Клюква со вкусом смерти - Наталья Хабибулина

района, спрашивали Баташова. Пока я с ними разговаривала, слышала, как Бородулин бросил: «До завтра» и ушел. Я проверила, всё ли в порядке, вышла, а в коридоре уже никого не было. В кабинете у следователя было тихо, хотя сам он был там. Я, выходя, видела, как он выглянул.

– Та-ак… – Андрей Ефимович, слушая женщину, делал частые пометки в своем блокноте.

Когда она замолчала, он задумался, но Надежда Терентьевна прервала его мысли, сказав, что обратила внимание ещё на одно обстоятельство.

– Вы слышали, как стучит у нас входная дверь? Так вот, когда вышли Скрыня с Ниной, я шла за ними и видела, как они закрыли за собой дверь: зоотехник её придержал, прикрыл осторожно. Когда вышли истопник с Синегубом, дверь стукнула, потом стукнула, когда вышел Загоскин, в этот момент я отвечала на телефонный звонок и услышала, что дверь опять стукнула. Это вышел Бородулин. Но потом снова раздался стук. Я решила, что кто-то вернулся, или вдруг Баташов подъехал. Ещё сказала в трубку: «Подождите секунду», прикрыла её рукой и прислушалась, но никто не вошел, а дверь снова стукнула, и через некоторое время – опять.

– То есть получается, что после Загоскина и Бородулина кто-то вошел и вышел? А потом ушел Нигай? – спросил Дубовик, стараясь восстановить цепь произошедших событий.

– Получается, что так, – кивнула Ситникова. – А ведь я об этом только сейчас вспомнила.

– А голосов вы не слышали?

– Когда я поняла, что никто не пришел, я продолжила разговор, слышимость была плохая, и мне приходилось прислушиваться и кричать самой.

– Выйдя из Правления, вы никого на улице не увидели?

– Видела лишь Загоскина в конце улицы – он шел по направлению к своему дому. Но был уже довольно далеко.

– Вы можете сказать, во сколько это было?

– Около семи, не больше. Потому что до этого часы пробили шесть.

Дубовик отпустил Ситникову, поблагодарив за подробный рассказ.

Рабочий день уже был в разгаре.

В Правлении беспрестанно стучали двери. Слышался громкий разговор.

Дубовик, подойдя к окну, увидел, что на крыльцо вышел Бородулин. О чем-то раздумывая, он присел на перила и закурил. Андрей Ефимович решил выйти к нему.

Фёдор Николаевич оглянулся на звук открываемой двери и, увидев подполковника, привстал.

– Не возражаете? – Дубовик достал портсигар и тоже закурил.

– Да нет, курите… – было заметно, что Бородулин не очень обрадовался его появлению, но виду старался не подавать.

– Позвольте несколько вопросов? – Андрей Ефимович испытующе посмотрел на агронома.

– А если скажу «нет», вы что, спрашивать не будете? – усмехнулся Бородулин, убирая руку, на которой Дубовик успел заметить татуировку в виде птицы.

– У вас есть причины дерзить мне? – спросил подполковник спокойно, даже чувствуя негативное отношение этого человека к себе.

– Простите, – буркнул Бородулин. – Утро не задалось…

Дубовик хмыкнул:

– Если бы я по такому принципу на работе выстраивал свои отношения с людьми, боюсь, уже половина находилась бы в незавидном положении. Так что, оставьте своё настроение и ответьте на мои вопросы. Вы видели Нигая в коридоре, когда он ожидал следователя?

– Видел. Он не сидел, а вскочил, когда я вышел. Заглядывал в окно, будто кого-то высматривал. Я с ним попрощался, он не ответил, так был занят.

– И куда вы направились?

– Ясное дело – домой. Куда же ещё? – недовольно ответил Бородулин.

– Ну, например, Загоскин и Синегуб отправились прямиком на пасеку, а Нигай следом.

– Это их дело. Я не ем мёда, и на пасеку хожу лишь за тем, чтобы проверить травостой. Но сейчас ещё рано для травы. И в лесу бываю редко – не моя стихия. Болота ненавижу. – Бородулин прикрыл глаза, на скулах заиграли желваки.

Дубовик окинул агронома внимательным взглядом и чётко произнес:

– Больше вопросов к вам не имею.

Выбросив недокуренную папиросу, он вернулся в кабинет.

Вскоре туда заглянул Загоскин. Он подтвердил слова Ситниковой, добавив, что потом пошел на пасеку, но Нигая по дороге не встретил, только видел старуху Фимку с козой Растрёпкой, возвращавшихся домой по дороге, проходившей параллельно лесу. Они поздоровались, и каждый пошёл своей дорогой. Там же на лугу бегали мальчишки, они должны были видеть их всех.

– Пройдя метров двести, я присел у края тропинки – дома плохо навертел портянку, едва дохромал, пришлось перематывать снова. И в тот момент видел, что кто-то вдали за деревьями мелькнул, но я его не разглядел, только показалось мне, что человек был в плаще с капюшоном.

– Так, показалось, или всё-таки был?

– Точно не скажу, – бухгалтер сконфуженно повел плечами.

Дубовик подал Загоскину схему леса и попросил отметить на ней, где именно тот видел незнакомца.

– Получается, что это было недалеко от медвежьей ямы, в которую угодил Нигай? Так, может, именно его вы и видели? – спросил Дубовик.

– Не могу знать, – покачал головой бухгалтер.

– Кого ещё вы там встретили?

– Метров за десять до перекрёстья двух тропинок мне попался Синегуб, возвращавшийся от Поленниковых.

– Покажите на схеме, где вы его встретили, – Загоскин поставил крестик.

– Во сколько это было?

– А вот время я вам не назову. Шел и шел себе, ещё не стемнело. На работе до заката, сплю – до первых петухов, начисляю я зарплату, план всегда давать готов! – горделиво проскандировал Загоскин.

Дубовик, не скрывая крайнего удивления, захлопал глазами:

– Простите, что вы готовы давать?

За его спиной Герасюк, уткнувшись головой в сложенные на столе руки, зашелся от беззвучного смеха.

– План. План, понимаете? Хотя с меня его никто не спрашивает – у бухгалтера плана не бывает, но я это так, для рифмы, – скромно объяснил Загоскин.

– А вы допрос с поэтическим вечером не перепутали?

– Э-э, простите, привычка, – бухгалтер извиняюще развел руками, с осуждением посмотрев в сторону Герасюка – тот, отвернувшись, вытирал ладонями глаза, едва справившись со смехом.

– Так оставьте её при себе для более подходящего случая, – раздраженно произнес Дубовик. – Кстати, и рифма никуда не годится, если хотите. Да и пошловато… – Подполковнику показалось всё это каким-то наигранным, неискренним, да и ничего, кроме недоумения у него эти бездарные стишки не вызывали, невзирая на смех Герасюка.

– Для лозунгов подходит, – бухгалтер стушевался от такого напора, и опустил глаза.

– Для лозунгов подходят стихи Маяковского. Поверьте, и актуально, и грамотно. Но мы отвлеклись. Кого-нибудь ещё вы встретили? Отвечайте только без рифмоплётства.

– Петров наш, заместитель Баташова тащился из леса, сконфуженный какой-то! А ведь он числится на больничном! – Загоскин потряс указательным пальцем.

– Ну, видимо, потому и сконфузился, – предположил Дубовик. – Где вы его встретили?

– Вот как раз на перекрёстье. Он шел от болот. – Загоскин показал на схеме это