Синие дали - Александр Павлович Беляев

— Ишь ты, ласковый какой, — улыбнулся Иван Семенович и осторожно положил в рот ему свой мизинец. Медвежонок сейчас же обхватил палец лапами и, почавкивая от удовольствия, принялся сосать.

Иван Семенович и Виктор засмеялись.

— А ведь они действительно голодны, — не отрывая от медвежонка руки, озабоченно сказал Иван Семенович. — Их надо немедленно накормить. И раз уж ты их привез, ты ими, пожалуйста, и занимайся. Да, — вспомнил он вдруг, — а Каро их не разорвет?

Виктор, не ожидая такого вопроса, задумался.

— Не должен бы, — высказал он вслух свое предположение, — Каро — собака вроде умная.

— Умная-то умная, — согласился Иван Семенович, — да все-таки для начала надо будет посмотреть за ней… Каро! — громко позвал он и приподнял полог палатки.

В палатку быстро вбежала большая черная овчарка. Она привычно ткнулась мордой в руку Ивана Семеновича, но тотчас же остановилась и потянула носом воздух. Верхняя губа у нее подобралась, клыки ощерились, в палатке послышалось ее злобное рычанье.

Медвежонок на руках Ивана Семеновича сразу же перестал чмокать и проворно спрятал мордочку себе под лапы. Иван Семенович сердито посмотрел на Каро и тихо топнул ногой.

— Нельзя, Каро! — строго сказал он и закрыл медвежонка ладонью. — Не смей их обижать!

Но Каро зарычал еще сильнее. Шерсть на нем поднялась дыбом, лапы задрожали. Иван Семенович топнул ногой сильнее.

— Замолчи! — прикрикнул он.

Пес присел и заскулил. Он заглянул хозяину в глаза, выгнул спину и даже завилял хвостом. Но вдруг опять обозлился и громко залаял. Виктор схватил его за ошейник и, сильно встряхнув, утащил в угол.

— Привяжи его там, пусть посидит, — строго сказал Иван Семенович.

В эту минуту в палатку вошел старший геолог Павлов.

— Что за шум? — пробасил он, тяжело дыша и вытирая ноги. — Что случилось?

Иван Семенович приветливо махнул ему свободной рукой.

— Входи, входи, Алексей Андреевич. Посмотри, какой подарок нам прислали. Да ладно бы одного, а то сразу пару, — и он высоко поднял медвежонка.

— Это кто же расстарался? — прищурил глаза Павлов. — Охотники?

— Они самые, — подтвердил Иван Семенович. — А звери забавные. И с одним я, кажется, уже подружился. Славный мишук вырастет. Мы их потом в лес выпустим, пусть растут на свободе. Как ты думаешь? — спросил он.

Павлов потер ладони и расправил усы.

— Ну, в лес — это еще туда-сюда, там им место, а вот если для себя взял, то зря, — серьезно сказал он.

— Это почему же? — удивился Иван Семенович.

— С собакой они не поладят. Не примет их Каро.

— Ну что ты, Алексей Андреевич! — не согласился Иван Семенович. — Каро — умница, он у меня шесть лет живет, я его знаю. Он поймет что к чему. Конечно, сначала, может, и позлится, а потом привыкнет. Он, к тому же, пес очень игривый, с медвежатами ему даже веселей будет. Да вот сам увидишь: через месяц-два они какими еще друзьями станут!

Павлов упрямо покачал головой.

— И не говори лучше, — уверенно сказал он, — этому не бывать никогда. Медведь — зверь. А Каро зверю всегда врагом останется. Вражда эта у него в крови сидит и проявляется, так сказать, инстинктивно. Да потом должен я тебе доложить, что эти овчарки ужасно не любят, когда хозяин еще кого-нибудь помимо их ласкает. Ревность у них, что ли, есть? Одним словом, не переносят они этого. Я их знаю! Иван Семенович посмотрел на шофера.

— А ты, Виктор, как думаешь? — обратился он к нему.

— Я, — Виктор улыбнулся, — ни собак, ни медведей, тем более, в жизни своей не держал. Мне трудно судить, что будет, — откровенно признался он. — Но, если книжкам верить, должны ужиться. Я вроде где-то читал об этом…

— Что книжки! — перебил его Павлов. — Ты читал, да не понял. Вот если бы Каро щенком был, под стать этим молокососам, тогда дело другое, а так… — и он махнул рукой.

Иван Семенович спорить с ним больше не стал и, передав медвежонка на руки Виктору, вышел из палатки. Павлов последовал за ним.

Оставшись один, Виктор несколько минут неподвижно стоял, с любопытством наблюдая за тем, как устраивался у него на плече медвежонок. Звереныш деловито посапывал, кряхтел и то и дело обнюхивал крепко надушенные светлые волосы шофера. Холодный нос его при этом морщился, а сам он смешно чихал, содрогаясь всем своим маленьким телом.

Наконец он уселся и, довольно поурчав, с признательностью лизнул Виктора в щеку.

Виктор улыбнулся и посадил медвежонка на кровать.

— Придется теперь с вами возиться, — проворчал он, поглядывая на дверь палатки. — Ну что же, начнем с обеда.

Он взял со стола глубокое блюдце, налил в него из банки консервированного сгущенного молока, положил в него несколько кусочков сахару и поставил все это перед медвежатами. Но те только попятились от угощения в сторону.

— Не соображаете! — рассердился Виктор.

Он взял одного медвежонка за шею и ткнул носом в молоко. Зверь заурчал и полез за подушку, облизывая перепачканную мордочку. Тогда Виктор поддел молоко на палец и протянул его другому медвежонку. Тот сначала было отвернулся, но, попробовав сладкое, тягучее лакомство, сразу же притих и, быстро работая языком, слизал молоко. Виктор повторил свой прием несколько раз. Но медвежата сами есть так и не научились. Виктору пришлось, перемазав руки, целый час кормить их по очереди.

Наевшись, они сейчас же, как ни в чем не бывало, подняли на кровати веселую возню.

Виктор с удовольствием наблюдал за ними, но, вспомнив о Каро, встал с кровати и заглянул в угол.

Каро неподвижно стоял там, натянув поводок, и, не отрываясь, жадным и злым взглядом смотрел на медвежат. Мускулы его напряглись, чуть заметная дрожь пробегала по ногам и спине. Уши заострились еще больше, он весь, словно перед прыжком, подался вперед, и было видно, что только крепкий ременный поводок удерживает его на месте. Он чуть слышно скулил, но не лаял и не рвался, а весь собравшись, точно взведенная стальная пружина, в любой момент готов был броситься на зверей. Виктор никогда еще не видел Каро таким злым и возбужденным. Ему даже стало жалко пса. Он протянул к нему руку и погладил его по голове. Пес быстро заглянул ему в лицо, вильнул хвостом и подпрыгнул. Но потом опять замер в своей напряженной стойке. Виктор протянул ему кусок сахару, но Каро даже не взглянул на него.

«Значит, здорово разозлился», — с удивлением подумал Виктор, зная, как собака всегда любила сладкое.

В это время в палатку вернулись Иван Семенович и Павлов.