Когда боги смеются - Александра Маринина

Дверь кухни с шумом распахнулась, на пороге возник Володя. Как и опасалась Светлана, он и не подумал одеться.

- Что здесь происходит? - грозным тоном задал он вопрос. - Кто эти люди?

- Извините, мы вас разбудили, - виновато улыбнулся милиционер, взмахнув своими длиннющими ресницами.

- Кто вам сказал, что я сплю? Я никогда не ложусь спать один, без Светы, - надменно заявил Околович.

Светлана поймала на себе насмешливый взгляд милиционера, щеки ее запылали. Тоже мне, родственник нашелся, спать он без нее не ложится. Володя определенно решил сыграть роль мужа или по крайней мере человека, который имеет на нее права. Боже мой, какой идиот! Неужели он не видит, что гость пришел не один, с ним еще женщина, значит, ни о каком любовном свидании и речи быть не может. Впрочем, Светлана знала эту особенность своего возлюбленного: единожды что-то решив, он не отступал от своего мнения, даже когда все обстоятельства, казалось бы, кричали, вопили о том, что он не прав. Он настроился на сцену разборки с ее мнимым любовником, вошел в роль и выйдет из нее только тогда, когда опустится занавес. Господи, стыд-то какой! Сейчас они его узнают...

- Володенька, это из милиции. - дрожащим голосом пояснила Светлана, видишь, мне принесли как бы фотографии подозрительных лиц, чтобы я посмотрела. Я сейчас посмотрю, и гости уйдут. Ты не волнуйся.

Околович кинул взгляд на разложенные на кухонном столе снимки, потом обвел глазами помещение и уставился на рыжую толстуху.

- А вы тоже из милиции? - поинтересовался он уже совсем другим тоном.

- Да, - коротко ответила толстуха.

- Следователем работаете?

- Нет, врачом.

- А, судебный медик, - протянул Володя. - Понятно.

Он снова повернулся к Светлане и нетерпеливо спросил:

- Ну что, узнала ты кого-нибудь?

Света чувствовала, как от волнения перехватило горло. Вот сейчас, вот сейчас они его узнают, полуголого, всклокоченного, несущего полную околесицу, не умеющего себя вести. Вот сейчас все начнется!

- Нет, - едва слышно пролепетала она, - я никого из них не знаю. То есть я как бы не помню, может, я кого-то и видела в зале, но не обратила внимания.

- Значит, нет? - огорченно переспросил милиционер с ресницами.

- Нет, - повторила она уже тверже, мечтая только о том, чтобы они поскорее убрались из ее дома.

- Ну что ж, очень жаль. Простите за беспокойство. Если у нас появятся новые лица, нам придется снова встретиться.

- Да, конечно, конечно, - быстро заговорила Светлана, провожая их к двери. Сейчас она готова была согласиться на что угодно, только бы не разыгралась сцена, которой она так боялась.

Закрыв дверь и заперев ее изнутри на ключ, она тут же спрятала его в одной ей известное место, чтобы Володя не сбежал ночью за водкой, воспользовавшись ее крепким сном и предварительно пошарив у нее в кошельке.

- Ну что, убедился? - резко спросила она, возвращаясь в комнату, где Околович снова занял позицию на диванчике. - Зачем было устраивать этот спектакль с голым торсом в трусах?

Володя насмешливо посмотрел на нее и неторопливо переменил позу. Теперь ноги его были снова широко расставлены и вытянуты вперед.

- А она ничего, - протяжно пропел он. - Вкусненькая.

- Кто? - не поняла Светлана.

- Да эта деваха, судебный медик.

- Что?!

От изумления Светлана на несколько мгновений лишилась дара речи.

- Ты про эту рыжую толстуху говоришь? - наконец уточнила она на всякий случай.

- Ага, про нее.

Околович плотоядно улыбался, как кот перед миской с молоком. От этой его улыбки Светлану передернуло, когда-то он и на нее саму так смотрел, но тогда ей это нравилось, она чувствовала себя любимой и желанной. А теперь та же самая улыбка, адресованная другой женщине, показалась ей отвратительной.

- Да что в ней хорошего, скажи на милость? Телеса из всех мест выпирают, майка какая-то дурацкая, сиськи наружу.

- Много ты понимаешь, - фыркнул он. - В ней есть изюминка. В ней есть стиль. Достоинство.

- Сти-иль? - презрительно переспросила Светлана. - Изюминка? Да где ты их там рассмотрел? По-твоему, обтягивать майкой тело как бы сто пятидесятого размера, это стиль? По-твоему, носить ярко-синее к рыжим волосам - это изюминка? Ну извини, Володя, я была лучшего мнения о твоем вкусе.

