Когда боги смеются - Александра Маринина

- Асенька, сразу видно, что ты никогда не занималась с репетиторами.

- Действительно, не занималась. А что?

- А то, что детки имеют обыкновение рьяно браться за учебу, но быстро остывать, как только становится чуть потруднее. У них после четвертого-пятого занятия начинают болеть зубки, головы, животики и все прочее, что дает им моральное право позвонить и сказаться больным. Сегодня, например, у меня таких двое. Зато я приготовил потрясающий ужин и теперь с чистой совестью смотрю кино про шпионов. Переодевайся, мой руки и пойдем предаваться мирной семейной жизни.

- Как наше животное себя ведет?

- Отлично. Передвигается вполне самостоятельно, но, конечно, не так резво, как раньше. К еде интереса не проявляет, зато воду хлещет как насос.

- Хозяин так и не объявлялся? - безнадежно спросила Настя, прекрасно понимая, что, если бы тот объявился, Лешка первым делом сообщил бы ей об этом.

- Нет пока.

Настя взглянула на часы. Уже девять. Коротков заедет за ней в половине одиннадцатого, с одиннадцати они снова будут нести вахту возле клуба, где выступает Медведева. Ну что ж, полтора часа - этого вполне достаточно, чтобы поужинать и собраться.

Она быстро сняла кроссовки, джинсы и трикотажную рубашку и скользнула в ванную. Вымыла руки с мылом, сполоснула лицо и уставилась на свое отражение в зеркале. Ей уже тридцать девять... Вокруг глаз морщинки, носогубная складка стала глубже, цвет лица оставляет желать много лучшего. И почему она все еще считает себя девочкой? Взрослая тетка, даже бальзаковский возраст уже перешагнула. Через год ей исполнится сорок, и начнется пятый десяток. Бр-р-р! Настя передернула плечами, как от холода. Пятый десяток! Колобок прав, ей давно пора повзрослеть, а не прятаться за образ тоненькой девчушки с конским хвостом на затылке. Она натянула длинную майку, которая вполне сошла бы за платье "мини", и вышла на кухню.

- Леш, посмотри, у меня седина есть?

Чистяков положил нож, которым аккуратно резал хлеб, и с любопытством посмотрел на жену.

- С чего это такой странный интерес?

- Ну посмотри, пожалуйста, мне нужно знать.

Она расстегнула заколку и тряхнула головой, длинные светлые волосы рассыпались по спине. Алексей подошел, включил бра над столом и начал внимательно изучать густые пряди.

- Ну есть, - нехотя произнес он.

- Много?

- Не очень, но есть. Да ты не волнуйся, их не видно.

- Лешик, меня не интересует, видно или не видно, я хочу просто знать, есть у меня седые волосы или их нет.

- Теперь знаешь. Успокоилась? И вообще, Ася, я не понимаю...

- Леш, я старая?

Алексей опустился на корточки перед ней, взял Настины руки в свои и встревоженно спросил:

- Что-то случилось? Тебя никогда эти вопросы не интересовали. Почему вдруг сегодня?

- Ты не ответил, - грустно улыбнулась Настя. - Это означает, что ответ в целом положительный. Давай будем ужинать.

- Нет, ужинать мы не будем до тех пор, пока ты не объяснишь мне, что происходит.

- Ничего не происходит, Лешенька. Просто Колобок меня сегодня построил и популярно объяснил, что мой образ жизни не соответствует моему возрасту и служебному положению. Что нельзя быть почти сорокалетним подполковником милиции и прятаться от жизни со всеми ее проблемами и неприятностями. Что нужно перестать быть ребенком и научиться принимать решения и брать на себя ответственность за них. Леш, как ты думаешь, Колобок прав?

Алексей выпустил ее руки, поднялся и метнулся к плите, где уже что-то начало подгорать.

- Из-за твоего начальника мы рискуем остаться без ужина, - проворчал он. - Я не знаю, что там у тебя на службе происходит, может, у Виктора Алексеевича и есть основания так говорить, но что касается домашней жизни, то тут я с ним не согласен. Один щенок чего стоит! Приняла решение и притащила его в дом, ни минуты не сомневаясь и ни с кем не советуясь.

- Леша, не отшучивайся, я ведь серьезно спрашиваю. Мне действительно важно понимать, прав Колобок или нет.

Чистяков ловко расставил тарелки, разложил приборы.

- Накладывай себе салат. Тебе картошку укропом посыпать?

- Леша, я задала вопрос, - сказала Настя громко и настойчиво.

- Я тоже. Так посыпать укропом или не надо?

- Надо. Ответь, пожалуйста. Я все равно не отстану.

Алексей уселся за стол напротив жены, сложил руки домиком, оперся на них подбородком.

