Немного магии (СИ) - Ахметова Елена

Глава 22. Мастера шантажа и уговоров

К счастью, бросать на произвол судьбы еще и Янниса Бианта (закованного, надо отметить, гораздо надежнее господина Номики Георгиадиса) не пришлось. На помощь наконец-то пришел профессор Кавьяр. Промокший до нитки в неравной борьбе с бунтующей рекой и перепуганным полуэльфом, в нашу компанию он вписывался дивно — уже хотя бы тем, что первым делом застыл посреди затопленной улицы, с точно такой же растерянностью, как и мы, обозревая учиненный разгром.

Макушку профессора Бианта он заметил несколько позже и, недоверчиво нахмурившись, обошел ее кругом, разгоняя волны по луже. Королевский рекрутер протестующе задрал нос, насколько смог, но высказываться по-прежнему не рисковал.

— Надеюсь, у вас есть хорошее объяснение всему этому, — наконец сказал профессор Кавьяр, остановившись.

Я тоже надеялась.

— Полагаю, подробности лучше уточнить у господина Бианта, профессор Кавьяр, — сдержанно заметила я.

Профессор Кавьяр озадаченно посмотрел на меня и снова опустил взгляд. Королевский рекрутер по-прежнему стоически сжимал губы — похоже, того, что он проглотил, падая в каверну, ему и без того хватило с головой.

Или почти с головой.

— Позже, — добавила я, — когда вода спадет и сюда доберутся жандармы. Хемайон есть что им рассказать, с вашего позволения.

Яннис Биант все-таки дернулся и характерно булькнул, но до более-менее внятной речи оставалось еще сантиметра три воды.

— Это вы закопали профессора? — строго осведомился Кавьяр у Хемайон.

Она испуганно покачала головой и спряталась за Тэрона. Кто затопил профессора, у Кавьяра вопроса не возникло.

— Это я, — беззастенчиво сознался Фасулаки и уселся на остатки заборчика вокруг порушенного палисадника. — Не думаю, что у нас был бы хоть малейший шанс переиграть профессора на его территории, если бы не элемент неожиданности.

— Если бы вы видели, что случилось с Геполисом, то, вероятно, сменили бы свое мнение о деструктивных способностях первокурсников, — с досадой проворчал профессор Кавьяр. — За жандармами послали?

— Кого? — развел руками Фасулаки.

Профессор Кавьяр тоже огляделся. В соседних домах горел свет, но никаких теней в окнах не мелькало. Никто не хотел рисковать, высовываясь на поле битвы магов.

— Если позволите, профессор, — вежливо вклинилась я, — Тэрон мог бы проводить Хемайон до жандармерии. Ей нужно в тепло, да и жандармы наверняка захотят побеседовать с ней без отлагательств. А я, с вашего дозволения, дошла бы до почтамта и отправила несколько писем своей семье. Мой отец наверняка пожелает знать все подробности, но он может помочь с восстановлением города.

А еще графу Аманатидису хватит влияния, чтобы открыто обвинить правую руку мэра Геполиса если не в насилии надо всеми двенадцатью похищенными девушками, то, по крайней мере, в похищении Хемайон и попытки насилия над ней. Этого недостаточно для смертного приговора, но хотя бы свободы негодяя лишат точно.

— Я провожу, — с готовностью предложил Фасулаки, не рискуя вставать раньше времени.

Вид у него был такой, будто провожатый понадобился бы скорее ему самому, но профессор Кавьяр обреченно кивнул, соглашаясь: не отправлять вольнослушательницу с первого курса в одиночку! А помощь с восстановлением города определенно его заинтересовала даже больше моей безопасности — потому как обязанность ликвидировать последствия затопления, урагана и огненного смерча наверняка возложат на Эджин. Не то чтобы незаслуженно, конечно…

— Пойдем, — скомандовал Фасулаки и сполз с забора.

На дороге старшекурсник, впрочем, заметно приободрился и даже смог подстроиться под размашистый шаг Тэрона, который в нервном порыве позабыл, что сопровождает дам, и мчался вперед, словно от оборванной тхеси можно было сбежать.

— Это из-за того, что ты пытался взять слишком много, — не дожидаясь расспросов, сказал ему Фасулаки и нарочно замедлился, чтобы мы с Хемайон не слишком отставали. — Аэлле пришлось отозвать свой дар к себе, а поскольку связь не была укреплена, игра в перетягивание закончилась разрывом.