Его глаза недобро прищурились. Он подтянул ноги и весь словно подобрался.

- Ах, мы о вкусах заговорили? Тогда давай обсудим твой собственный вкус. Надевать черный парик и кривляться в нем под музыку - это что, хороший вкус? Выкрасить двух парней в ярких блондинов - это тоже хороший вкус? Они были нормальными парнями, а вы для своих выступлений делаете их женоподобными слюнтяями, чтобы не сказать хуже.

- Но я же объясняла тебе. Володя, для чего это нужно, - терпеливо начала Светлана, которая совсем не ожидала, что безобидное, на ее взгляд, замечание о рыжеволосой спутнице милиционера с ресницами вызовет такое неудовольствие Околовича. Ссориться не хотелось, потому что после ссоры у него неизменно возникало желание выпить, а в конфликтной ситуации обычные ласковые уговоры и увещевания уже не помогали. Если Света не даст денег на выпивку, он может просто хлопнуть дверью и уехать к себе. А там уж у него точно есть, что налить.

- Да, ты мне объясняла, но всем твоим объяснениям грош цена, потому что они совершенно бредовые! - Он снова начал повышать голос. - Я помню очень хорошо, что ты мне говорила. Дескать, вы хотите продемонстрировать, что даже женщина-вамп может заинтересоваться робкими и юными мальчиками, что у нежных и застенчивых мальчиков есть шанс обратить на себя внимание роковой страстной красавицы. Потому что дело не в статусе, а в зове пола. Так? Я правильно излагаю?

- Правильно, Володя, мы именно этого как бы хотим, - примирительно подтвердила Света, все еще не понимая, отчего он так злится.

- Так для этого надо быть настоящими большими артистами, а не самоделкиными, как ты и твоя банда крашеных блондинов. Только настоящему артисту под силу показать все это, не скатываясь в пошлость и откровенную похабщину. А у вас получается именно похабщина, которая больше похожа на грязный солдатский анекдот. К искусству это не имеет ни малейшего отношения.

- Но людям нравится, - осторожно возразила она. - Они ходят на наши выступления, значит, им это как бы нравится. У нашей группы даже фанаты есть, то есть те, которым мы не просто правимся, а которые нас как бы обожают. А для артиста важно, чтобы публика его любила, ты ведь сам меня этому учил. помнишь?

- Для артиста?

Околович вскочил с диванчика и заметался по комнате, что было верным признаком нарастающей непреодолимой потребности выпить. Светлана внутренне сжалась, представляя себе, что последует потом. В таком состоянии Володя не следил за словами и мог говорить ужасные вещи, в которых потом раскаивался и которые глубоко обижали Светлану.

- Ты сказала - для артиста? - продолжал он кричать. - Ты что, артисткой себя возомнила? Да кто ты такая? Ты - полная бездарность, ты же ничего не умеешь, ничего не можешь, только задом крутить да подвывать слабеньким голоском, изображая имитацию полового акта под музыку. Вот и весь твой артистизм! Вот в этом весь твой вкус! Вернее, его отсутствие.

- Зачем ты так, Володя, я же стараюсь, я деньги зарабатываю. Я согласна, то, что мы как бы делаем, это не гениально, но на это есть как бы спрос, и это позволяет заработать на кусок хлеба. Между прочим, и для тебя тоже.

Ей не нужно было этого говорить, но обида была такой острой, что Светлана не уследила за собой. Господи, целый день таскать его буквально на себе по всему городу, то в кино, то на выставку (которая самой Светлане сто лет не была нужна), то в ресторан обедать, то просто бесцельно гулять по улицам, и разговаривать. разговаривать без конца, повторяя одно и то же, пережевывая одни и те же мысли, до онемения языка. И после всего этого выслушивать такое! Разве она заслужила эти слова? Разве не достойна она хотя бы капли благодарности за все, что делает для него? Конечно, она колотится изо всех сил, чтобы дать Володе возможность подняться и снова встать на ноги, а вовсе не для того, чтобы он испытывал к ней благодарность, но разве она не вправе рассчитывать хотя бы на подобие человеческого отношения к себе?

Светлана не сдержалась и сказала лишнее, и расплата последовала немедленно.

- Попрекаешь? - медленно спросил Околович, подходя к ней вплотную. Светлана явственно уловила исходящий от него смешанный запах пота, нездорового желудка и коньячного перегара, но даже не поморщилась. Она любила его всего, целиком, со всеми его сомнительными привычками и далеко не всегда приятными запахами, характерными для одинокого сильно пьющего мужчины. Он был для нее лучше всех на свете.