Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы - Mona Lisas Nemo

— И что, в Брасьене…

— Никогда Родер Брасьенский не поддержит дрязги между двумя братьями в их стремлении захватить Элам. Ему то что, чей он будет? Вот если к его земле подберутся. А нам Брасьену предложить нечего. Родер себе государь далеко за Мэр-Мэра, он с илиями дела имеет. У них там и Море Малое, то ли залив, а всё ж. От кого помощи ждать? Алфара?! Не смеши меня. Ураван — так с Бероэном что творится.

— А Аркамнон? — спросил Мэроу.

— Что-что? — трактирщик сдвинул серые брови, напряжённо вспоминая. — Ах, поселеньице это… а оно здесь при чём?

— Там ещё Видящая Сны живёт. — Добавил позже постоялец.

— Не при чём, — ответил Мэроу и перевёл взгляд на человека, сидевшего в дальнем углу. — И скоро вы думаете всё это начнётся? Скоро здесь будет Яскар?

— Так это ж только слухи, — сказав это, мужчина поднялся. Затрещали старые кости. — А слухи, они как круги на воде, стоит маленькой соринке упасть — и уже по всему ставку расползаются, да шире и шире.

— Неужели нигде нет спокойных земель? — Лант напряжённо откинулся назад, встряхнувшись. — Что бы можно было жить себе, делать хорошие дела…

— Защита земли своей, чем тебе не хороша? — совсем нелюбезно отозвался старик из-под своего плаща.

Трактирщик предпочёл предусмотрительно промолчать.

— А война чем хороша? — на этот раз отозвался Мэроу. И так они и смотрели друг на друга, разозлённый старик, и он.

— Не понимаю я вас, — вздохнул старик и пошёл себе по делам, — не понимаю…

— Если сейчас и есть такое место, там мы про него не знаем. — Наконец заговорил трактирщик, только убедившись, что постоялец вышел. В Эламе спокойно, как вообще может быть спокойно. А слухи, так вы о них не беспокойтесь. Тем более, кто страшиться взять в руки оружие и сражаться — тот и покоя не заслужит. — Поднявшись с довольным видом от сказанного, трактирщик глубокомысленно поклонился и пошёл в погреб, разбираться с запасами вина.

— Значит ещё и работорговцы, — Мэроу сложил руки и стал смотреть за окно, как люди сновали туда-сюда, кто с какими делами, у кого какая жизнь.

— Мне это тоже не нравится, — согласился с ним Лант. — Для нового начала не очень хорошо. Но куда же тогда идти? Не в деревне же селиться? И не в Алфаре же? У моря.

— Знаю. — Взгляд его так и вцепился в различные лица: круглые, треугольные, бледные, хмурые, чумазые… — Тогда что: поживём, увидим? — Теперь он смотрел на Ланта.

— А если так? Остаться здесь на месяц-другой, а там можно и узнать что ещё есть, и куда можно идти.

Мэроу согласно кивнул. Так или иначе, обоим не хотелось вновь пускаться куда глаза глядят, есть непонятно что и спать на голой земле.

Друзья позавтракав поднялись и вышли на улицу, собираясь идти искать себе занятие для заработка. Как вдруг с самой высокой башни, с юго-восточной стороны, раздался громкий призыв рога. Призыв-предупреждение. Тут же его подхватили рога со всех сторон, и вот уже весь город погрузился в предостерегающий монотонный гул.

Мэроу остановился первым, Лант так и замер за его спиной, когда все кругом вдруг превратились в статуи и только рог, да близкое журчание воды в фонтане нарушали тишину.

— Идёт армия! — закричали с башен и им тут же вторили.

— Яскар идёт!

— В месяце пути!

И вновь рог, громкий и неотвратимый.

9

Мир за стенами

Облачённая в серебреный плащ всадница влетела в высокие ворота на чёрном коне. Почтительная стража склонила головы, а горожане с интересом и трепетом расступились.

Всадница спрыгнула с коня, и так и не подняв капюшона, проследовала в центральный дворец, где навстречу ей уже выстроилась дюжина воинов, и поджидал гордый с виду Умда.

— Видящая Сны, — шептались люди по уголкам, а то и откровенно переговаривались под арками да у фонтанов.

Вечером вновь протрубил рог и тогда всадница показалась на площади. Вновь на коне пролетела через ворота всё так же скрывая лицо. Грозно зазывал рог и на балконе дворца показался Умда, с зелёным развевающимся плащом, с белой как снег короной. Он вскинул руку, призывая людей к молчанию.

— Дочери и сыновья славного Элама, — так начал свою речь Умда Шестой, государь Элама. — Мы, как отцы отцов наших и матери матерей наших, жили на этой земле так долго, что успели вырасти леса и горы уступили место степям. Мы так долго жили здесь, что меркли звёзды и рождались новые, а мир прощался с одной эпохой и переходил в другую. И сейчас, когда мудрецы возвещают новый переход, когда море протягивает всё ближе щупальца к земле, а земли гибнут и люди свирепствуют — сейчас, говорю я вам, придет время истинных испытаний. Брат мой, родной крови со мной, покинул Элам, не пожелав быть наместником мне и советником, покинул и тринадцать лет я не знал, жив он или нет. И вот, маги говорят — идёт армия. И вот, Видящая говорит — Яскар скачет впереди и развеваются по ветру его жёлтые знамёна с ястребом на них. И в когтях у ястреба малая звезда, а над головой его светит новая. И армия его многочисленна.

Но мы не сдадимся. Мы дадим отпор врагу, используя всю нашу силу и гнев.

В его войсках бывшие наёмники, разбойники и попрошайки. В его рядах все, кто покинул свою землю в трудный час. Кто вкусив трудностей Мира, не пожелал далее бороться, а убежал, как последний пёс, жмущий хвост меж лап!

Умда сделал шаг вперёд и провозгласил гневно. Металл звучал в каждом слове:

— Мы не дадим врагу победить Элам!

И неисчислимый сонм голосов бурей взметнулся над площадью, и не было слышно ни воинственного рога, ни тихого журчания воды в водопаде.

— Мы победим! — Государь стоял, победоносно всматриваясь в ревущую толпу. Внизу неистовствовала разрываемая криками человеческая река.

Куда как позже стал известен указ: женщин, детей и не обученных сражаться отправят в Алфар. На следующее утро начались сборы, многие бы и сами рады отправится в Алфар с уходящими, да не могли.

— Кто ж их обратно пустит? — говорили многие.

— Маги наши с их магами связались, договорились меж собой, всё путём будет, — отвечали другие.

— А кто не захочет?..

— Да кто ж не захочет?

Возвращаться…

Кто не захочет возвращаться?..

Но ведь в Алфаре за стенами спокойно, ведь Алфар непоколебим…

— Но туман, помилуйте, но туман и то… А раздоры, а клановые убийцы, а козни и распря…

— Кто ж не захочет вернуться…

— Но если Яскар…

— Замолчи, идиот! — яростно шептали. — Не накликай беду!

— Нас мало, — тайно переговаривались меж собой белобородые деды, — как нас мало.

Начались сборы. Навьючивали кто коней, кто ослов, а кто и мулов. Собирали вещи в тугие котомки и всё переговаривались, но чем ближе подкрадывалось отбытие — тем становилось тише. Тяжёлая то была тишина, как мешок с мукой, давила на спины, пригибала к земле. То, что вначале обсуждалось возбуждённо, теперь редко срывалось с языка.