Когда боги смеются - Александра Маринина

- Виктор Алексеевич, а вам часто приходилось принимать такие решения? спросила она, подняв голову.

Гордеев встал с кресла, сделал шаг к окну и резким движением распахнул его. В кабинет ворвались звуки проезжающих по Петровке автомобилей и монотонный шелест дождя.

- Накурила ты - задохнуться можно, - проворчал он. - Приходилось ли мне принимать такие решения? Приходилось. Дальше что?

- И часто оказывалось, что решение было неправильным?

- И такое бывало.

- И люди гибли?

- Случалось. Стасенька, существуют определенные законы, и они писаны для всех. Они могут тебе не нравиться, но ты не можешь им не следовать. Человек не может прожить жизнь. не принимая никаких решений. И тем более человек не может работать, не принимая решений. Если этот человек работает в уголовном розыске, то его решения зачастую связаны с тем, удастся или не удастся поймать преступника. Если он работает в убойном отделе, то эти решения связаны с вероятностью поимки убийцы, слышишь? - убийцы, а не вора-карманника, а разгуливающий на свободе убийца - это потенциальная опасность для других людей, для их жизней. Нельзя работать во втором отделе МУРа и не бояться, что твое решение может стоить кому-то жизни, так просто не бывает. Ты должна это усвоить. А ты пытаешься избежать ответственности и переложить ее на меня.

- Я не...

Гордеев взмахом руки остановил ее и продолжал:

- Да, пытаешься. Я долгое время ограждал тебя от таких ситуаций, ты думала, анализировала, мы все с тобой советовались, но решения принимала не ты, а я. Или тот, кого я назначал старшим по делу. Сегодня твоя очередь, деточка. Ты уже подполковник, а я уже старенький, и каждый день может случиться то, чего мы с тобой не хотим, но что является абсолютно неизбежным. Я уйду, а ты будешь продолжать служить. И никакому другому начальнику ты не сможешь объяснить, как это ты дослужилась до такого высокого звания в уголовном розыске и совершенно не умеешь принимать решения. Я не могу бросить тебя тут одну, не научив самому главному - принимать на себя ответственность. Считай, что это хирургическая операция: больно, страшно, но необходимо. Ты хочешь знать, какое решение принял бы сегодня я на твоем месте?

- Хочу. Скажите, - попросила Настя.

- Нет. Я знаю, как поступил бы я, но я тебе не скажу. Давай сама.

- Но Виктор Алексеевич, это нечестно! - запротестовала она. - У меня действительно мало опыта, я могу ошибиться и принять неправильное решение, а если вы знаете, что мне делать, чтобы не рисковать чужими жизнями, то вы обязаны мне сказать. Вы меня обучаете, натаскиваете как инструктор на собачьей площадке, а человек же может погибнуть из-за вашей страсти к педагогике. Так нельзя!

- Можно, - жестко ответил Гордеев. - И нужно. Иначе ты ничему не научишься. Взвесь все еще раз, продумай, просчитай. И принимай решение. Ты владеешь всей информацией по делу, ты, в отличие от меня, знаешь в деталях каждый факт, тебе и карты в руки.

- А опыт? А чутье, которое вырабатывается с годами? У вас это все есть, а у меня...

- Не прибедняйся, ты работаешь здесь больше десяти лет. Это у тебя-то нет чутья? Должно быть. За десять оно даже у дебила появится. А чтобы тебе стало спокойнее, скажу одно: я полностью согласен с твоими рассуждениями. И с выводом согласен. Новая жертва может появиться завтра, может через неделю, через месяц, через год. А может не появиться вообще, но для этого убийцу надо поймать сегодня вечером. А поймать его сегодня вечером невозможно, если мы отменим выступление. Но если мы позволим группе сегодня выступать, то есть вероятность, что мы убийцу упустим, а он свою новую жертву - нет. Вот теперь иди и думай. И не бегай ко мне с вопросами, придешь с готовым решением.

Настя побрела к себе, понуро опустив голову. Круто Колобок с ней обошелся! А она так надеялась на его помощь и совет.

Она посмотрела на часы. Сегодня утром, после известия о новой жертве Фаната, она разговаривала с Папоровым. Директор группы "Би-Би-Си" был в ужасе и сразу заявил, что позвонит в клуб и отменит сегодняшнее выступление. Настя попросила его не торопиться и подождать до пяти вечера. Не позже пяти, пообещала она, с ним свяжутся и скажут, нужно ли отменять выступление. Если до пяти никто не позвонит, Папоров может действовать по своему усмотрению. Сейчас без двадцати пять. На принятие решения - двадцать минут. Двадцать минут, в течение которых должна быть определена чья-то судьба.

