Ноктюрны (сборник) - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

И это последнее слово было сказано.

V

На другой день Мухин исчез, оставив после себя письмо, жалкое, унизительное, обидное. Он писал, что уезжает по неотложным делам всего на несколько дней, но это была жалкая ложь, сквозившая в каждой букве. Варвара Ивановна поняла, что весь расчет построен только на том, чтобы выиграть время и дать ей срок прийти в себя и одуматься. Она не плакала и наружно ничем не выдала себя, продолжая прежний образ жизни. Привозившая ее на морские купанья тетка ничего не подозревала, как и все другие, хотя дамы, участвовавшие в пикнике, поглядывали на нее с загадочными улыбками, и каждый такой взгляд колол и резал ее. Но приходилось все переносить и делать вид, что ничего не замечаешь. Всякая мысль о счастье в будущем была закрыта навсегда. Девичьи гордые мечты разлетелись дымом. На общепринятом жаргоне это называлось «девушкой с прошлым».

Да, это было проклятие, нечто вроде первородного греха. С морского берега Варвара Ивановна вернулась домой совершенно другим человеком. Приходилось начинать новую жизнь, чтобы искупить свою невольную ошибку. Но разве для женщины есть искупление? Разве женщине что-нибудь прощается? Мужчина делает, что хочет, и ему все сходит с рук. У Варвары Ивановны было несколько женихов, но раньше она медлила выбором, потому что не любила ни одного. Они бывали в доме, говорили приторные любезности, позволяли себе почтительно ухаживать за ней, насколько это позволялось приличиями. А теперь? Боже мой, если бы они узнали, что она такое, с каким презрением все они отвернулись бы от нее. О, она теперь в каждом мужчине начала видеть своего злейшего врага, человека, который по праву и без сожаления бросит в нее первый камень…

И за всем тем ей приходилось разыгрывать роль девушки-невесты, выезжать в концерты, на балы, вообще проделывать тот обязательный круг удовольствий, который полагается девушкам в ее положении. Тогда они жили в Петербурге, у отца был большой круг знакомства, и жизнь катилась быстро. Но она не могла так продолжаться вечно, и Варвара Ивановна начала чувствовать себя лишней в родной семье. Это было гнетущее сознание.

– Отчего ты не хочешь выходить замуж? – ласково допытывался отец.

– Так, папа… Мне никто не нравится.

– Гм… да… Прежде это делалось иначе, а нынче девушки иногда требуют невозможного. Нельзя для каждой найти героя… А время идет да идет, Варя. Не успеешь оглянуться, как… Впрочем, я это так говорю, к слову. Всякое принуждение я считаю безнравственным…

Как ей хотелось броситься к отцу на шею и рассказать ему все, выплакать свое девичье горе и вымолить прощение, но какая-то непреодолимая сила удерживала ее от такого объяснения. Ей делалось страшно жаль отца.

Зимой она встретила случайно Мухина в концерте. У нее заходили круги пред глазами. Он подошел к ней с улыбкой, как добрый старый знакомый.

– Как странно, что мы до сих пор не встречались нигде…

Она молчала и только смотрела на него глазами, полными отчаяния.

Он был красив по-прежнему и по-прежнему жизнерадостен. Может быть, он был счастлив, и за ним ревниво следила не одна пара женских глаз. А она даже не могла отойти от него, чтобы не выдать себя головой. Это его даже заинтриговало, и его красивые глаза затеплились предательской теплотой. Она что-то такое болтала и даже смеялась, так что он наконец проговорил:

– А вы умненькая…

Это замечание для нее было ударом хлыста, и она почувствовала даже физическую боль, как от удара. Но в этот же момент ей сделалось все понятным. Господи, ведь она человек, живой человек, и еще целая жизнь впереди… О, она будет жить и будет давать жизнь другим и в этой повторенной жизни найдет свое оправдание. Кому нужно ее горе, ее отчаяние, ее слезы?

В течение двух сезонов она отыскивала себе мужа. Иллюзий больше уже не существовало, золотые сны юности погасли, и приходилось обратиться к прозе. Разве одна она такая несчастная? Разве все девушки, которые выходят по любви, счастливы? Разве одна ошибка губит всего человека? В Варваре Ивановне с томительной жаждой проснулась женщина, та женщина, которая вся уходит в свое гнездо, в свои маленькие семейные радости. О, она будет чудной женой, матерью и другом того человека, который смело протянет ей руку.

И такой человек нашелся. Это был Павел Васильевич Говоров, тогда скромный чиновник, который бывал у них в доме и оставался всегда в тени, как в пьесах лица без речей. Варвара Ивановна и раньше чувствовала, что нравится ему. Он так хорошо смотрел на нее. Как партия, Говоров не представлял собой ничего завидного, но его можно было вытащить в люди, как человека вполне честного и труженика. Он не смел даже ухаживать за ней, как это делали другие, и Варваре Ивановне нравилось это молчаливое обожание. Она чувствовала, что именно этому человеку может сказать все, как никому другому. Объяснение произошло совершенно неожиданно. Как-то они остались в гостиной вдвоем, и он проговорил:

– Варвара Ивановна, мне кажется, что у вас что-то есть на душе… Простите, я не имею права на такой вопрос, но…

– Вы угадали…

Она смотрела прямо ему в глаза, точно хотела видеть в них все свое будущее. Да, он был тот хороший человек, которого ей недоставало. Она даже помогла ему выговорить роковое признание.

– Я не скажу, что могу вам ответить той же монетой, – ответила она, еще раз наблюдая его. – Но скажу одну вещь, которую никто больше от меня и никогда не услышит. Я слишком много пережила и мучилась, чтобы повторяться…

Она с полной откровенностью рассказала ему про свой неудавшийся роман, продолжая его наблюдать.

Он выслушал ее терпеливо до конца и проговорил:

– Если только в этом дело, Варвара Ивановна… О, Боже мой, если бы вы знали, что у меня сейчас на душе!..

Это не было даже великодушием. Павел Васильич был просто по натуре глубоко честным человеком, а любовь освящала все. Он отнесся к Варваре Ивановне, как к больному ребенку, и успокаивал ее так просто и хорошо

– О прошлом никогда не будет сказано ни одного слова: оно умерло, – решил он. – Я только простой и любящий человек… Вы не раскаетесь, что пойдете со мной по одной дороге.

И он сдержал свое слово. Первое, что сделали молодые, это уехали в Москву, чтобы навсегда покончить с тяжелыми петербургскими воспоминаниями. Говоров отказался от всякой протекции своей влиятельной жениной родни и остался таким же тружеником, каким был до женитьбы. Появление первого ребенка