Вещие сны - Элейн Кроуфорд

С помощью Робби Стоктона мистер Дорсет внес упаковочный ящик из фургона. Его круглое толстое лицо покрылось потом.

– Здравствуйте, мисс Рэчел. Сейчас подойду.

– Спасибо, не торопитесь. Когда освободитесь, тогда и… – она повернулась и пошла к рулонам материи, лежавшим на столе у задней стены.

Закончив с делами, мистер Дорсет вошел и начал сортировать пачку писем на стойке.

– Полагаю, миссис Стоктон сказала вам о письме от Гарви Беста, – через секунду он достал белый конверт. – Вот оно. Что-нибудь еще, пока я снова не занялся своей работой?

Рэчел взяла письмо и рассмотрела конверт, а потом ответила:

– Я хочу посмотреть материал. Мне надо решить, какой именно. Я дам вам знать, когда буду готова.

Мистер Дорсет достал большой носовой платок из заднего кармана и вытер лицо. Прекрасно.

Заметив на конверте только ее имя и город, в Рэчел закипел праведный гнев. Неужели этот старый зануда открывал ее конверт?

– Мистер Дорсет? А как вы узнали, что письмо от мистера Беста?

Засовывая платок в бриджи, он хитро улыбнулся.

– Как? Конечно, по почерку. Ни у кого так красиво не получаются заглавные буквы, как у Гарви. А теперь, вы извините, я пойду работать. Никогда не узнаешь потом, куда мальчишка засовывает вещи.

Открывал старый сплетник письмо или нет, он наверняка сказал о нем сварливой миссис Стоктон и Бог знает кому еще.

Рэчел закрыла глаза, чтобы успокоиться, дожидаясь, когда мистер Дорсет уйдет из комнаты, потом взглянула на элегантно упакованное, ровное письмо. Она покачала головой: «Гарви Бест. Он, конечно, производит впечатление на население своей образованностью». Только Рэчел разорвала конверт, как раздался звук чего-то бьющегося вдребезги, немедленно за которым послышалось громкое ворчание мистера Дорсета. Она решила выйти на веранду. Захлопнув за собой дверь, она достала письмо и вложенную в конверт газетную вырезку, но решила сначала прочитать тщательно выведенные Гарви слова:

«Моя дражайшая Рэчел!

Верю, что с тобой все хорошо. У меня было неотложное дело вверх по течению Колумбии, но мне придется рассказать это дело лично. Похоже, виги и демократы борются за расположение столицы. Правительственные учреждения в данный момент отправлены в Салем, поэтому я не могу организовать встречу с губернатором Гейнзом так быстро, как надеялся. Но я уверяю тебя, я улажу это дело в течение десяти дней.

Между прочим, я нашел интересное эссе, опубликованное на прошлой неделе в газете «Орегониан».

После твоего довольно внезапного и независимого ухода из церкви я решил, что этот параграф может прояснить и повлиять благотворно на приятное и наполненное радостью будущее нас обоих.

Твой самый верный слуга Г. Б.».

«Итак, – думала Рэчел, сгорая от любопытства, – ты считаешь, что мне надо промыть мозги». Она положила маленький, аккуратно вырезанный печатный листаж поверх письма и начала читать:

«Мужчина – поэт, проповедник или кто угодно – всегда готов убедиться в своем праве на всеобщее уважение, которое добровольно принимает.

Презирать женщин? Нет. Она – самое восхитительное создание Бога, если она знает свое место и поведение. Ее место сбоку от мужчины. Ее работа – быть благожелательной; откровенным, не задающим вопросов вверителем; дающей одобрение, жалость, все свое женское сердце последнему из мужчин, абсолютно потерявшему веру в себя. Она должна быть эхом гласа Божьего, произносившего «Сделано хорошо».

Все самостоятельные дела, которые совершает женщина, совершала и будет совершать, просто фальшивые, глупые, напрасные, разрушающие ее лучшее и святое из ее качеств. Они портят каждый хороший эффект и продуктивность нестерпимыми ошибками».

Когда полное, невиданно самонадеянное значение слов дошло до нее, она задохнулась от ярости на несколько секунд. Потом она взорвалась: «Надутый осел!» Она расправила и злобно скомкала бумаги в руке. «Ты пустое чучело!» Она открыла рот, чтобы излить больше ярости, но была остановлена взглядом двух мужчин, сидящих на крыше фургона, проезжавшего мимо.

Немного не доехав до нее, они свернули на площадку за дорогой. Это место между зданием лесопилки и домом Коука Лайэнса – место для нового банка. Банка Гарви.

С сердцем, отдающим стук во все мышцы тела, она огляделась. И это будет ее новая жизнь? Ее гнев вылился в слова.

– Итак, я перееду в домик, находящийся между домами болтливого поросенка и крашеной проститутки? Чтобы Гарви следил за каждым моим шагом из окон банка, – она зло топнула ногой, не осознавая своего движения. – И надо не забыть Эдну и ее акул-подружек, следящих за каждым моим движением.

– Что случилось? – спросил один из мужчин, сидящих на кирпичах.

Она покачала головой.

– Ничего.

Рэчел круто повернулась и вошла в магазин. Увидев мусорную корзину в углу, она бросила в нее злосчастное письмо.

Она подошла к столу с тканями и начала выбирать. Но ее ярость не утихала. Вдруг ее внимание привлекла голубая шотландка, такая же, как у Джейка на рубашке.

– О! – она почти прорычала, откладывая в сторону рулон. – Все, что я говорю об остальных, касается тебя вдвойне, Джейк Стоун. Если ты думаешь, что можешь заставить меня глупо улыбаться, как влюбленную мышь, из-за одной вонючей бутылочки духов… Если ты думаешь… Я тебе покажу… И это касается всех остальных! Сначала я дождусь реабилитации, а потом буду решать: где жить и с кем жить, если выберу кого-то.

«Да», – думала она с горячностью, и ее злость начинала рассеиваться. У нее возникло чувство уверенности в себе и спокойствия.

– Да, – вздохнула она громко.

После этого начала заинтересованно искать что-нибудь милое на платье, чтобы отпраздновать свободу. Она будет новой, независимой Рэчел: в красивом новом наряде будет танцевать в новом сарае.

Как только она остановила свой выбор на гладкокрашеном куске кремового цвета с разбросанными по нему цветками персикового дерева, в лавку вошел мистер Дорсет.

– Вы выбрали, что хотели?

Рэчел посмотрела на его разгоряченное лицо, и ее чувства пришли в норму, так, что она смогла даже снова выносить его.

– О, да, мистер Дорсет, – собирая нужные рулоны, она двинулась к прилавку. – Семь ярдов будет как раз впору.

Он улыбнулся ей и кивнул, жидкий пучок на его почти лысой голове задрожал.

– Вы не могли выбрать ничего лучше. Эта ткань так идет к цвету вашего лица. Вы обязательно вскружите всем головы.

Рэчел озорно подняла бровь.

– Я на это очень надеюсь.

– У меня есть сатиновая лента того же оттенка, что и цветочки на этой ткани, – говорил он, разматывая и разматывая рулон, измеряя полотно. – Это действительно вам подойдет!