Смертельные друзья - Ник Коулридж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А зачем, уж просветите нас, пожалуйста, нам это понадобилось?
– За тем же, зачем и убийство Анны Грант, которое вы организовали. – Я вдруг ужасно разозлился, наверное, из-за боли в ребрах. – Этот человек следил за ней по вашему приказу или по приказу Бруно Фулгера, а потом вломился к ней в дом и задушил.
– Это, мистер Престон, – раздельно произнес Гомбрич, – самая серьезная клевета, которую мне довелось услышать за мою долгую жизнь. Прошу вас взять свои слова обратно.
– Не буду я брать их обратно. Потому что это правда.
– Вам придется это сделать, мистер Престон.
Четверо охранников вышли из джипа. Один вел на коротком поводке овчарку.
– Я не возьму свои слова назад. Более того, как только у меня появится возможность, я обо всем сообщу в полицию.
– Мистер Престон, – сказал Гомбрич, – когда нас с вами познакомили в Лондоне, вы показались мне разумным человеком. Возможно, несколько амбициозным, но это по молодости. Но, видимо, я обманулся, поскольку решил, что круг ваших обязанностей предполагает наличие ответственности. Теперь я убедился, что вы просто истеричный дурак.
Он бросил несколько слов охранникам, двое из них приблизились ко мне и надели на меня наручники. Потом втащили в джип и бросили на сиденье, усевшись по бокам. Гомбрич с овчаркой устроились сзади. Шофер включил мотор, и мы поехали в сторону замка.
– Почему вы меня задержали? – спросил я.
– Почему? По-моему, это очевидно – чтобы охладить ваш пыл. Ради вашего же блага, мистер Престон. Пока что единственным свидетелем вашей клеветы являюсь я. – Он покосился на охранников. – Эти не в счет. Для них слова ничего не значат. Однако, если вы повторите свою ложь в полиции, дело примет другой оборот. Это доставит неприятности мистеру Фулгеру. Ему это неудобно. А в мои полномочия входит обязанность устранять его неприятности.
– Иными словами, в ваши обязанности входит укрывательство убийц?
– Вы пожалеете об этом замечании, мистер Престон, – ответил он.
Джип подъехал к торцу замка, и меня ввели внутрь через дверь на уровне цокольного этажа. Мы прошли через какие-то каменные коридоры – я в середине, охранники по бокам, Гомбрич с овчаркой сзади. В открытые двери я видел холодильные камеры с мясными тушами и кладовые, забитые пивными бутылками. Потом мы поднялись по лестнице в жилую часть замка и вошли в холл, обшитый дубовыми панелями. На стенах висело множество картин религиозного содержания. «Дюрер», – подумал я. Одна стена была затянута гобеленом. Мы миновали мраморную лестницу, которую я видел на открытках, и огромную напольную вазу с цветами. Наконец меня ввели в небольшую, просто обставленную комнату без окон.
– Это комната мажордома, – сказал Гомбрич. – Я убедительно прошу вас сесть и прийти в себя. Я велел принести вам чай. У вас достаточно времени. Мистер Фулгер возвращается из Сент-Морица завтра вечером, и тогда вы с ним встретитесь. Честно говоря, мистер Престон, ситуация вышла из-под контроля, и мистеру Фулгеру придется самому решать, что предпринять.
– А почему бы просто не вызвать полицию, как я просил, и пусть они решают?
Рудольф Гомбрич помолчал, в упор разглядывая меня.
– Позвольте мне рассказать вам одну историю, мистер Престон. И если вы более благоразумны, нежели мне представляется, вы извлечете из нее урок. Вы не первый журналист, который пытается прицепиться к Бруно Фулгеру. Может, вы придерживаетесь другого мнения, но это так. Поверьте, когда человек столь богат и влиятелен, как мистер Фулгер, всегда найдутся рыцари в белом – ибо именно таковыми они себя считают, рыцарями без страха и упрека, которые захотят облить его грязью. Тем самым они стремятся сделать себе имя. Обливаешь грязью известного человека, и сам на виду.
– Если вы имеете в виду наше интервью с Анастасией Фулгер, это не тот случай. Миссис Фулгер дала интервью нашему репортеру Анне Грант. Совершенно добровольно. Здесь нет никакого умысла.
– Воля ваша – можете представить дело и так, – сказал Гомбрич. – Но позвольте, я закончу свою историю. Последним журналистом, который пожелал сделать себе имя за счет мистера Фулгера, был некий Хайне. Карл Хайне. Его имя вряд ли вам знакомо. Однако одно время его считали перспективным журналистом, он писал в разные еженедельники здесь, в Германии. Его специальностью был подрыв репутаций людей более значительных, чем он сам. Можно привести много примеров, не в них суть. В один прекрасный день ему взбрело в голову атаковать мистера Фулгера. Он пришел со своей идеей к редактору, и редактор сказал – валяй, флаг тебе в руки. Четыре месяца герр Хайне собирал информацию, задавал вопросы всем подряд. Он пытал каждого из тех, кто когда-либо работал на мистера Фулгера. И пытался найти документы – конфиденциальные документы, – в том числе касающиеся личной жизни мистера Фулгера, которые могли бы его скомпрометировать. Хайне готов был щедро платить за такого рода сведения, только чтобы набрать комок грязи и швырнуть в мистера Фулгера.
Я делал все, чтобы отговорить его от этой затеи. Но Карл Хайне не желал меня слушать. Он был слишком амбициозен, слишком одержим идеей создать себе имя. Он даже начал опрашивать людей относительно определенной деятельности отца мистера Фулгера при нацистском режиме. За неделю до того, как герр Хайне намеревался закончить свой труд, я написал ему в редакцию последнее письмо. Я просил ознакомить меня с его статьей перед публикацией, с тем, чтобы совершенно бескорыстно исправить вероятные неточности, которые естественно могли возникнуть в ходе его журналистского расследования. Я подчеркиваю, что в мои намерения не входило подвергать цензуре его текст; я лишь хотел исправить ошибки, не более того. Но герр Хайне даже не дал себе труда ответить на мое послание.
Утром того дня, когда статья вышла в свет, мне посчастливилось получить один из первых экземпляров. Я говорю «посчастливилось», ибо она изобиловала ошибками, и в таком виде ее нельзя было допускать до читателей. Помнится, мы обнаружили около двадцати серьезных фактических ошибок и искажений. В течение часа мы приостановили продажу журнала и конфисковали весь тираж. Таким образом ущерб от публикации был предотвращен. Все журналы были уничтожены.
Однако, знаете ли, оставался один нюанс. Часть журналов все-таки уже успели пустить в продажу. Пятнадцать тысяч копий попали в торговую сеть. И мозги этих читателей, купивших эти журналы, были отравлены инсинуациями против герра Фулгера.
Кто мог предсказать последствия этой лживой информации? Такие дела, бывает, аукаются через годы! Таким образом, у нас не оставалось другого выхода, кроме как возбудить дело против Карла Хайне. Заметьте, не против журнала, а против лично герра Карла Хайне. Мы объяснили редактору журнала, что предупреждали автора об ответственности за содержание статьи и нашем желании прочитать его вариант перед публикацией на предмет ее соответствия фактам, но он отверг наше предложение. И я с огорчением должен констатировать, что редактор подтвердил, что автор, не поставив редакцию в известность об этих обстоятельствах, взял весь риск на себя. Так что, когда дело дошло до суда, герру Хайне пришлось выплатить штраф из собственного кармана. Для него это был сокрушительный удар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});