Волнолом - Владимир Прягин

- Так уж сложилось, - хозяин дома вяло махнул рукой. - Момент оказался неподходящим. В политическом смысле. Некоторые из тех, про кого я тут написал, не то чтобы попали в опалу, но, скажем так, перестали считаться образцами для подражания. Роберт, впрочем, в их число не входил. Что вы хотели о нем узнать?

- В главе идет речь о его поездке в провинцию. Барон тогда посетил деревеньку под названием Дюррфельд. Я надеялся, что вы вспомните какие-нибудь подробности в дополнение к тексту.

- Что ж, давайте посмотрим. Освежу в памяти содержание.

Коллега Хирт отыскал главу, просмотрел ее по диагонали и недоуменно нахмурился. Вчитался внимательнее. Потом отложил листы и поднял на Генриха взгляд:

- Знаете, очень странное ощущение. Написано явно моей рукой, но я ничего такого не помню. То интервью с бароном как будто стерлось из головы. Хотя, поверьте, в маразм я еще не впал.

Генрих вздохнул с сожалением - похоже, и тут пустышка.

- Не беспокойтесь, герр Хирт. Слово 'маразм' тут совершенно не к месту.

- Да уж, надеюсь.

- Проблема в другом, она намного шире и глубже.

- Тогда введите меня в курс дела.

- Вряд ли это имеет смысл. Не хочу вас втягивать.

- Послушайте, герр фон Рау. Вы явно находитесь в затруднении. Не знаете, как правильно поступить. А я, как вы успели заметить, маюсь бездельем. Читать и писать долго не могу - устают глаза, болит голова. Это очень обидно - я остался без любимой работы и никому не нужен. Так давайте же поможем друг другу. Вы меня развлечете, а я, может быть, сумею вам что-нибудь подсказать. Вы ведь тоже ученый и знаете, как полезно взглянуть на проблему со стороны.

Генрих подумал - почему бы и нет? Свежий взгляд и правда не помешает.

- Ладно, герр Хирт, убедили. Слушайте.

В отличие от недавнего допроса в конторе, он не стал вдаваться в детали. Изложил кратко, в общих чертах.

Реакция собеседника его удивила. Тот, дослушав, кивнул спокойно и даже несколько отрешенно. Долго молчал, уставившись куда-то в пространство. Генрих уже начал прикидывать, не пора ли тихонько смыться. Но тут старик прервал свои размышления и сказал:

- Значит, кто-то все-таки смог.

- Смог что?

- Повлиять на время. Не смотрите на меня столь озадаченно, герр фон Рау. Да, я сразу поверил вам. В конце концов, я интервьюер со стажем, и вижу, когда мне врут. Что же до сути... Видите ли, я очень много об этом думал. Сугубо теоретически, разумеется, как историк. Что с нами стало бы, если бы в прошлом что-то пошло иначе? Вернуться назад, вмешаться в судьбу, попытаться ее исправить. Меня даже удивляло, что никто из вас, светописцев, до сих пор не пытался этого сделать.

- Все считали это фантастикой. Мастеров такого уровня просто не было.

- Да, знакомая ситуация. Проблема считается нерешаемой просто из-за того, что никто за нее не брался. Но однажды приходит некий смельчак, отвергающий рациональные аргументы...

- Смельчак - это полбеды. В нашем случае пришла психопатка. Она мыслит слишком непредсказуемо. Мне за ней не угнаться, я слишком прямолинеен. Меня от этих исторических парадоксов с души воротит.

- Давайте конкретнее. От каких именно парадоксов?

- Жертвы Сельмы, убитые в той реальности, почему-то умирают и в этой. Я вам их уже перечислил. Ваш давний знакомый - профессор Штрангль...

- Да-да, бедняга Рудольф. Искренне жаль его, забавный был старикан. Так самозабвенно со мной ругался... Впрочем, простите, я отвлекаюсь. Давайте рассмотрим ваш парадокс. Который на самом деле таковым не является.

- То есть как?

- Попробую провести аналогию. Вот, взгляните.

Хозяин кивнул на стену, где висел гобелен: пейзаж в пастельных тонах с холмами и перелесками.

- Положим, мне пришла блажь - приколотить поверх этого гобелена другой, того же размера. Вот прямо так, без изысков, крепкими большими гвоздями. Сказано - сделано. Каждый гвоздь пробивает оба пейзажа и входит в стену. Правильно?

- Да. И что?

- Сельма тоже закрепляет новый мир поверх старого. Вместо гвоздей у нее - поток света. Этот поток проходит сквозь конкретных людей. Сквозь механика, хрониста, профессора... Причем в обоих мирах. Ведь вы же помните - гвоздь прибивает оба пейзажа, а не один. Жертвы погибают и там, и там.

- Так, - сказал Генрих. - Так, погодите. Значит, каждая жертва - дырка... Аналогии у вас, однако, герр Хирт... Два мира закреплены на одних и тех же гвоздях... Поэтому никак не расцепятся... Трутся друг о друга, отсюда и катаклизмы...Проклятье, но как же это исправить?

