Мой любимый зверь - Матильда Старр

Густая трель звонка разорвала тишину. Инга вздрогнула, прикрыв уши руками. Ежки-матрешки, как громко… Ей не нужно было подходить к двери и выглядывать в глазок. Она точно знала, кто там. Этот запах был слишком хорошо знаком, а учуять его через дверь для нее теперь вообще не фокус. Она не двинулась с места. Пусть Леся и открывает.

Виктор приехал один, значит, хочет говорить. Неужели о вчерашнем?

Глава 38

Инга не торопилась выйти из комнаты. Пусть счастливое семейство беседует, они давно не виделись. а она тем временем успеет… Только бы успеть!

Несколько набранных цифр, томительное ожидание… Ей всего-то и надо сказать пару слов. «Тот, кого вы ищете, – мой бывший редактор». И он поймет, должен понять.

Абонент временно недоступен.

Ежки-матрешки, не может этого быть!

Неожиданно.

Она скрылась от Стаса, замела все следы, сделала все, чтоб ее никогда не нашли, но была абсолютно уверена, что сможет с ним связаться, как только ей понадобится. Считала, что это ей решать: звонить или не звонить. А оказывается – не ей?

Может быть, номер не тот? Инга набрала цифру за цифрой, внимательно проверяя каждую. И снова:

Абонент временно недоступен.

Пробовать в третий раз? Бесполезно. Ничего нового она не услышит. Да уже и не получится.

– Ты сходи пока прогуляйся, – послышалось за дверью. – Мы тут поговорим.

Виктор отсылает дочь. Значит, хочет беседовать с Ингой наедине. Ладно, по большому счету даже кстати. Она сможет у него кое-что выяснить.

Он постучал в дверь ее комнаты.

Надо же! Как трогательно!

– Да, входи!

Вошел.

Странно. Он выглядел смущенным. Вот уж чего Инга точно от него не ожидала. Но справиться с нарастающим раздражением не смогла:

– Зачем такие церемонии? Раньше ты входил без стука.

– Это разные вещи. Здесь я гость.

– А я здесь кто? Уж точно не хозяйка. Пленница? Заложница?

Инга сразу же пожалела о сказанном. Ссориться с Виктором ей было совсем не нужно. Но почему-то очень хотелось.

– Ты – новая в стае. И почти чужачка для всех. Ты не научилась владеть собой как следует. Ты все еще опасна. И ты нуждаешься в защите, даже если ты этого не понимаешь.

Он не врал. И он был прав. Но легче не становилось.

– То есть пленница.

– Нет. Ты свободна.

– А если я хочу поехать домой? У меня там друзья, родственники…

Не совсем правда. С друзьями еще куда ни шло. Условно в друзья можно записать Виталия. А из родственников у нее одна двоюродная тетя, с которой они встречаются раз в год перед новогодними праздниками.

Но выяснить стоит.

– Хочешь – поедешь, – пожал плечами Виктор.

Так просто? Инга обрадовалась: это бы решило все проблемы. Если, к примеру, завтра она окажется дома и свяжется с Анной… То ей даже не придется видеться со Стасом. Пусть он будет отключен сколько угодно!

– Можно собираться? – спросила она.

Виктор усмехнулся:

– Не так быстро. Нужно согласовать все с той стаей, что займет дня два-три. И поезжай!

Дня два-три. Инга чуть не застонала от отчаяния. У нее нет этих двух-трех дней. Если шеф соберется на свою конференцию – все, пиши пропало. К тому же «согласовать с той стаей»… Кто знает, куда уйдет информация. И какие выводы сделает редактор, когда узнает, что его бывшая сотрудница, оказывается, волчица. Да еще и следящая. Да еще и зачем-то возвращается в город.

Он достаточно умен, чтобы сложить два и два.

– А если я все-таки уеду? Что будет? Не то чтобы я собиралась… Просто хочу знать.

– Будут проблемы. И у тебя, и у нас. А заодно и у тех, кто станет тебе там помогать, если такие найдутся…

Вот ведь ситуация! Дурацкие законы и обычаи. И что теперь делать? Гипнотизировать телефон?

– Ты хорошо себя чувствуешь. Почему ты решила отменить занятие?

Инга вздрогнула. Она думала совсем о другом. И вопрос оказался неожиданным.

– Я тебя чем-то обидел? – тихо спросил Виктор. Сейчас он не выглядел ни суровым, ни опасным. Скорее расстроенным. С чего бы? – Или испугал?

Он смотрел ей прямо в глаза, и стало ясно, что притворяться и делать вид, что вчера ничего не произошло, бесполезно. Хотя, собственно, что произошло? Ничего…

Она чувствовала его взгляд. Она знала, о чем он думает и чего желает. Но мысли и желания – всего лишь мысли и желания. Он не сделал ничего такого…

Виктор подошел ближе.

– Я не стану притворяться. С тех пор как ее не стало… – голос его охрип, лоб перерезала вертикальная складка.

Было видно, что каждое слово дается ему мучительно тяжело. Инга чувствовала эту тяжесть почти физически. Она была такой невыносимой, что хотелось остановить его, не дать ему говорить…

– …с тех пор ты – первая женщина, которую я… Для меня непривычно… Но не в этом дело. Неужели ты и правда думаешь, что я сделал бы что-то против твоей воли? Чего ты боишься на самом деле?

Инга сделала шаг назад.

Себя. Она боится себя. Именно с собой она никак не может разобраться. Боится того, что чувствует и чего не чувствует к этому мужчине. Боится уступить глупому порыву, и тем самым дать надежду, которую не сможет потом оправдать. Слишком горяча еще рана в ее сердце.

– Я не боюсь, – твердо сказала Инга. – Я буду с тобой заниматься.

«Позже» – добавила она уже про себя. Сейчас есть проблема серьезней. Она никак не может сообщить Стасу, кто на самом деле их враг. Она не может и шагу ступить так, чтобы редактор ничего не узнал.

И выход у нее, похоже, только один.

Охотники и следящие действительно ни в чем не нуждаются. Но за это точно надо платить.