Дети Империи - Олег Измеров

— Видел.

— Опытные в Дженерал Электрик?

— Отечественные. — Виктор чуть не добавил "серийные", но подумал, что это уже слишком.

— Вы считаете, что ими можно коммутировать токи в силовых цепях электровоза?

— На создание и налаживание промышленного производства уйдет где-то до пятнадцати лет.

— Плюс применение, как вы пишете интегральных схем, чтобы система управления могла модулировать фазные токи, питать двигатели синусоидой. Это вы требуете фактически создать под электронную коммутацию в СССР целую новую отрасль?

— Именно так, новую промышленность. От которой польза будет не только железным дорогам, но и энергетике и целой куче отраслей.

— А пока мы будем строить новую промышленность, заграница уйдет вперед, так?

— Наоборот. До начала семидесятых за рубежом по этому направлению ничего для широкого применения не создадут. Зато Союз, вырвавшись вперед по тиристорам и микросхемам, обеспечит рывок в семидесятые, восьмидесятые и девяностые.

Осмолов немного промолчал, а затем вдруг спросил Виктора:

— Вы в шашки не играете?

— Давно не играл. А что?

— Здорово получается. Как будто страну в дамки проводите. Ладно, отвлеклись. По-вашему, получается, для развития железных дорог в будущем надо развивать кучу смежных отраслей… вот, например, тоже — сварка трением алюминиевых профилей, раскройка металла оптическими квантовыми генераторами, создание станков с числовым программным управлением… это не совсем железные дороги-то.

— Именно так. Этот транспорт будет зависеть от прогресса смежников. В паровозную эпоху можно было только паровозостроение само в себе развивать, а чем дальше, чем больше мы будем зависеть от тех, кто делает изоляцию для двигателей, электронику, резину… в общем понятно. И от нашей исследовательской базы.

— Вот это самое главное! — Осмолов встал, машинально похлопал себя по карманам, видимо, ища папиросы, потом махнул рукой; видимо, тут куча народу отучалась курить. — Теперь вам надо и в Москве так же связно это все объяснять. Все это отлично ложится в концепцию товарища Косыгина по реконструкции системы управления народным хозяйством. Нельзя дальше делить экономику на епархии, на "наше ведомство" и "не наше ведомство", каждая из отраслей друг дружку развивает! Я, кстати, прикинул эффект от унификации по той части записки, которую вы вчера накидали, вот… — он порылся в листках на столе, — у нас получаются дополнительные мощности целого завода! Целый завод выгадываем без капвложений и строительства. И этот завод вы построили.

— Ну, не совсем я… Это труд очень многих людей.

Тут из банка вернулась Наталья Николаевна с командировочным авансом и Осмолов отправил Виктора со своим паспортом на станцию выкупать бронированные билеты.

Путь от первых проходных через парк до выхода у клуба ОСААФ не отнял много времени. Памятник Пушкину стоял не на главной аллее, а на белой кирпичной пирамиде где-то у входа со стороны вечерней школы, где стояли синие деревянные ворота в виде арок и виднелась занесенная снегом спортплощадка с бревнами, турниками и кольцами. Фонарей на аллеях что-то не особо наблюдалось, так что ночью тут или влюбленные или Осодмил. Вокруг некоторых деревьев виднелись оригинальные деревянные скамеечки, кольцом охватывающие ствол: тоже что-то из воспоминаний детства. На месте нынешней детской площадки за деревянным палисадником дремала парашютная вышка с вылинявшими плакатами "Будь готов к обороне страны!" и "Бога нет". Несколько ближе к выходной калитке в заборе со стороны фабрики-кухни виднелись сооружения старой детской площадки — видно ее только начали строить, но пару каруселек уже поставили, как и цепные качели, а еще там были совершенно не отмеченные в детской памяти Виктора гигантские шаги с большим деревянным столбом. Через это все тянулась кривая тропка в снегу.

Клуба на углу у переезда Виктор не узнал: ни дать, ни взять, купеческий особняк; потом вспомнил, что здание это перестраивали после войны. Старый облик ему понравился больше, тем более, что домик недавно подремонтировали и покрасили. У переезда он пропустил мимо себя грузовичок, напоминавший "Колхиду", но размером поменьше, примерно с гэдееровскую "Авиа", и перешел через рельсы на сторону вокзала.

Когда Виктор уже шагал по чисто выметенной и посыпанной песочком от гололеда платформе, он почувствовал некоторый мандраж. Опять та же дверь, опять кассы. Интересно, а если его сейчас обратно перебросит? Ладно, паспорт восстановим, лишь бы опять не в другое время…

Внутри вокзала все оказалось совершенно так же, как и в первое утро появления Виктора в этом альтернативном мире. Чудес не было. Отстояв спокойную очередь из трех человек, Виктор выкупил билеты, с интересом наблюдая, как девушка созванивается по телефону со станцией, затем вытаскивает узкие твердые картонки и пробивает в них компостером узор мелких отверстий, складывающийся в цифры; эта простая и когда-то знакомая процедура выглядела теперь таким загадочным ритуалом, что можно было заглядеться. Девушка в конце концов смутилась и спросила у Виктора:

— Товарищ, вы, наверное, что-то спросить хотели?

— А… да. Вы случайно, раньше не в артели "Прогресс" работали?

— Нет, вы обознались. Вот ваши билеты. Одиннадцатое и тринадцатое нижние.

— Спасибо… Так я же просил в одном купе.

— Они и есть в одном купе.

"Видимо, я что-то забыл…"

Виктор оглянулся назад — за ним очереди не было, видимо народу в те времена ездило немного. Он слегка отошел от кассы в сторону окна и начал рассовывать билеты и сдачу по карманам.

И тут возле его уха что-то жжикнуло и с треском ударилось в деревянный переплет окошка кассы; одновременно сзади раздался даже не звон, а, скорее, какой-то хруст и что-то обсыпало рукав пальто. Виктор машинально оглянулся; сбоку, в стеклах окон двойной рамы на одной линии зияли два аккуратных пулевых отверстия с расходящимися лучами.

19. Понаехали тут всякие.

Любой, даже самый захудалый герой фильма или фантастического романа, равно как и нефантастического, в этих случаях бросается на пол. Виктор же повел себя совершенно пофигистски — быстро прошел в простенок и только там начал соображать, что происходит. Не готов он был здесь психологически к столь банальным и пошлым вещам, как покушение из пистолета с глушителем — а именно это картина происшествия ему и напомнила. Во-первых, после нападения на лабораторию 6-б он ждал каких-то экзотических посягательств, и вообще — что его пытаются похитить, а не убрать. Убрать его за эту пару дней сто раз можно было. Во-вторых — а почему в этой чертовой кассе, а не на улице, в парке, в темном переулке? Как жертва нападения неизвестных? В-третьих — у спецслужб масса возможностей все сделать чистенько, контактные яды например. Намазали ручку двери в общаге — и все, тихо скончался от сердечной недостаточности. А тут прямо как в нашем сериале про криминал, или про дележку собственности, или про любовь. У нас вообще почти все сериалы — бабло, мочилово и постель, а между всем этим какой-нибудь дурак с пестиком бегает.

С другой стороны, на улице его еще найти надо, а на вокзал он несколько раз заходил, значит, его можно здесь ждать. И это тоже логично.

"Ну и что дальше будем делать?" — спросил себя Виктор, полез во внутренний карман пальто и нащупал там дерринджер. Впрочем, толку от этого девайса здесь было никакого — и патроны холостые, и, если ворвутся через дверь от платформы, даже и с боевыми уложат. Огнестрельное оружие хорошо, когда оно в руках профессионала, имеющего навыки ведения боя, и при постоянной тренировке. Да и через окно снайпер уложит хоть с пистолетом, хоть без.

Стекла больше не бились. На лакированной раме белела свежая отметина с полуотколовшейся щепкой. Мимо Виктора, между колонн по залу в сторону выхода на Вокзальную промчалась женщина в железнодорожной форме с погонами — молодая, статная, рыжая и круглолицая. С улицы донеслись приглушенные вопли:

— Стой! Стой, бандит! Я тебя узнала! Держите его!

Спустя еще пару минут та же женщина появилась обратно, запыхавшаяся и встрепанная. Тугая грудь ее, словно пара вагонных буферов, гордо натягивала изнутри темную форменную шинель далеко вперед и пружинно покачивалась в такт шагам; голливудские дивы с силиконом могли удавиться от зависти.

— Вы видели? — возмущенно выпалила она Виктору, переводя дух. — Вы видели?

— Кого?

— А вот… — она что-то подняла с полу и подошла поближе. — Видали, что творят, бандиты?

На ее ладони лежала девятимиллиметровая пуля от "Макарова".

— Представляете, из рогаток ворон бьют! Во шпана выросла! А эту гадость за Десной на стрельбище выкапывают. Стекло, стекло разбили — перед самой кассой, на виду, во бандиты-то, анархисты! Детприемник по ним плачет! Вот вы, образованный человек, что вы скажете?