Синие дали - Александр Павлович Беляев

Виктор, словно оправдываясь, развел руками:

— Рычит, спасу нет. Даже есть ничего не желает, — ответил он.

Иван Семенович досадливо покачал головой и, нагнувшись, потрепал Каро за шею. В ответ пес жалобно заскулил и, лизнув хозяину руку, громко залаял.

— Успокойся, Каро, — ласково проговорил Иван Семенович, — ну что ты лаешь? Медведи тебе не сделают зла, ты не сердись.

Он хлопнул себя по груди, и собака, вытянувшись во весь рост, тотчас же положила передние лапы ему на плечи.

— Вот так, вот так, — ласково погладил ее по голове Иван Семенович, — успокойся.

Но Каро только скулил и скулил, будто жаловался на что-то. Павлов откашлялся в кулак.

— Зря мучаете собаку, — коротко сказал он, — все равно дружбы у них не будет.

Иван Семенович поставил Каро на землю:

— Ничего, помирятся!.. — твердо сказал он. — А где медвежата?

Он подошел к кровати. Медвежата, свернувшись клубочком, спокойно спали.

— Ну и звери, как дети! — улыбнулся Иван Семенович. — Наелись, наигрались — и спать. Пусть пока живут вместе. Привыкнут, — уверенно добавил он.

И медвежата остались. Поместили их на улице, но они часто бывали в палатке и очень скоро освоились в ней, как в родной берлоге. Они научились самостоятельно есть. Их скоро узнал и полюбил весь отряд. Медведи тоже, привыкнув к людям, никого не боялись и, познав лакомства, всех пришедших встречали протянутой лапой. Им давали сахар, печенье, конфеты. Угощали шоколадом, а иногда и вареньем.

Маленькие звери все с удовольствием принимали и охотно позволяли гладить себя и брать на руки. У них со всеми завязались самые чудесные отношения, и только один Каро по-прежнему ненавидел этих лесных питомцев. Но среди окружающих Каро людей, кроме Павлова, никто толком не понимал, что творилось с собакой, и все ошибочно считали, что Каро злится на медвежат лишь потому, что еще недостаточно привык к ним. Однако дни шли. А Каро все так же неистово лаял на зверей, свирепо рычал и скалил зубы. Наконец стало ясно, что оставлять его вместе с ними дальше уже нельзя. В какой-нибудь момент он мог сорваться с цепи, и тогда зверенышам пришлось бы плохо от его могучих клыков. Опасаясь за медвежат, Виктор убрал их с насиженного места и поместил в пещере, устроив им там жилище в ящике из-под мотора.

На улице с каждым днем становилось все теплее, и медвежата целыми днями играли на солнышке, лазили по деревьям, по машинам, или, затаившись среди старых пней, подкарауливали на тропе повара Егорова — доброго и толстого старика. У него-то всегда уж что-нибудь было припасено для них!

С Каро они встречались редко. И то лишь тогда, когда его выводили на прогулку. Но он успевал нагнать на них страху и за это короткое время.

Выйдя из палатки, Каро первым делом бежал к пещере. И, если заставал там медвежат, то сейчас же поднимал неистовый лай. Он прыгал на толстую деревянную решетку ящика, грыз ее зубами, старался выбросить ящик из пещеры и вдруг, остановившись, с недоумением и негодованием смотрел на людей, не понимая, почему они стоят и бездействуют, когда враги совсем рядом. Но люди не только сами не нападали на медвежат, но зачастую не позволяли этого делать и Каро. А Каро, как видно, это сильно обижало. Он выл, скулил, начинал метаться, бросался на землю и неожиданно утихал.

Так шло время. В середине лета часть экспедиции двинулась в новый район. Путь предстоял очень трудный, Иван Семенович оставил медвежат в лагере под присмотром сторожей.

Упорная работа продолжалась все лето. И только в начале осени геологи снова вернулись на свое место. В лагере их, как ни в чем не бывало, встретили любимцы медведи. За лето они очень сильно выросли и окрепли. Теперь их никто уж не брал на руки, они стали тяжелыми. Но, как и прежде, они охотно со всеми играли и чувствовали себя среди людей еще более непринужденно. Они научились еще быстрее лазить по деревьям, забавно кувыркались и пили сладкий чай из горлышка бутылки. Но самым любимым их занятием стала борьба. Бороться они могли без устали целыми днями. И часто, когда уже не находилось любителей среди окружающих возиться и играть с ними, они все еще настойчиво теребили каждого, кто попадался им на глаза, желая вовлечь его в свою игру. Геологи с удовольствием проводили с ними свой досуг. Кругом шумел лес, но медвежатам до него не было дела. За все время пребывания в лагере ни один из них ни разу даже не попытался бежать. Ивана Семеновича они забыли. И ему потребовалось скормить им немало сахару для того, чтобы наладить прежние приятельские отношения. Впрочем, скоро все установилось как и при первом знакомстве. Молодые медведи поняли, кто их хозяин, и стали безошибочно выделять Ивана Семеновича среди всех присутствующих.

Встретился с медведями и Каро. Пес тоже уезжал с экспедицией, и теперь все были уверены, что он забыл уже о медведях. Но ошиблись.

Едва Каро увидел зверей, он преобразился в мгновенье. Шерсть на спине у него встала дыбом, в глазах вспыхнул зеленоватый огонь, пасть оскалилась. Люди вокруг него проворно расступились. Каро замер и присел на задних лапах. Неизвестно, что сделал бы он в следующий момент, но Виктор, стоявший неподалеку, не растерялся и ловко схватил его за ошейник. Пес вздрогнул, будто его стегнули плетью, и поджал хвост. Медвежат быстро загнали в пещеру. Но Каро с этой минуты словно подменили. Он стал неузнаваем.

Напротив пещеры, в которой жили медведи, он облюбовал себе старый полусгнивший пень и лег у его корней, положив на лапы свою большую красивую морду. В таком положении он лежал часами, уставившись неподвижным взглядом в темное отверстие пещеры. Он перестал отзываться на кличку и оставался безучастным к ней даже тогда, когда его звали хорошо знакомые ему люди. Есть он стал мало и совсем перестал играть. Только завидев Ивана Семеновича, он немного оживлялся. Выражение глаз у него тогда сразу менялось. В них снова появлялось тепло. Он даже вскакивал на ноги и бежал навстречу хозяину. Но Иван Семенович был вечно занят. Вокруг него всегда суетилось много людей. Они что-то говорили ему, показывали, и он должен был их слушать. К тому же он все время куда-то ездил и приезжал на своем мотоцикле, весь забрызганный грязью, уже поздно ночью, а иногда и совсем на рассвете. Ему некогда было приласкать Каро. Виктор тоже