Три жизни. Роман-хроника - Леонид Билунов

— Три рубля, — тихим хриплым голосом проговорил он, протягивая руку.

— Зачем тебе три рубля? — спросил я с удивлением.

На три рубля в то время можно было купить разве что пару коробок спичек.

— На портвешок не хватает! — осклабился он, показав пустой рот с четырьмя гнилыми зубами.

— А где же ты купишь?

Мужик неопределенно махнул рукой куда-то за пригорок.

Я дал ему сотню и долго смотрел, как вся группа снялась с места и с трудом, качаясь и как-то странно хихикая, иногда толкая друг друга, направилась по бездорожью за бугор, в том направлении, что показал мне мужик.

Вернувшись, я застал разговор о том, как тут будет хорошо в скором времени, какие магазины построят, какие товары начнут в них завозить, как поднимется уровень жизни и сколько миллионов нужно вложить в процветание края.

Автобусы были готовы. Я дал знак к отправке, но в общий разговор включаться не стал. Я знал, что в ближайшее время тут не отделаться и миллиардами.

Дорога шла теперь по Белоруссии, такой же бедной, как и та Россия, что мы миновали. Потом пошла Украина, пейзаж стал меняться, и мне показалось, что бедность тут не так заметна.

Переночевав в гостинице километрах в пяти от шоссе, мы отправились дальше и скоро въехали в предгорья моих родных Карпат. Деревни, лепившиеся к склонам гор или выбегавшие в долину, встречались все реже. Начались густые буковые леса, дорога стала петлять, а когда выбиралась на опушку, глазу представлялись такие горные пейзажи, которым может позавидовать любая другая страна. Возможно, именно тогда мне запала в душу мысль, которая с тех пор меня не оставляет, но об этом позже… Мы перевалили через горный хребет и пересекли венгерскую границу.

В Будапеште нас ждала одна из лучших венгерских гостиниц «Вереш Чиллаг», расположенная на горе в старинном районе Буда. Стояла прекрасная погода. Когда мы уезжали из Москвы, деревья были еще голые, а здесь на каждом шагу нас встречала свежая зелень бульваров и скверов. Многие из нашей группы за границу попали впервые и тут же разбрелись по городу, разглядывая витрины магазинов с западными товарами, которых в Москве еще не было, присаживаясь на террасах кафе, чтобы испробовать местных напитков.

— Чтобы к вечеру все были трезвые! — попросил я вдогонку. — А то сорвете застолье!

Вечером пятого мая все собрались в ресторане отеля, и праздник длился почти до утра. Нужно ли говорить, что я сделал все для того, чтобы он остался незабываемым для всех участников.

Блюда русской кухни в прекрасном исполнении дополнял венгерский гуляш, польский бигос, французский луковый суп. К вину большинство моих приглашенных было еще непривычно, но стол украшали десятки бутылок лучших советских, русских эмигрантских, польских, шведских, финских водок и «старок». Думаю, мало кто из моих друзей видел раньше такое разнообразие сортов пива — от горького немецкого и чешского «Лагера» до разных видов янтарного и светлого бельгийского, так ценимого знатоками. Многим пришелся по вкусу венгерский «Токай», натуральное полусладкое вино из винограда позднего урожая, лучшая приправа к десерту.

По русскому обычаю, произносились бесконечные тосты, и если бы они сбывались, то жить мне предстояло еще многие и многие десятки лет…

Я вспомнил об этой поездке, потому что это была одна из моих попыток собрать друзей и постараться убедить их, что плохой мир лучше хорошей ссоры. Мне казалось, что можно обойтись без насилия. Из ста пятидесяти человек, которые приняли приглашение, на сегодняшний день в живых осталось едва пятнадцать.

В числе приглашенных на мой день рождения в Будапеште был Олег Вагин. Меня с ним познакомил в 1988 году один из моих друзей Володя Катарин.

Вагин долго был во всесоюзном розыске и в тот год впервые появился в Москве, надеясь найти надежное пристанище. Володя Катарин привел его ко мне с просьбой помочь. Я оказал ему помощь. Ему дали денег на первое время, нашли жилье и работу по обмену сертификатов возле магазина «Березка».

Вагину в ту пору было около сорока. Это был высокий человек за метр восемьдесят, физически очень сильный, хотя это было совершенно незаметно. В его фигуре не было ничего примечательного, и посторонний взгляд ни на чем не останавливался, пока не встречался с его взглядом. Глаза Вагина невозможно забыть. Хотелось отвести от них взгляд, и в то же время они приковывали к себе внимание. Я до сих пор вспоминаю их стеклянно-безумное выражение. Было ясно, что хозяин этого взгляда способен на все.

