуда мне знать? Всех всегда сравнивают с Гамлетом, Саша свернул в узкий проулок и остановился перед старым зданием с брезентовыми навесами.

– Что такое? – удивился Генри. – А где же театр?

– Они играют не в театре, а в своей квартире, – пояснила Джесси.

– Занятно придумано. Откройте скорее дверь!

Джесси отворила дверцу со своей стороны и вышла.

– Мы же не закончили! – возопил Прагер.

– После спектакля, – пообещал Генри. – Пойдем, посмотрим все вместе. Потом закончим. Честное слово. – И он, не оглядываясь, ринулся по тротуару к подъезду.

Наклонившись, Джесси через приоткрытую дверь заговорила с Прагером:

– Он же артист. Ненормальный, как все они.

Прагер выключил диктофон и засунул его во внутренний карман пиджака. Этого типа из «Таймс» тоже нормальным не назовешь.

– Мне очень жаль. Честное слово. – Ей и впрямь было неловко. Не то, чтобы она сочувствовала Стервятнику, однако не хотелось восстанавливать против Генри «Таймс». – Ему необходимо посмотреть этот спектакль, – продолжала Джесси. – Не столько из-за самой пьесы, сколько из-за одного человека… Ну, вы же понимаете.

– Могли бы предупредить, – проворчал критик, – а не гонять туда-сюда.

– Извините, – повторила Джесси. – Может, подниметесь наверх и посмотрите представление? Коротенькое. Полчаса. Плюс-минус. – Точно она не помнила.

Прагер так и сидел, забившись в уголок, пыхтя и что-то обдумывая.

– Полчаса?

– Около того. – Как отнесется Фрэнк к появлению Джесси в сопровождении критика из «Таймс»? Все простит или обозлится еще больше?

Прагер покачал головой.

– Лучше я подожду здесь.

– Не хотите подняться?

– Нет. Буду ждать в машине. Я бы предпочел взять такси и вернуться домой. Но я подожду, потому что до сих пор я не услышал ничего внятного.

– Хорошо. Спасибо большое. Очень ценю, поверьте, – зачастила Джесси. – Вы едете в центр? Мы можем вас подвести.

– В этом нет необходимости.

– Как скажете. До скорого. Саша присмотрит за вами. – Захлопнув дверь, она постучала костяшками пальцев в окно водителя. Стекло опустилось. – Не выпускай его, – шепотом распорядилась она.