- Очевидно, выдернуть гвозди, - сказал старик.

- В теории - да. Но что это означает на практике?

- Тут уж вам лучше знать. Ведь это вы светописец.

Генрих только скривился. Сочувственно поглядев на него, хозяин дома с кряхтением вылез из кресла и прошаркал к стенному шкафчику. Достал оттуда массивную бутыль без этикетки и стопку.

- Вам не помешает, коллега. Мне самому нельзя, врачи запретили. Боятся, что помру раньше времени, - старик хихикнул. - Но бутылку я все равно держу. Стоит в шкафчике, греет душу.

- Спасибо.

Генрих махнул восхитительно-жгучую жидкость одним глотком. Внутри потеплело, кружение навязчивых мыслей слегка замедлилось. Минут пять он сидел, размякнув, а старик листал свою рукопись. Белесая туча за окном разворачивалась, как циклопический дирижабль.

- Герр Хирт, ваш свежий взгляд меня впечатлил. Может, подкинете еще какую-нибудь идею? Как мне одолеть Сельму? С позиции, так сказать, незамутненной логики?

- С позиции незамутненной логики, - сказал Хирт, - вам следует применять те же методы, что применяет ваша противница. Поскольку, судя по результату, именно они наиболее эффективны.

- Людей убивать? - с сарказмом уточнил Генрих. - Действительно, как я сам не додумался? Вот прямо сейчас побегу на улицу и займусь. Поищу кого-нибудь на заклание. Каких лучше брать? Упитанных бюргеров? Или невинных барышень?

- Во-первых, - спокойно сказал старик, - брать кого попало - нет смысла. Сельма, как вы упомянули в своем рассказе, подбирала жертвы с особым тщанием. А во-вторых, зачем куда-то бежать? Я здесь.

- Простите, не понял. Ваш юмор становится слишком тонким.

- Я не шучу.

Генрих искоса взглянул на историка. Тот и правда не улыбался.

- Знаете, герр Хирт, я пойду. Благодарю за помощь...

- Сядьте и помолчите. А еще подумайте головой. История закрепляется через текст. Поэтому Сельма выбрала королевского биографа и хрониста. Но и у вас кое-что имеется, - старик сгреб со стола листы, потряс ими в воздухе. - Ключевой текст из прежней реальности. А также его автор собственной персоной.

- Да, все правильно. Но...

- Молодой человек, - устало вздохнул хозяин, - я же объяснил вам, что жизнь моя потеряла смысл. Кроме того, я и так могу помереть в любую минуту. Так зачем бессмысленно коптить небо, если есть шанс сделать что-то по-настоящему важное? Я пребываю в здравом уме и могу принимать решения. А еще я очень хочу, чтобы в моей столице больше не падали с небес дирижабли.

- Слушайте, Хирт, - рассердился Генрих, - хватит городить чушь. Вы же, в самом деле, не думаете, что я вспорю вам горло и устрою на столе пляски с бубном?

- Нет, не думаю. Бубна я при вас не заметил. Придется обойтись без него.

Старик оживился, глаза у него блестели. Достав еще одну стопку, он взял бутылку и пояснил со смешком:

- Я знал, что достойный повод найдется. Совесть чиста, здоровье мне уже не понадобится. Так что доктора не осудят.

- Нет, - сказал Генрих. - Нет. Я даже не знаю, как это делается...

- Используйте свет, как делала Сельма. Импровизируйте.

- Да поймите же! Если я вас убью... Вот черт, не верится даже, что я сказал это вслух... Безумие какое-то... В общем, это все равно не поможет! Я просто не понимаю, куда направить поток! Потому что так и не выяснил, что именно Сельма сдвинула в прошлом! Как мне исправить то, чего я даже не вижу?

- Ну тогда соберите мою... не знаю, как это правильно называется... энергию, что ли? Ладно, без разницы, пусть будет энергия. Соберите и храните ее, пока не разберетесь во всем. А в нужный момент используйте. Это ведь выполнимо?

- Да, - машинально ответил Генрих, - накопитель у меня есть... Ну вот, мы уже обсуждаем технические подробности! Как будто по остальным пунктам договорились...

- Тише, тише, - старик выставил перед собой ладонь. - Не надо кричать, а то прибежит слуга. Он у меня чересчур заботливый. Давайте выпьем и сделаем передышку. Вы ведь еще не рассказали мне самое интересное. Каков он - железный век? Как живется в том мире, где история пошла по-другому? Я должен это услышать и просто сгораю от нетерпения. Вы же не лишите меня этого удовольствия?

Старик, похожий на облезлого ворона, сидел в уютном кресле и слушал, как Генрих рассказывает о машинах и 'перекройке'. Да и весь дом, казалось, благоговейно замер, боясь пропустить хоть слово. Не скрипели старые половицы, ветер затих в трубе, присмирели голуби на карнизах. День умирал. Бутылка пустела.