- Ну что тебе сказать, Асенька?

- Скажи правду. Мне не утешения сейчас нужны, а твоя оценка.

- Ну что ж... Я считаю, что твой начальник прав. Но это...

- То есть ты считаешь, - прервала его Настя, - что я веду себя как несмышленыш, прячущийся за мамкину юбку? Что я несамостоятельная и безответственная?

Чистяков поморщился и сделал рукой неопределенный жест, словно пытался отогнать муху, которую не видит.

- Я этого не говорил. Ты вполне самостоятельная и достаточно ответственная девушка, если дело касается твоих собственных обязательств. Но ведь Гордеев имел в виду, насколько я понимаю, совсем не это.

- Да, - кивнула Настя, - он имел в виду, что я должна научиться принимать решения и брать на себя ответственность за чужую жизнь, которая может пострадать, если решение будет неправильным или если я не сумею организовать его должное выполнение. Он сказал, что мне пора перестать прикидываться маленькой и неопытной, которой не поручают ничего сложного и с которой, соответственно, не может быть никакого спроса. Леша, мне никогда не приходило в голову, что я сознательно стараюсь казаться молоденькой, чтобы избегать ответственности. Понимаешь? Практически любая женщина хочет казаться молодой, это нормально, но это обычно бывает связано с тем, что она хочет оставаться привлекательной для мужчин. А я после разговора с Колобком попыталась посмотреть на себя со стороны и вдруг увидела старую бабу с морщинами и сединой, которая рядится в молоденькую, носит джинсики и маечки. У меня даже прическа как у школьницы. А ведь меня моя женская привлекательность интересует в самую последнюю очередь, если вообще интересует. Значит, что?

- Значит, у тебя тоже есть причины, по которым ты не хочешь взрослеть, но какие-то другие.

- Правильно. Другие. Те самые, о которых говорил Колобок. Наверное... неуверенно добавила она. - Наверное, те самые. Но я не уверена. Поэтому я и спрашиваю тебя. Леша, а это очень плохо, что я избегаю принимать ответственные решения? Это серьезный порок, или с этим можно жить?

- Я тебя люблю со всеми твоими пороками, - рассмеялся Чистяков. - И потом, это не единственный и далеко не главный твой недостаток. А если серьезно, Асенька, то в нашей с тобой семейной жизни этот недостаток совершенно не мешает, если нужно принять какое-то решение, то я вполне могу сделать это сам. Но на службе, конечно, картина иная. Там ты за моей широкой спиной не проживешь. Я только вот чего не понимаю: как же ты раньше-то справлялась? Ты же не первый год в розыске работаешь. За чьей же спиной ты так удачно пряталась?

- За Колобковой. За Юркиной. Они меня щадили, заставляли делать только то, что я умею. Вот умею я работать с информацией - я с ней и работала, идеи генерировала, и никакой ответственности, все решения принимают старшие товарищи.

- А что же теперь? Куда старшие товарищи подевались?

- Никуда. Они решили начать меня воспитывать, закалять, готовить к трудностям, которые неизбежно наступят, к да я останусь без их защиты. Колобок даже сказал, что это как хирургическая операция: больно, страшно, но необходимо.

- Это правильно, - согласно кивнул Алексей. - Между прочим, все уже остыло. И разогревать я ничего не намерен. Втянула меня в душеспасительную беседу - теперь ешь холодный ужин. За преступлением следует наказание, учти.

- Тоже будешь меня воспитывать? - кисло улыбнулась Настя. - Набросились на маленькую всем скопом.

- Вот! - Он выразительно поднял указательный палец. - Вот она, вся сущность твоей проблемы. Вот в этих нескольких словах. Приятно быть маленькой, а, Настюха? Все жалеют, все балуют, щадят. Все. Анастасия Павловна, я принял решение. Встаю с твоими начальниками бок о бок в неравной борьбе за созревание твоей личности. Борьба будет кровопролитной и долгой, но я готов. А ты, со своей стороны, - он лукаво усмехнулся, - сильно не бойся. Если что - я помогу. Теперь давай сюда картошку, она совсем холодная, так и быть, не ешь, я тебе лучше второй кусок мяса положу.

- Нет! - Настя судорожно вцепилась в тарелку, как будто у нее отнимали самое дорогое. - Не отдам. Буду есть.

- Так невкусно же! Не дури, Ася. Ну хочешь, я ее разжарю на сковородке? Это быстро.

- Нет, - твердо повторила она, с трудом сдерживая смех. - Я буду это есть из принципа. Сама виновата - сама и съем.

- Ага, понял, борьба началась не на жизнь, а на смерть. Ну давай, работай над собой. В рамках этой жестокой борьбы я разрешаю тебе помыть посуду после ужина.