Клюква со вкусом смерти - Наталья Хабибулина

не обыск, а кое-что проверить надо. Только сначала скажите мне, что вы не договариваете? Какой такой секрет скрывают отлучки Петрова с работы? Почему вы его не можете снять с этой должности, если он висит на ваших ногах кандалами?

Баташов тяжело вздохнул и, смутившись, проговорил:

– Вы простите меня за то, что сразу вам всего не сказал. Верите, стыдно было, когда промолчал. Не сват он мне, не брат, а всё же чужая тайна… Вот так сказать?.. Одним словом, алкоголик он… Тихий алкоголик. Вот и вся его тайна! Пьёт дня три-четыре, потом недели две в порядке. Раньше никто этого не знал, я случайно увидел, но виду не подал. Тогда, после этого, он стал просто уходить на эти дни в старую избушку лесника. Жена к нему ходит, проверяет. Бывает, что водки не хватает, тогда он сам ночью прибегает. Вот и видела его старуха, когда он из дома шел. Вот такие дела… – Баташов взъерошил волосы, став похожим на провинившегося мальчишку, даже глаза потупил.

Как не жаль было Дубовику этого большого страдающего мужика, он всё же не выдержал и довольно гневно воскликнул:

– Денис Осипович! Я вас не узнаю! Вам-то зачем нужно нянькаться с ним? У вас что, забот других нет, как покрывать алкоголика, работать за него, да ещё стараться всеми путями скрывать эту пагубную болезнь от всех? Или вы что-то опять не договариваете? – подполковник пытливо заглянул в глаза Баташову.

Тот смиренно кивнул:

– Вызвали в Обком и сказали, что у меня будет новый заместитель, намекнули, что чей-то там родственник, оттуда, – он показал пальцем вверх. – О моём согласии речь и не шла. Вот так!

Дубовик усмехнулся:

– Да-а, история тривиальна. – Он потёр подбородок и вдруг весело произнес: – А хотите совет? Сработает на сто процентов! Вас ни в чем нельзя будет обвинить, и Петров сам откажется не только от должности, но и от места жительства.

– Это как же? – Баташов с нескрываемым удивлением посмотрел на подполковника.

– Просто! Как всё гениальное. Сделайте так, чтобы об этом узнали колхозники. Я уже успел убедиться в том, что общественное мнение в деревнях «работает» гораздо эффективнее, чем в городах. Здесь всем до всего есть дело, чего не скажешь о городских жителях. Зато у вас будет возможность назначить на место Петрова стоящего работника, по своему усмотрению, или… как там у вас? По общему согласованию?

Баташов некоторое время помолчал, потом сказал с сомнением:

– Но я же не смогу вот так, прямо, заявить об этом…

– А вот я думаю, что найти возможность поставить людей в известность в ваших силах. Любая случайность, неловко оброненное слово… Да и мало ли способов? Подумайте, не пожалеете.

– Ну-у, пожалуй, вы правы… А ведь я как-то не думал об этом. Для меня было главным сохранить чужую тайну.

– Иногда, в интересах общества, можно поступиться своими принципами. Решать вам! Кстати сказать, я ведь тоже, в данный момент, нарушаю закон, но иногда только так можно остановить преступника. Главное – не бояться. Поверьте, наказание ничуть не страшнее страха ожидания этого наказания. А те, что наверху, – Дубовик показал глазами на потолок, – сами не меньше вашего боятся. И уж им-то есть, что терять. Вас любят люди и обязательно поддержат, – он сжал локоть Баташова, тем самым оказывая ему и свою поддержку. – А пока, позвольте мне остаться здесь одному.

Баташов кивнул и вышел.

– Я буду в кабинете Кобякова.

То, что обнаружил Дубовик в процессе обследования помещения Правления колхоза, не столько поразило его, сколько обрадовало. Он понял, что все его догадки и подозрения в отношении одного человека, практически, оправдались.

В кабинете участкового тем временем разгоралась баталия между явившимся вдруг Моршанским и Ерохиным.

– Мне непонятно, что здесь делает КаГэБэ? Ещё не всех леших и кикимор вытащили из болот? – в голосе следователя слышалась неприкрытая издёвка. – Вы бы передали своему подполковнику, что ваше времяпрепровождение в этом месте уже вызывает законное недоумение. И не только у меня. Боюсь, что обычным рапортом вы не отделаетесь. У меня есть не просто подозреваемый, а, можно сказать, подследственный, который, к вашему сведению, уже признался в совершенном им преступлении. Вы же наводите смуту среди людей. Это, насколько я понимаю, противоречит всем канонам вашей деятельности.

– Я выполняю приказ своего начальства. Поэтому все претензии переадресуйте ему. – Голос Ерохина звучал спокойно.

Дубовик, слушая этот диалог, улыбнулся лишь краешками губ, представив себе бесстрастное выражение лица капитана, которое, наверняка, злило следователя больше, чем сами слова.

«Мне осталось найти ответ лишь на один вопрос, чтобы тебя ткнуть мордой в дерьмо, – думал подполковник, возмущенный словами Моршанского. – Только что же я упустил, в чём моя ошибка? Отпуск… Отпуск… Ведь должен же был он уехать! Тут я никак не мог ошибиться. Или всё же промахнулся? Отпуск… Где-то я уже об этом… Здесь. Но от кого?» – он в задумчивости стал мерить шагами большую комнату, потом перевел взгляд на окно и застыл. «Чёрт! Неужели?.. Так просто? И Поленников тогда сказал!.. Если это так, тогда всё встаёт на свои места, – он ещё раз посмотрел на противоположную сторону улицы: – Нет, Баташову я не могу задать этот вопрос, чтобы не вызвать ни у кого никаких лишних вопросов и догадок. Преступник должен оставаться в неведении до конца расследования. Ну, ничего, всё равно узнаю», – с такими мыслями Дубовик вышел и, аккуратно прикрыв за собой дверь, поспешил за Ерохиным в кабинет участкового. Сердце его учащенно билось от предвкушения победы.

– Это кто ж тут моё имя всуе поминает?

– Вот уж не думал, что вы способны подслушивать под дверью, – Моршанский скривил губы.

– Ну, вы так громогласно возмущались нашим присутствием, что не услышать вас мог только глухой, – Дубовик прищурил глаза, глядя на следователя. – Я вполне готов лично выслушать ваши претензии. Итак?..

– Вы дискредитируете расследование! Вы морочите людям головы! В, конце концов, вы мешаете мне работать! – Моршанский всё более закипал.

Подполковник поднял ладони перед собой:

– Последнюю претензию принимаю на все сто процентов! Я мешал, мешаю и буду вам мешать, поскольку это же могу сказать и о вас.

– Знаете, подполковник, я всё же не понимаю сути нашего с вами антагонизма, – Моршанский, будто устав от споров, положил голову на подставленный кулак, но при этом глядя на Дубовика с иронией.

– Да?! Надо же! А я всё это время думал, что вы сознательно, целенаправленно его культивируете, – с обычной усмешкой парировал тот. – И суть ваших поступков, поверьте, мне вполне понятна.

– Вы психолог? Тогда ответьте: