Мозес - Константин Маркович Поповский

И верно. Ведь в отличие от древних, нам обетованной земли никто не обещал. И значит, правы те, кто никуда не торопится и не смотрит с тоской на север, ожидая какого-то сомнительного освобождения, какого-то чудесного вмешательства, разрывающего горизонты и обращающего время вспять. Время продолжает течь здесь по-прежнему и горизонты так же незыблемы, как и тысячу лет назад. Разве пустыня имеет границы? – Жаль только некого спросить: откуда время от времени доносится эта тихая мелодия, навевающая нелепую уверенность, что лучше умереть в пути – не знающим оглядки и прямым, как стрела – чем оставаться здесь, плутая среди камней и натыкаясь на собственные следы?»

40. Меморандум Осии

То, что Осия носился с этой мыслью уже почти полгода, знали, конечно, многие. Она пришла к нему в голову после того, как выяснилось, что в конце Сивана клиника доктора Ворвика будет отмечать свое двадцатипятилетие. Когда Осия услышал об этом, глаза его странно вспыхнули и он поинтересовался, где сейчас можно найти Мозеса.

– Да кто его знает, – сказал Габриэль, открывая свою известную всей клинике коробку со сластями. – Где-то бегает, как всегда… Хочешь арабский леденец, Осик?

– Побереги лучше зубы, – отмахнулся Осия, убегая по коридору своей легкой походкой, широко размахивая руками, словно опасаясь опоздать к назначенному часу. Потом его сухонькая, почти детская фигурка мелькнула в конце коридора и он исчез.

– Всевышний не забывает нас, – сказал он, обнаружив Мозеса в его комнатке, где тот отдыхал после уборки. – Слышишь, Мозес?.. Только не делай, ради Бога, вид, что ты спишь. Все равно не поверю.

– Да я как будто и не делаю, – сказал Мозес, по-прежнему не открывая глаза и ожидая продолжения. Кроме него в комнатке находились еще Изекииль и Амос, которые играли в ногах у Мозеса в шахматы.

– Я собирался сказать, что Всевышний нас не забывает, – продолжал Осия, присаживаясь в ногах Мозеса и слегка подвигая играющих. – Может, Он не всегда откликается сразу на наши молитвы, но ведь, в конце концов, дело ведь, как ты понимаешь, совсем не в этом, верно?

– Это кому как, – сказал Мозес, по-прежнему не открывая глаз. – Некоторых Он не забывает довольно долго.

– И без остановки, – Амос подтолкнул в нужном направлении пешку.

– Послушайте, – и Осия нетерпеливо постучал костяшками пальцев по спинке кровати. – Если я так говорю, то для этого у меня есть, наверное, серьезные основания, ты понимаешь?.. Серьезные основания считать, что Он нас не забывает и дает нам это понять… Ты следишь, наконец?

– Вообще-то я отдыхаю, – сказал Мозес, намекая на то, что не совсем готов к серьезному богословскому разговору. – Знаешь, Ослик, многие люди, хорошо потрудившись, нуждаются в отдыхе. А другие, которые ничего не делают, им мешают… А откуда ты знаешь, что это действительно серьезные основания?

– Можешь не волноваться, – Осия снисходительно усмехнулся. – Уж, наверное, знаю.

– Понятно, – Мозес открыл , наконец, глаза и вопросительно показал пальцем на потолок.

– В том-то и дело, – сказал Осия. – Поэтому мне кажется, будет лучше, если я поставлю вас в известность.

– Ну, не знаю, – Мозес зевнул. – Спроси вон у Иезекииля, если хочешь.

– Или у Амоса, – захихикал Амос.

– Объясни, наконец, толком, что случилось, – не выдержал Иезекииль.

– Между прочим, такое случается раз в сто лет, – сказал Осия, ожидая, что по крайне мере это произведет на присутствующих должное впечатление. Однако этого не произошло.

– Осия, – сказал Иезекииль, – Если ты хочешь удивить нас тем, что мы живем на помойке, из которой тоже иногда можно увидеть солнце, то мы в курсе. Нельзя ли поэтому поближе к делу, милый?

– Конечно, можно, – несколько высокомерно сказал Осия, доставая из кармана свернутую в трубочку синюю тетрадь. – И хоть такое важное дело, как это, не очень терпит спешки, но, если уж вы так торопитесь…

– Нечего, что мы сидим? – спросил Амос.

– Ничего, – и Осия раскрыл тетрадь.

– Спасибо, – сказал Амос. – А то мы могли бы пойти помыть сначала руки.

– И пол, – добавил Мозес, вспоминая, что его пол давно уже никем не мыт.

– Слушайте меня внимательно, – сказал Осия, не обращая внимания на хихиканье Амоса. – Можете мне не верить, но только это все мне открыли сами Небеса, хоть я ни о чем таком никогда их не просил.

– Это на них похоже, – заметил Мозес.

– Меморандум, – торжественно сказал Осия так, как будто одно это слово могло легко объяснить все происходящее. – Если только вам, конечно, это что-нибудь говорит.

Он посмотрел по очереди на всех присутствующих и, не дождавшись ни одной реплики, сказал:

– Пока не начались торжества по случаю годовщины нашей клиники, мы должны выпустить Меморандум.

Присутствующие одарили Осию сочувствующими взглядами.

Затем Иезекииль спросил:

– Зачем?

– Затем, что это меморандум, – объяснил Осия, стуча ладонью по раскрытой тетради. – Вы хоть знаете, что это такое?

– В общих чертах, – неуверенно протянул Иезекииль. – Конечно. Ты ведь в курсе, Амос?

– Еще бы, – Амос расплылся в улыбке. – Ты что, Ослик?.. Все знают, что такое меморандум.

– Меморандум, – сказал Осия, глядя в сторону, словно стыдясь, что ему пришлось воочию убедиться в таком вопиющем невежестве. – Это такой документ, в котором в сжатой форме излагаются основные принципы нашей жизни и пути их достижения.

Амос уважительно присвистнул.

– В сжатой форме, – усмехнулся Иезекииль, нарисовав перед собой в воздухе женскую фигуру. – Вы слышали? Надеюсь, это не такая форма, какая ходит по нашему коридору и называет себя Эвридикой?

Напоминание об Эвридике заставило Амоса быстро сделать не совсем приличный жест.

– Не такая, – сказал Осия и выразительно посмотрел на Амоса.

– Тогда почему бы тебе просто не остановиться на десяти заповедях? – подал голос Мозес, который сразу отнесся к затее Осии с большой долей скептицизма. – Нет, в самом деле, Ослик. Мне кажется что-что, а божественный Меморандум в десять заповедей еще никто не отменял.

– Кроме Осии, – сказал Амос и негромко заухал.

– Не говори глупости, – сказал Осия. – Вы что, не понимаете, что это совсем разные вещи?

– Конечно, – кивнул Амос. – Потому что для тебя это, наверное, слишком расплывчато. Написано – не убий, но ничего не сказано о том, чем, за что и кого… Кому, в самом деле, может понравиться такая подозрительная расплывчатость?..

– Меморандум, – продолжил Осия, повышая голос, – есть свободное изъявление требований и принципов. Мы должны выразить свое отношение и, тем самым, заставить мир тебя выслушать и притом – для его же пользы.

– Зачем? – спросили одновременно Иезекииль, Мозес и Амос.

– Я же сказал – для его пользы, – повторил Осия.

– А нам-то какое дело? – Иезекииль задумчиво переставил фигуру. – Тебе скоро мат, – сказал он Амосу.

В карих глазах Осии зажглись золотые искры, как это бывало всякий раз, когда его посещало вдохновение. Все знали, что в такие минуты лучше всего было держаться от Осии подальше.

– Этот ужасный мир, который мы видим каждый день, – глухо сообщил Осия, кивая головой в сторону окна, за которым, впрочем, вполне миролюбиво пока еще сияло солнце. – Этот мир, который давно уже потерял