Алик привез Мишу Доценко к маленькому уютному ресторанчику неподалеку от метро "Водный стадион". До дома, где жила Алена Гребнева, отсюда минут двадцать пять неспешным шагом. Моросил бесконечный мелкий дождь, Миша накинул на голову капюшон от куртки, Алик же шел с непокрытой головой, зонта у него не было.

- Кто вышел первым? - спросил Доценко. - Алена? Вы пропустили ее вперед?

- Нет, я вышел один. Алена зашла в туалет, я сказал, что подожду ее на улице.

- Хорошо, вот вы вышли. Остановились на крыльце или сразу спустились вниз по ступенькам?

- Я... - Алик задумался, вспоминая. - Я спустился и достал сигареты. Да, правильно, я стоял и курил.

- Долго?

- Ну, я время не засекал...

- Когда Алена вышла, вы выбросили окурок?

- Нет, - удивленно ответил Алик, - зачем? Я продолжал курить.

- А где вы его выбросили?

- Послушайте, я что-то не пойму, вы убийцу ищете или мои окурки? рассердился юноша. - Что вы мне голову морочите?

Доценко успокаивающим жестом взял Алика за плечо.

- Не сердитесь, люди действительно нечасто обращают внимание на время, но зато хорошо помнят, что и как они делали. Если точно восстановить их действия, то можно определить и время. Так где вы выбросили окурок?

- Вон там, - Алик показал на урну рядом с автобусной остановкой. - Я его выбросил в урну на остановке.

- Сколько времени у вас уходит на одну сигарету?

- Не знаю, не замечал.

- А я заметил, еще в кабинете, когда мы разговаривали. Четыре минуты. Вы часто и очень глубоко затягиваетесь. Стало быть, получается, что Алену вы ждали около трех - трех с половиной минут. Встаньте, пожалуйста, на то же место, где вы стояли, и закурите.

Алик послушно достал сигареты, щелкнул зажигалкой.

- И что дальше делать?

- Ничего. Стойте, курите, не обращайте на меня внимания.

Доценко отошел на несколько шагов и стал наблюдать за Аликом. Да, сомнительный из него свидетель, по сторонам не глядит, сразу ушел в свои мысли. Кажется, он даже не чувствует, что идет дождь. Есть люди, которые подсознательно стремятся черпать информацию извне, они все разглядывают, все замечают, всем интересуются. А есть такие, и Алик, к сожалению, из их числа, которые так и норовят уйти в себя, если окружающая действительность не требует их внимания. Выждав нужное время, Миша подошел к нему:

- Теперь пойдемте в ту же сторону, куда вы пошли с Аленой.

Они не торопясь двинулись по улице, возле остановки Алик выбросил окурок.

- Кстати, на остановке были люди? - спросил Михаил.

- Не помню... Был, кажется, мужчина какой-то. Да, правильно, был, я хотел окурок бросить на землю, но заметил мужчину и решил вести себя правильно. Терпеть не могу, когда мне на улице замечания делают.

И так шаг за шагом. Вот киоск, он работал, когда вы шли мимо? А покупатели были? Вот перекресток, кто-нибудь стоял в ожидании зеленого сигнала светофора? Вот парковка, вы на ней оставили свою машину? Когда проходили мимо, наверняка посмотрели, на месте ли она, правда? Много ли на парковке было машин? Кто-нибудь в этот момент отъезжал? Или, наоборот, ставил машину? Каплю за каплей Доценко выдавливал из Алика воспоминания о людях, которые находились в тот момент в непосредственной близости от него и Алены. Но никого похожего на Фаната. Никаких бесцельно болтающихся высоких блондинов или просто светловолосых молодых людей.

- Ну что ж, теперь давайте пройдемся по маршруту, которым вы возвращались во вторник, - попросил Миша.

- Так во вторник я ее на машине привез, я же вам говорил.

- Да, я помню. Значит, в девять часов Алена закончила работу в салоне. Так?

- Так.

- Вы подъехали к салону ровно в девять?

- Минут десять десятого.

- Она вас уже ждала?

- Нет, мне пришлось ждать. Понимаете, ей очень трудно рассчитать время, последнего клиента записывают на восемь часов, а сколько с ним придется возиться, угадать невозможно. Бывает, что без четверти девять она уже свободна, а бывает, и до половины десятого приходится работать.

- То есть вы подъехали, остановились и ждали, - уточнил Доценко.

- Ну да.

- Внутрь не заходили?

- А зачем? Что мне там делать?

- Ну не знаю, сказать ей, что вы приехали, например.

- Она меня и так видела, ее кресло как раз возле окна. Я остановился, она мне помахала и улыбнулась. Она в это время клиента уже досушивала.