Вождь из сумерек. - Николай Ярославцев

— Скажи уж прямо, что глаз на нее положил. — Хмуро проворчал Стас. — Только девок мне в строю еще и не хватало.

— Нужен он ей мой глаз. Будь на то моя воля, нашел бы я и кроме глаза что на такое добро положить. Только, похоже, Стас, перед ее глазами кто-то другой стоит. — С легкой усмешкой ответил Леха. — Вот еще бы узнать кто невинной девушке белый свет затмил?

Стас приостановился.

— Помело! Груздень, Хмурый, а вы, почему здесь? Свободны. Потрудились, а теперь можете отдыхать.

Поймал на себе чей-то осторожный внимательный взгляд, незаметно скосил глаза. Встретился с озорными девичьими глазами. Смутился. Леха, заметив это, ухмыльнулся.

— Пропал казак. — Во все горло расхохотался Леха. Пропал вместе со своей наследственной и благоприобретенной на полях военных действий нравственностью. Купава, отвернись!

Но Купаве уже было не до него. К воротам подъезжал обоз. А вместе с ним в идеальном строю десяток Хруста, оставленный для обеспечения важности исторического момента и он, с облегчением, вздохнул.

— Пошли Леша, а то грохнусь по середине двора и рассыплется мой героический авторитет на мелкие черепки на глазах у изумленной публики.

В оружейной он тяжело опустился на лавку и закрыл глаза. на лице выступили капельки пота. Алексей внимательно посмотрел на него и, раскрыв двери, громко крикнул.

— Войтик! Вина командиру и покрепче.

Потом подошел к нему, помог снять бронежилет. Футболку, присохшую к ране, распорол ножом и снял как распашонку.

С треском распахнулась дверь, и на пороге появился Войтик. Отталкивая его плечом, следом, не уставая ворчать, протиснулся Пивень.

— Посторонись! И нарастет же такое чудо. Тушу с мясом не отворотишь.

— А ты не толкайся! — Огрызнулся Войтик. — Волхвы должны ходить степенно, важно. Очи ниц держать, чтобы не оскоромиться. А ты лезешь, как дикий вепрь, пыхтишь и слюной брызжешь в разные стороны. А еще и лаешься не потребными и гнусными словами, которых волхву и знать то не положено.

В руках у Войтика вместительный кувшин. Выбрал из уважения к командиру себе под стать. Держит его бережно, ладонью поглаживая круглый бочок.

— Чистое, как Купавина слеза. И огнем полыхает. А от духа, не глотнув можно замертво свалиться.

Алексей кивнул головой.

— Молодец! Угости командира трепетной рукой. — Похвалил он, осторожно срезая присохшее к ране тряпье. — И в другую кружку тоже плесни.

Стас, задыхаясь от боли, с размаха выплеснул Войтиково угощение в рот.

— Твою… в Леху…мать!

Леха улыбнулся.

— Смотри, как складно получается. А тебе, Войтик, слабо так. Фантазия не та. Тут, брат, образование надо. Незаконченное высшее…

— Да рви ты разом! Что ты крутишься вокруг меня, как студентка. Войтик, лей еще! И себе плесни. Не люблю пить один. — Сцепив зубы, прохрипел он, и, зацепив рукой присохшую намертво к ране тряпку, с силой рванул ее.

Затем поднял кружку.

— Будь здоров, Войтик! — Пробормотал он, и лихо, по курсантски опрокинул ее в рот.

— Черта ли ему сделается, этому Войтику. — От чего-то возмутился Пивень. Этого Войтика и лопатой не сразу прибьешь. Отскочит лопата. А ему здоровья…

Отсиделся. Открыл, сразу помутневшие глаза.

Леха тем временем промывал рану тем же вином.

— Стас, шить надо. Иначе хана! — тихо, чтобы не слышали остальные, прошептал он.

— Надо, так шей. — Бездумно ответил Стас так, словно речь шла о дырке в кармане. — Войтик, душа моя, прогуляться хочешь? Или сначала подвигами перед родичами похвастаешься?

Войтик обиженно фыркнул

— За кого меня держишь, командир?

Вот оно тлетворное криминальное влияние Толяна. Стас сотворил грозное лицо и бросил строгий, как ему казалось, взгляд в сторону дверей, где промелькнуло круглое розовощекое лицо.

— Так если не очень устал, бери завтра с утра Веселина, Толяна, и сладкую парочку, Третьяка с Плетнем. Ну и Темного за компанию. И возвращайся в Сумерки. Зайди, как можно дальше. Только место с колпаком обходи стороной. Я хочу знать все. Кто, где, почем… Или зачем? Понял?

Войтик мотнул головой.

— А то нет?

— Пойдешь на цыпочках. Никакого хулиганства и мордобоя.

Войтик поскучнел, но спорить не стал.

«На больных не обижаются». — Догадался Стас.

— Я помню, вождь. — Твердо ответил он.

И Стас, глядя в его опечаленное лицо, сжалился.

— Буду ждать тридцать дней. На обратном пути разрешаю немного пошалить. Легко и не затейливо. Тем более, что кто-то обещал мне подпалить эти заросли, да к тому же еще и к едреней фене.

Войтик заулыбался и Стас тут же постарался остудить его бедовую голову.

— Убьют, на глаза мне не показывайся.

Войтик вытаращил глаза, стараясь понять не понятное. Но затем, видимо, решив, что командир заговаривается, успокоился. Украдкой посмотрел на Алексея, но тот в ответ пожал плечами. Де, я то тут при чем? Груздень вообще отвернулся. Пивень колдовал над своими вонючими травами, отварами и прочей колдовской дребеденью. Да к тому же пытался понять, как эта дылда Леха будет зашивать дыру в командирском боку. Что это, дранные портки что ли?

— Не напрягайся Войтик. — шепотом успокоил его Толян из-за спины. — Прикалывается над тобой командир. Шутка юмора такая.

— А, ну да! — Облегченно вздохнул Войтик и исчез в дверях, чтобы не нарваться на шутку пострашнее.

— Леша, и ты Груздень со своими десятками пойдете вдоль края Сумерек. Все крепости, в каком бы виде они не были, должны быть наши. Особо не хамите, но и не церемоньтесь. Если понадобится, оставляйте на воеводстве своих ребят. Из тех, что потолковее и посмышленней. Пять дней пути в ту и другую сторону. Итого десять… дан приказ ему на север, ей в другую сторону!

Стаса таки развезло.

— Хмурый! Тебе, брат Хмурый, достался самый сладкий кус. Воеводствуй пока в Волчке. — Он выпил, подставленную Лехой под руку чарку, поморщился, поискал закуску и, не найдя, скорбно уронил. — Спиваюсь, как алкаш, без закуси. Завтра же начинай ставить вокруг посада добротный тын. И не гляди ты жалобными глазами по сторонам. У них своих забот с макушкой. Не до тебя.

Хмурый виновато опустил голову.

— Какой из меня воевода, вождь? — Несмело возразил он, с тайной надеждой глядя в сторону Пивня.

Но Стас уже с трудом ворочая языком, оборвал его, не дав полностью изложить внятно и подробно самые веские доводы и сомнения в своей полной профнепригодности, зародившиеся в необъятной груди и, не загаженном знаниями, мозгу.

— Отставить! Начальству видней. Все, судари мои, пики к бою, шашки наголо.…В атаку рысью марш-марш! Леха шей!