Святое русское воинство - Федор Ушаков

Три мелких судна, прибывшие из Севастополя 22 ноября, доставили незначительное количество запасов, в сравнении с возраставшим их требованием на эскадре, весьма недостаточно снабженной при отправлении из своего порта; многие же суда, посланные с провизией из Константинополя и Мореи, погибали на пути от свирепствовавших в то время ветров или получали большую течь, от которой подмокал их груз; вообще же вся провизия была самого плохого качества.

«От худой провизии, – писал адмирал верховному визирю 30 января 1799 года, – служители, мне вверенные, начали во многом числе заболевать и умирают. Доктор с медицинскими чинами свидетельствовали нашу провизию и нашли, что люди больными делаются единственно от нее, и представляют, чтобы такую худую провизию в пищу людям не производить».

Даже спустя полтора месяца по взятии Корфу (31 марта) писал он Томаре: «Офицеры и служители за долгое время вовсе не получают жалованья и никакого довольствия; по неимению припасов, невозможно приступить к исправлению кораблей, и прочие разные обстоятельства подвергают меня в великое уныние и даже в совершенную болезнь. Из всей древней истории не знаю я и не нахожу примеров, чтобы когда какой флот мог находиться в отдаленности без всяких снабжений и в такой крайности, в какой мы теперь находимся… Мы не желаем никакого награждения, лишь бы только служители наши, столь верно и ревностно служащие, не были бы больны и не умирали с голоду».

Ко всему этому надобно еще присовокупить бурную, дождливую и холодную погоду, продолжавшуюся почти во все время блокады. Зима с 1798 на 1799 год замечательна была изобилием снега и необыкновенной суровостью на юге Европы, так что Австрия поставлена даже была в невозможность начать военные действия в Италии, вопреки нетерпеливого желания ее союзников. Только твердая воля Ушакова и уверенность в строгом повиновении подчиненных могли устоять против стольких испытаний.

«Наши служители, от ревности своей и желая угодить мне, оказывали на батареях необыкновенную деятельность; они работали в дождь, в мокроту, в слякоть или же обмороженные в грязи, но все терпеливо сносили и с великой ревностью старались». Эти несколько сот русских солдат и матросов, преданных своему долгу, в течение многих недель отстаивая жизнь свою у голода и стужи, были вместе с тем лишены возможности наносить неприятелю тот вред, какого можно было ожидать от их храбрости, потому что и в артиллерийских снарядах имелся также недостаток.

«Недостатки наши, бывшие при осаде Корфу, во всем были беспредельны, – писал Ушаков Томаре, – даже выстрелы пушечные необходимо должно было беречь для сильной и решительной атаки, посему с прежних батарей всегда стрелять я запрещал и не мог постоянно наносить желаемого вреда неприятелю».

В таком материальном состоянии находилась русская эскадра, из восьми кораблей и семи фрегатов, большей частью ветхих, под флагом любимого вождя своего, адмирала Ушакова, умевшего передать ей и свою храбрость, и свою твердость, когда 18 февраля три тысячи французского войска, защищенного 600 пушками и имевшего продовольствия на полтора месяца, сдались военнопленными; и в этой школе трудов и лишений, руководимый примером Ушакова, приготовлял себя Сенявин, чтобы с такой же честью командовать шесть лет спустя русской эскадрой на тех же водах и при обстоятельствах, во многом одинаковых с вышеизложенными.

Глава XV. Распоряжения адмирала Ушакова после взятия Корфу. Награды

Условия капитуляции, на которых сдалась крепость Корфу, были довольно выгодны для неприятеля[88], но они вполне оправдывались тогдашними обстоятельствами. Недостаток в продовольствии для флота, необходимость исправить суда свои после продолжительной зимней кампании и требования помощи Неаполитанскому королевству, занятому французами, заставили союзных адмиралов подписать условия эти.

Главные статьи заключались в следующем: неприятель должен был сдать соединенному флоту город и крепости, со всеми арсеналами, магазинами, артиллерией, амунициею, съестными припасами, материалами и прочими вещами, не принадлежащими частным лицам, и со всеми судами Французской республики. Частная собственность оставлена неприкосновенною. Гарнизону позволялось выступить из крепости со всеми военными почестями и, выстроившись во фронт, положить оружие и знамена перед фронтом союзных войск, за исключением генералов и всех прочих офицеров, военных и гражданских, которые оставлены при шпагах.

По занятии всех постов русскими и турецкими отрядами, французы должны были возвратиться в крепость, на прежние квартиры, и оставаться там до отправления в Тулон на судах от соединенных эскадр и за счет победителей, которые обязались также производить полное денежное довольствие и рационы по французскому положению всем офицерам, чиновникам и солдатам, до прибытия их во французский порт.

Военнопленные обещались не служить в течение 18 месяцев против России, Турции и их союзников; взятые же в плен во время блокады – не служить в течение всей войны. Генерал Шабо со своим штабом и прочие чиновники могли переехать куда пожелают: в Тулон или Анкону, на военном судне. Больные в госпиталях должны были по выздоровлении отправиться в Тулон; при них осталось несколько французских лекарей и офицеров.

Военнопленных, вместе с взятыми на острове Видо и с разными военными и гражданскими чиновниками, было 2931, в том числе: четыре генерала – Дюбуа, Шабо, Пиврон и Верьер; бригадных командиров – 5; адъютантов – 4; артиллеристов – 387; пехоты – 2030; морских служителей – 379. Судов взято: 54-пушечный корабль «Леандр»; 32-пушечный фрегат «Брюн»; 8-пушечная полякра «Экспедицион»; бомбардирское судно; две бригантины; две галеры; четыре полугалеры; одна канонерская лодка и три купеческих судна.

В порте Говино, где было венецианское адмиралтейство, находились: три старых корабля, из коих два затонувших; два фрегата, два брига, две полугалеры, две бригантины, три канонерских лодки и несколько лесов. Суда эти были негодны, а леса употреблены на исправление эскадры.

В разных укреплениях и магазинах на острове Корфу найдено: пушек – 510 (медных – 323, чугунных – 187); мортир – 105 (медных – 92, чугунных – 13); гаубиц медных – 21; всего – 636 орудий. Ядер – 137 тысяч; бомб – 849, гранат начиненных – 2116; разных книппелей – 12 708; древгалов – 1482; ружей годных – 5495; патронов ружейных с пулями – 132 тысячи; пороху – 3060 пуд. Блоков – 150 и такелажа – до 800 пуд.; большое количество госпитальных принадлежностей: рубах, тюфяков, одеял и пр.; разного провианта, морского и сухопутного, по числу французского гарнизона, на шесть недель.