Прямые пути - Алексей Дуров

Преследователи хотели и могли настигнуть «Эйку» быстрее: морянин отошел с носа, вернулся с островянином — они принесли и закрепили на носу тяжелый морской самострел. Островянин завертел ворот, морянин поставил стрелу с наконечником из нескольких широких лезвий — такими по парусам стреляют, чтобы их разорвать. А с «Фупы» не дотрелишь до «Кошки», нет достаточно дальнобойного оружия. Морянин выстрелил сразу, не выцеливая, но Рес был наготове — крутанул руль, «Эйка» рыскнула, и стрела ушла мимо, плюхнулась в воду. Больше преследователи не стреляли — поняли, что цель слишком уж верткая. И не ответишь им из лука — надо быть наготове, чтобы уворачиваться от стрел. Леск на руль поставить? Можно, а куда стрелять — парусам и кораблю стрелы вреда не причинят, по людям не хочется…

— Надо правее!!! — вдруг завопила Леск. — Здесь течение!!!

— Заклинание прямой?..

— Да!!! — она принялась выкрикивать заклинание, отчаянно размахивала руками. Видимо, испугалась очень.

И «Эйка» ринулась вперед. Не так здорово разогналася, как на Колдунье, всего лишь раза в два ускорилась, однако можно победно взглянуть на «Кошку»… которая тоже прибавила ходу и не отставала. Видимо, заклинание подействовало на оба судна, как с лодками Кадьора случилось. Но «Кошка» и не приближалась, хотя ветер у нее больше никто не воровал — так, наверное, заклинание действует, что теперь у двух корабликов совершенно одинаковая скорость. Или дело в том, что сейчас «Эйку» уже не подбрасывало на волнах — словно по тихой озерной глади шла, хотя волны никуда не делись, только мелькают быстрее. Тогда и уйти от «Кошки» можно… нет, скорости равные.

Преследователи не испугались. Даже островяне — они только относительно рыбы суеверные, а в остальных случаях не очень. Морянин начал снова взводить самострел. Неспеша.

— Рыскать опасно, — быстро сказала Леск. — Можно выйти из течения, заклинание перестанет действовать.

Рес, подумав, встал в полный рост на корме и принялся размахивать руками, изображая знаки языка моряков — очень надеялся, что преследователи его поймут: «Моя спутница колдунья. Она может сжечь вас волшебным огнем».

— Но я не могу! — возмутилась Леск. — Здесь нет огненного волшебства!

— Да соврал я!

— А…

Морянин оглянулся на побережника — перебросился с ним несколькими словами. Однако руку с ворота самострела убрал. Ответил тем же языком моряков: «Здесь не действует огненное волшебство».

— Ему-то откуда знать? — пробормотала Леск.

— Колдун, наверное, — предположил Рес. — Или наш колдун. Видишь, они знают о прямых тропах.

Замахал руками: «Ты твердо уверен, что не действует?»

Даже с такого расстояния было видно, что морянин улыбается: «Тогда почему она нас до сих пор не сожгла?»

«А зачем бы мы стали чернить души?» — удивился Рес.

На «Кошке», кажется, тоже удивились — переговаривались о чем-то.

— Если они порвут нам паруса, мы удержимся на прямой тропе? — спросил Рес.

— Если все порвут — не удержимся, ветром снесет, но нам хватит и малого, чтобы удержаться, только рулить старательно. А в малый с такого расстояния… можно попасть?

— Разве что у них полный трюм стрел. И то — не обязательно. Однако потопить «Эйку» они могут. Что у них там… Глянь через зеркало.

Рес снова замахал руками: «Боитесь?»

Морянин ответил: «Нам бояться нечего. Бояться нужно вам. Будете гнать, пока не упретесь в материк? Или дальше по Колдунье? Это течение начинается в ее устья. Или вы боитесь драконов меньше чем людей?»

А ведь правильно угадал.

«Так и сделаем, будем гнать до конца, — отвечал Рес. — Мы все равно уже нарушили древний договор. А вы еще нет. Так что бояться нужно вам».

На «Кошке» начался какой-то спор, все четверо руками размахивали. Побережник сходил в каюту, потом вышел на нос с маленькой бутылкой в руках. Отпив из нее, сплюнул на палубу — перед тем на островян покосился, им суеверие запрещает плевать в море. И стал вглядываться, морщась — видимо, в бутылке было что-то кислое для остроты зрения.

Побережник что-то сказал морянину, и тот замахал руками: «Вы Рес без рода и Леск из собирателей раковин?»

Откуда у него сомнения? Вроде бы, неоткуда им взяться…

Рес ответил уклончиво: «А какая разница?»

«Большая. Император расторг древний договор. Вы больше не преступники».

Ничего себе, новости. Естественно, не сразу вышло их осознать. А потом не поверилось — договору тысячи лет, и вдруг его расторгли? Как будто нарочно для Реса и Леск?! Да бывает ли вообще такое везение…

Леск уже колдовала с волшебным зеркалом. Сбивалась несколько раз в скороговорке лучников, потом смотрела расширенными глазами и губами шевелила. Промямлила дрожащим голосом:

— Так и есть, — и показала зеркало Ресу.

Там было видно: на какой-то грязноватой ткани лежит длинный лист бумаги, исписанный непонятными значками.

— И что тут написано? — спросил Рес.

Леск, растерянно моргнув, ответила:

— Это язык меднолицих, а написано… что они сказали — Император расторг договор. И драконам войну объявил…

— А я уж подумал — хорошие новости… Мир разваливается, а мы не знаем!

Тем временем на «Кошке» устали ждать, пока на «Эйке» очухаются от новостей, побережник замахал руками: «Откуда у вас кораблик?»

Рес не знал, что соврать, потому ответил честно: «Украли».

«Где?»

«В Драконьей Пустоши».

На «Кошке» побережник переглянулся с морянином и продолжил махать: «Ваше судно угнали не вы первые. Убили команду — семью южан и двух помощников. Женщина была беременна. Там нету железной шкатулки? Это большая ценность. За нее назначена награда. Если вы вернете шкатулку, то можете оставить себе кораблик. Как награду. Мы даже доплатим».

— Нас не за тех приняли, — зачем-то сообщил Рес очевидное.

Леск, пожав плечами, отправилась за шкатулкой, а Рес, чтобы зря не маячить, спросил: «Что в шкатулке?»

«Кое-что по колдовству», — уклоничиво ответил морянин. Не доверяет. Ну да ладно.

А раз предлагают серебро, то почему бы и не поторговаться: «Сколько заплатите?»

«Десять мер серебра», — ответил побережник. А морянин и оба островянина уставились на него с недоумением, что-то заговорили. Наверное: «Чего так много даешь?» Нет, скорее: «Чего цену занижаешь, торговая душа?» Побережник развел руками, мол: «Кто же торгует, не торгуясь? Это же ни себя не уважать, ни покупателя!» Морянин вздохнул, повернулся к «Эйке», передал: «Двадцать пять мер. И мы не торгуемся».

Леск принесла шкатулку, покзала. На «Кошке» живо подтвердили: она самая, то, что нужно. Рес, недолго думая, привязал шкатулку к поплавку и бросил за борт. Что правда, она сначала так и плыла рядом с «Эйкой» — чудеса прямой тропы, пришлось багром оттолкнуть. Тогда уж поплавок закачался на волнах, и с «Кошки» его подцепили, ловко подрулив.