После той первой встречи наши пути надолго разошлись. Через полтора года я узнал, что Олег Вагин выдвинулся на первое место в неформальных структурах города Екатеринбурга (бывшего Свердловска). Официально он был президентом мощного уральского объединения «Космос», включавшего гостиничный комплекс и рестораны, которое создал вместе с четырьмя компаньонами: Пашей, Эдиком Казаком, Мишей Кучиным и Колей Широким. Мне было известно, что Вагин шел к своему бизнесу кровавым путем, физически устраняя конкурентов. Позднее о нем будут много писать, особенно в западной прессе. Западное телевидение поставит о нем целый фильм.

Этот человек начал пользоваться в Екатеринбурге неограниченной властью. Достаточно привести один пример. Союз «афганцев», который в Екатеринбурге был особенно силен, решил заселить своими людьми новый дом в центре города, строившийся для комсомольской и партийной верхушки. Председатель союза полковник Лебедь (не путать со знаменитым участником войны в Чечне генералом Лебедем) собрал своих ребят и организовал круглосуточное дежурство возле стройки. Как только дом был закончен, афганцы заняли его явочным порядком.

Тут же были вызваны наряды милиции и подтянуты внутренние войска, окружившие дом.

Полковник вышел из подъезда и сказал прибывшему на место генералу МВД, который курировал Свердловскую область:

— Вы что, хотите войны? Вы ее получите. Посмотрите на окна!

В каждом окне стояли афганцы, увешанные гранатами, с оружием в руках, готовые на все.

Войска и милиция были в замешательстве. Запахло нешуточным военным столкновением. Генерал доложил в Москву. Москва приказала пока оставить дом афганцам, пообещав разобраться в ситуации. Всем было известно, что семьи многих бывших афганских воинов живут в ужасных условиях.

— Старайтесь обойтись без шума! — приказала Москва.

Генерал отозвал войска и оставил дом афганцам. Однако начальник местного КГБ связался с Вагиным и попросил его явиться на место и оценить ситуацию. Вагин подъехал со своими людьми, подошел к Лебедю и, глядя на него своим страшным стеклянным взглядом, сказал:

— Забирай своих людей и уходи! И чтоб я больше тебя здесь не видел.

И что вы думаете? Лебедь забрал своих афганцев и эвакуировал дом.

Помню, как я приехал в Екатеринбург и заболел. У меня была сильная сердечная аритмия, когда сердце то замирает, то бешено колотится, чуть не выскакивая из грудной клетки. Нужно было срочно достать западное лекарство, только и помогавшее мне во время таких приступов. С лекарствами было тогда очень тяжело, а западные были практически недоступны, и их невозможно было достать ни за какие деньги, особенно срочно и особенно в таком городе, как Екатеринбург.

Один из друзей Вагина, Паша, каким-то образом достал препарат «Герхарт» и привез мне в гостиницу.

На следующий день я встречался с Вагиным, и он сказал мне в разговоре, что его друзья приговорили Пашу к смерти.

— Ты уверен, что делаешь правильно? — спросил я осторожно.

Он говорит:

— Леня, Паша первый задумал меня убрать. Мне сказал об этом Эдик Казак, а ему можно верить, он Паше родственник и наговаривать не станет.

Вагин смотрел на меня в упор своим безумным взглядом и, зная, что Паша мне только что помог, ждал реакции. Единственное, что я мог, это сказать в очень дипломатической форме, что я на его месте не спешил бы с исполнением приговора, а все как следует проверил. В конце концов, это был Вагинский огород, и я никак не мог вмешаться.

— Хорошо, мы подумаем, — сказал Вагин.

Я понимал, что Вагин просто хочет устранить лишнего компаньона, чтобы делить доходы на меньшее количество кусков. Кроме того, Паша тоже имел в городе вес, к нему прислушивались, а Вагин относился к этому очень ревниво.

Я уехал в Москву. Через два дня Вагин позвонил мне и спросил, не могу ли я оплатить лечение Пашиного отца в Израиле.

— Конечно, могу, — ответил я.

Вагин дал мне номер счета кардиологической клиники, где лежал отец Паши, и я перевел на него двадцать тысяч долларов (которые Вагин действительно мне потом отдал). У меня отлегло от сердца — я решил, что Вагин одумался. Я позвонил в Екатеринбург Володе Катарину, чтобы узнать, как там Паша.