Краской залились все четверо. Тэрон — осознав, что едва не навредил мне, пытаясь защититься, Фасулаки и я — из-за того, каким образом пришлось «отзывать дар», а Хемайон — просто из-за того, что стала невольной свидетельницей. Потом я все-таки сообразила, в чем был подвох, и нахмурилась.

— Постой. Так ты с самого начала знал, что тхеси оборвется?

Фасулаки пожал плечами, не пытаясь ничего отрицать:

— Альтернатива вам обоим не понравилась бы. Дар не берется ниоткуда. Когда Тэрон исчерпал твою магию, он начал тянуть силы из организма — потому ты так ослабела. Я помог тебе активировать скрытые резервы, но это еще тоже аукнется. А могло быть гораздо хуже — истощение никому не идет на пользу. Уж лучше оборвать тхеси, которую ты так или иначе не позволила бы укрепить, чем свалиться замертво.

Теперь Тэрон побелел как простынь. Я со вздохом подхватила его под локоть. С другой стороны привычно пристроилась Хемайон — разве что держалась она ближе, чем обычно: мокрое платье тоже никому не шло на пользу.

Обвинять Фасулаки в том, что он выбрал этот путь отнюдь не из-за скрытого благородства и неудержимого стремления спасать дам в беде, было бы лицемерно с моей стороны. В конце концов, я тоже собиралась написать графу Аманатидису вовсе не из-за желания заняться благотворительностью.

— Выдохни, — тем временем настоятельно советовал Фасулаки Тэрону. — Теперь ты ей точно ничем не угрожаешь.

Взгляд, которым полуэльф одарил Димитриса, был преисполнен отнюдь не благодарности. Но дальнейшего развития конфликт не получил, потому как мы добрались до жандармерии, и перед нами во весь рост встали совершенно другие вопросы. Например, как заставить жандармов хотя бы выслушать Хемайон, не торопясь с выводами, действиями и особенно — с докладами наверх: нашему появлению не обрадовались — и проделали это столь неприкрыто, что я предпочла задержаться.

Пришлось злоупотребить волшебным влиянием отцовского имени, даже не добравшись до почтамта: дежурный явно рвался обвинить во всем если не нас четверых, то хотя бы Эджин в целом. К счастью, упоминание личного интереса графа Аманатидиса возымело эффект, и Хемайон наконец-то рассказала, что случилось.

С празднования она ушла довольно рано, когда поняла, что не может найти в зале ни меня, ни Тэрона. Без поддержки близких друзей ей по-прежнему было не по себе, и излишне пристальное внимание господина Номики Георгиадиса ничуть не добавляло веселья — танцевать с ним Хемайон не хотелось. Должно быть, это и переполнило чашу его терпения — и без того, прямо сказать, не слишком вместительную.

Хемайон успела дойти до комнаты в общежитии и разуться, когда в дверь постучал профессор Биант. Его визит подругу не слишком удивил: в конце концов, я была его подопечной, а Фасулаки и в самом деле несколько перестарался в своем стремлении как можно скорее закончить исследовательскую работу. Хемайон открыла дверь и сообщила профессору, что я ещё не вернулась с праздника, но наверняка буду с минуты на минуту.

После этого в ее воспоминаниях зиял пробел. Скорее всего, профессор Биант попросту откачал воздух из ее лёгких, придушив до потери сознания, и утащил прочь, пользуясь тем, что Эджин все ещё праздновал и до общежития никому не было дела. Движущиеся каверны значительно упрощали транспортировку.

Очнулась Хемайон в незнакомом подвале, связанная — и напрочь отрезанная от стихии. Освободиться от пут не выходило, на крики никто не отзывался, а магия земли упорно не подчинялась. Господин Номики Георгиадис явился только под утро, позволив добыче несколько часов бесплодно звать на помощь: арсенал плетей и каких-то странных инструментов крайне тревожащего вида не оставлял надежды на то, что жертву похитили ради выкупа. Хемайон думала, что живой из подвала не выберется, а правую руку мэра, кажется, ее страх только забавлял.

Но последней в итоге смеялась всё-таки она. Когда Георгиадис уже решил перейти от запугивания к действию и вспорол платье Хемайон ножом, до северной окраины города наконец-то добрался Фасулаки, убедился, что внизу что-то нечисто, и велел мне подать знак Тэрону. А тот едва не затопил весь западный район Геполиса, пытаясь отвлечь профессора Бианта от контроля над защитным пузырем, в котором похитители удерживали Хемайон, — и преуспел.