Когда боги смеются - Александра Маринина

Брови девушки сдвинулись, глаза чуть сузились и от этого стали казаться темно-синими.

- Я не поняла...

- Извините, я, наверное, плохо выразил свою мысль. Я хотел сказать, что если обман раскрывается, то виноват в этом не дядя с улицы, а тот, кто обманывал. Врать не надо, тогда и раскрываться будет нечему.

Это было грубо, особенно после того доверительного разговора, который состоялся между ними в воскресенье дома у Рубцовых. Нельзя так злоупотреблять искренностью людей, и Лесников знал это очень хорошо. Но сейчас то, что он сделал, было необходимо. Женя не должна думать, что он ее отвергает. Она должна сама перестать стремиться увидеть его из опасений нарваться на подобную бестактность.

Расчет оказался правильным. Женя оторопела, как от удара в спину.

- Зачем вы так, Игорь Валентинович, - тихо произнесла она, глядя в пол, я же вам все объяснила. Я обманывала папу, чтобы он лишний раз не расстраивался. Я же ничего для себя не выгадывала.

- Не обижайтесь, Женя, - Лесников счел, что теперь самое время оборвать разговор, - мы, милиционеры, люди грубые, неотесанные. Часто бываем неделикатными. Работа такая, понимаете ли. Пойдемте, я провожу вас и побегу к начальству на доклад. Меня уже ждут.

Женя наконец встала и потянулась за сумочкой, лежащей на подоконнике.

- Не надо меня провожать, я не потеряюсь, - сухо сказала она, вскидывая на плечо тонкий кожаный ремешок и глядя, как Игорь ставит на бланке пропуска свою затейливую подпись.

- Так вы не только мстительная, но еще и жестокая? Вы сегодня так чудесно выглядите, мне хочется еще пять минут полюбоваться вами, а вы лишаете меня такого удовольствия. Если вы пообещаете мне всегда так выглядеть, я буду стараться поймать Фаната как можно быстрее.

- Почему?

Она вскинула на него глаза, полные мольбы и надежды, и в то же время Лесников увидел в них страх снова услышать грубую шутку.

- Чтобы снова вас увидеть. При нашей работе свободного времени совсем не бывает, на свидания мы не бегаем, так что увидеть красивую девушку можно только по служебной надобности.

Расставшись с Женей, Игорь с облегчением вздохнул. Ну и девчонка! На ходу подметки рвет. "Я вас никогда не забуду". Кажется, ему удалось довести до ее сознания все, что нужно: он грубый, неотесанный и вообще не такой, как она себе придумала, бегать на свидания с ней он не будет из-за нехватки свободного временила так он - с дорогой душой, всегда готов оценить ее неземную красоту. Обычно эта схема срабатывала, но раньше Игорь использовал ее в отношениях с более взрослыми дамами, которые умеют читать между строк и понимать намеки. А Женя... Кто ее знает, может, она маленькая еще для таких тонкостей. Того, что не хочет слышать, не услышит, а запомнит только то, что Лесников стремится как можно скорее снова увидеть ее. И повиснет на нем.

- Ну ты даешь, - сердито проговорил Коротков, когда Игорь пересказал ему сцену с Женей Рубцовой. - Ты куда смотрел-то? Совсем нюх потерял? Да эта девчонка никогда в жизни Фаната не узнает, даже если его в трех экземплярах ей под нос сунуть. Она все равно будет упираться и говорить, что, дескать, его здесь нет, только чтобы ее еще раз вызвали и дали ей возможность с тобой пообщаться. Неужели сам не допер?

- Если бы не допер, не пришел бы к тебе сейчас, - зло огрызнулся Лесников. - И не ори на меня. Я внимательно следил за ней, пока она пленки отсматривала. Не было там Фаната, голову могу прозакладывать. Девочка старалась, как могла, и ни разу не дернулась, не заволновалась без причины. Я бы заметил.

- Да хрен бы ты чего заметил! - взорвался Коротков. - Она влюбилась в тебя по уши, а ты понял это только тогда, когда она сама тебе об этом фактически сказала. Ты вообще в последнее время хоть что-нибудь вокруг себя замечаешь? Элементарное задание тебе дали - и то запороть ухитрился. Ну и что нам теперь со всем этим делать?

- Воспользуйся тем, что ты руководитель, вынеси мне выговор. Ничего другого, к сожалению, предложить не могу, - холодно ответил Игорь и вышел из кабинета замначальника отдела, хлопнув дверью.

