Прощение - Лавейл Спенсер

Женщины притихли. Стало слышно, как мурлычет кошка.

- Значит, хочешь ферму в Миссури? - спросила потом Джуил. - Что до меня, я бы рванула в большой город. В Денвер, к примеру. А мой муж был бы там банкиром или, может, ювелиром. Мы жили бы в большущем доме с таким входом и с такой крышей, как у волшебных замков на картинках... А сзади дома была бы громадная конюшня, и каждое воскресенье мы выезжали бы на прогулку в экипаже, какой бывает, я слышала, у этих... у богатых фермеров.

- А дети у тебя были бы?

- Ну... один или, может, два.

- А ты, Хезер? Где бы ты хотела жить?

- Я бы жила там, откуда виден океан, и у нас с мужем были бы верховые лошади, и мы скакали бы вдоль берега в час прибоя. А вокруг дома у нас было бы много цветов... А когда я устану и у меня заболит спина, он бы делал мне массаж... просто так, ничего не требуя взамен.

Все задумались при этих словах... Как это так - чтобы мужчина ничего не требовал взамен... И бывают ли вообще такие, кто сможет или захочет вытащить их из этой жизни в другую, где есть свои дома, дети, семьи... Все это были сплошные фантазии, и они знали это, но жили ими изо дня в день...

- А ты, Ив?

Адди подняла голову. В ее взгляде было что-то хрупкое, как в ломком леденце.

- Вы... с вашими мужиками, - сказала она. - Больше ни о чем думать не можете, только зря тратите время. Никто сюда за вами не явится и не уведет отсюда. А если вдруг такое случится, то скоро пожалеете об этом. Ни один мужчина не стоит того, чтобы думать о нем. Вот я вам что скажу...

Сколько бы остальные ни предавались мечтам о будущих мужьях, Адди оставалась непоколебимой в своем мрачном, безысходном взгляде на будущее.

Их разговору помешала Роза, ворвавшаяся на кухню в грязном красном капоте.

- Время отправляться наверх, девочки! Дайте место другим.

Начались обычные препирательства:

- Мы еще не допили кофе... Пускай они подождут... Вы суровая женщина, Роза...

Тем не менее они освободили кухню, забрав с собой кружки с кофе и кошку.

Остаток времени до ужина Адди провела в хозяйственных заботах: погладила нижнее белье, заштопала прохудившиеся места в платьях и корсетах, приготовила новую порцию краски для волос и, наконец, сделала несколько слабых рисунков углем на бумаге, пытаясь изобразить кошку в разных позах.

В пять часов вечера она зажгла масляную лампу, несколько минут решала перед зеркалом, как сегодня причесаться - на восточный или на французский манер - затем нагрела щипцы для завивки волос и устроила себе высокую прическу в стиле "помпадур", украсив ее плюмажем из перьев. Потом густо напудрила грудь, подкрасила веки и затянула себя в корсет, оставлявший грудь обнаженной почти до сосков. Под корсетом у нее было хлопчатобумажное белье, сверху - черное одеяние, похожее на халат с яркими маками, разбросанными по темному полю. На ногах - алые атласные туфли. Девушки с верхнего этажа, которые носили такие туфли, считались особыми мастерицами своего дела, знающими множество разных штучек.

Кухонные разговоры о мужьях, как всегда, сделали свое: повергли в еще большее уныние. Когда она взглянула в зеркало, то увидела, что рот у нее крепко сжат, глаза тусклы и безжизненны.

Пора было спуститься вниз и подкрепиться еще одним куском шоколадного торта с кофе.

Она стоя закусывала, когда на кухню вошла Лорейн, зачерпнула в ковшик воды, взяла овсяную лепешку.

Потом, как всегда с шумом, появилась Роза, втиснувшаяся в ярко-голубое платье из лоснящейся от долгой носки саржи.

Она с порога обратилась к Ив.

- Тебя спрашивает там какой-то парень. Выйди к нему.

- Черт! Кто такой?

- Никогда его раньше не видела.

- Сейчас доем и выйду.

- Не заставляй клиентов ждать. Слышишь?

Адди с треском поставила тарелку на стол, пошла к выходу. Роза схватила ее за руку.

- И не жалей для него времени, поняла? Не запускай сразу свой счетчик. Судя по одежде, этот тип стоит не меньше доллара в минуту. Советую для начала заглянуть в его кошелек. Проверь как следует.

- Хорошо, мадам, - ответила Адди.

В их деле не было определенного тарифа. Для давно знакомых, тех, кто заходил буквально на несколько минут, которые отщелкивал таймер, существовал особый счет, но если появлялся кто-то новый, девушке вменялось в обязанность хорошенько прощупать, насколько он состоятелен, используя для этого все средства обольщения, на какие она способна. Если у клиента не оказывалось денег, в уплату могли идти золотые часы или что-нибудь еще стоящее. Однажды с Адди - вот смеху было! - один клиент расплатился мешком фасоли.

Но этот, по словам Розы, был определенно с большими деньгами.

Сначала Адди увидела его со спины. Он стоял в полутемном зале и читал вывешенные там "меню живых блюд", пока она разглядывала его сквозь перила лестницы.

Хотя никто в доме Розы не произносил ее настоящего имени, бывали минуты, особенно после появления в городе Сары, когда Адди забывала, что у нее теперь другое имя - не то, которое было тогда, в родительском доме, где она играла с белым пушистым котом, кормила его возле кресла и была всегда окружена друзьями. Последнее время ей стало опять ближе ее прежнее имя - так не случалось уже давно.

Однако сейчас, когда она направлялась к человеку, стоящему к ней спиной в гостиной, она снова была Ив. Только Ив.

Она ослабила пояс халата.

Слегка опустила веки.

Приоткрыла губы.

Приблизилась к нему, качая бедрами.

Произнесла хрипловатым голосом:

- Привет, милашка. Хотел увидеть маленькую Иви?

Он обернулся. Медленно снял шляпу.

- Здравствуй, Адди, - сказал он негромко. Улыбка застыла у нее на губах. Сердце дрогнуло, кровь отхлынула от щек.

Последний раз она видела его, когда ему было девятнадцать. За пять лет он превратился во взрослого мужчину с густыми бакенбардами, располневшим лицом и такой же шеей. Он стал выше ростом, а шикарное пальто с капюшоном делало его шире в плечах и придавало вид вполне обеспеченного человека. У него были лайковые перчатки и дорогая бобровая шапка.

- Роберт? - прошептала она.

Он хорошо сумел скрыть свое смятение... Она стала неузнаваема мясистая, полуодетая, с ломкими крашеными волосами и густой краской на веках... Тогда, в пятнадцать лет, это была застенчивая девочка, старавшаяся скрыть девичьи груди под платьями с широкой полукруглой кокеткой, украшенной оборками. Теперь у нее были груди величиной с мускусную дыню, обнаженные до сосков, а кожа - пористая и вялая, как тесто.

Он печально улыбнулся.

- Да, это я.

- Что ты здесь делаешь? - спросила она, торопливо застегивая одной рукой халат.