Коротков долго смотрел на закрытую дверь, потом налил из термоса в стакан немного кофе и выпил залпом, как горькое лекарство. В отличие от Насти он не пошел домой спать, а явился на службу после всех разбирательств с разбойничком Василенко. В предвкушении долгого ночного бдения возле клуба "Селена" он взял с собой из дома термос с крепчайшим кофе, но ночью дело до него как-то не дошло, и теперь у Юрия была возможность подстегивать увядающий от усталости организм небольшими дозами изрядно остывшего, но не утратившего тонизирующих свойств напитка. Кофе показался ему невкусным, Коротков сморщился и крякнул, с ненавистью посмотрел на темные крупинки на дне стакана и позвонил Каменской.

- Аська, спишь, что ли?

- Уже почти нет.

Голос у нее был совсем не сонным, и Коротков быстро справился с начавшимся было приступом угрызений совести.

- Слушай, чего скажу... Ты когда придешь, сразу ко мне забеги, ладно? Прямо сразу-сразу, даже к себе не заходя. Пошептаться надо. Лесникова увидишь - в разговоры с ним не вступай.

- Да что случилось-то? - встревоженно спросила Настя.

- Так, ерунда. Дело есть, посоветоваться надо.

- А Лесников тут при чем?

- При всем. Короче, придешь - все узнаешь. Ты скоро?

- Скоро. Час на кофе попить и в себя прийти, еще час на дорогу. Вот и считай.

- А побыстрее нельзя?

- Перебьешься, - фыркнула Настя. - У меня на спине пропеллера нет. Ты мне разрешил отсутствовать до трех часов, ровно в три я буду.

Женя ехала в машине, молча глотая слезы. Ну вот, все кончилось. Она больше не нужна Игорю, ей не нужно теперь приезжать к нему на Петровку. И неизвестно, когда теперь она сможет его увидеть, разговаривать с ним, ловить его взгляд, вдыхать запах его туалетной воды, а потом долго-долго перебирать в памяти каждую проведенную рядом с ним минуту, каждое сказанное им слово. Она так старалась сегодня, специально пришла минут за двадцать до назначенного времени, чтобы спокойно получить пропуск и наверняка разминуться с тем, кого снова пришлют ее встречать. Она успела зайти в туалетную комнату, привести себя в порядок и снять носочки. Погода стояла сырая, влага висела в воздухе и пропитывала собой все вокруг, это чувствовалось даже в помещении, и надетые на босые ноги туфли сразу стали нещадно натирать пятки и кожу на подъеме ступни, но Женя мужественно терпела. И было ради чего! Пусть не сразу, пусть только при прощании, но Игорь сказал, что она чудесно выглядит. Ей совсем не нужно было, чтобы он ее провожал до выхода, она знала, что водитель Гриша обязательно настучит отцу, если заметит, в каком виде она вышла из здания на Петровке. Но ведь она все объяснила Игорю еще в воскресенье, поэтому сочла приличным сказать ему, что ей нужно зайти в туалет, заплести косу и умыться. Игорь понимающе кивнул и оставил ее одну, взяв с Жени честное слово, что она помнит дорогу к выходу и сможет без приключений выйти самостоятельно.

- Что-то ты какая-то расстроенная, - внезапно прервал ее размышления водитель. - Тебя там случайно не обидели?

Ну вот, пожалуйста. Сейчас еще Гриша прицепится со своими вопросами. Ответишь утвердительно, он отцу донесет, а тот крик поднимет, начнет звонить или самому Игорю, или, что еще хуже, его начальству и орать, что его маленькую доченьку обидели плохие милиционеры. Если ответить отрицательно и ничего больше не объяснять, то Гриша тем более донесет.

- Голова разболелась, - соврала Женя. - Три часа сидела перед экраном, а там лица мелькают, и их надо внимательно рассматривать.

Она тут же сообразила, что Гриша мог заметить ее слезы, и на всякий случай добавила:

- Видишь, даже глаза слезятся. Остановись, когда будем проезжать мимо аптеки, я капли куплю.

Возле аптеки он притормозил и вышел из машины.

- Скажи, какие капли нужны, я сам куплю. Ты лучше посиди спокойно, у тебя и правда вид больной.

Гриша принес капли, и Женя тут же демонстративно открутила колпачок и запрокинула голову, закапывая лекарство. Водитель протянул ей открытую бутылку пепси-колы и упаковку таблеток.

- Я тебе еще от головной боли лекарство купил, на, выпей.

Она послушно сунула в рот таблетку чего-то болеутоляющего и запила пепси-колой. Наверное, на ее лице было написано такое страдание, что Гриша потянулся за мобильным телефоном, висящем в футлярчике на брючном ремне.

- Давай я шефу позвоню, скажу, что ты плохо себя чувствуешь. Может, он разрешит отвезти тебя домой. Зачем же тебе так мучиться?

- Не надо, - вздохнула Женя, - поедем на работу. Голова должна пройти, я же выпила лекарство.

- Трудовой порыв? - усмехнулся водитель. - Ну как скажешь.