Почем фунт лиха - Людмила Милевская

— Что все это значит? — первым делом задала я вопрос, мучивший меня последние десять минут.

Евгений мгновенно понял, о чем речь, и без всякого смущения признался:

— Я за вами следил. Можно мы перейдем на «ты», поскольку в мыслях я никогда не обращался к тебе на «вы»?

— Хорошо, перейдем на «ты», — согласилась я, — тем более что и так все время сбиваемся с официального тона на дружеский.

— И правильно делаем, — усмехнулся Евгений. Я заглянула в его глаза и поняла: чтобы так усмехаться, недостаточно опыта двадцати пяти лет. Надо прожить дольше, существенно дольше. Или я ничего не смыслю в этой жизни.

Остановившись на этом приятном выводе, я продолжила допрос:

— Значит, ты за мной следил. Но зачем? Да еще так умело, что даже Старая дева в курсе.

— Мне показалось, там, в метро, что ты очень халатно относишься к своей жизни.

— Поэтому ты решил ночами торчать у моих окон? Кстати, даже я видела тебя.

— Я и не прятался, стоял открыто. Здесь я вынуждена была удивиться своей ненаблюдательности .

— Значит, и убегала я от тебя?

— Да, с поразительной скоростью.

— Слишком часто приходится тренироваться, — пожаловалась я. — И все же ты не ответил на вопрос: зачем тебе все это нужно?

Евгений сделал вид, что безмерно поражен.

— Думал, ты поняла, — усмехнулся он. Я зашла в тупик.

— Ты имеешь в виду опасность?

— Я имею в виду свои чувства, поскольку не могу я торчать под окнами у каждого, кому угрожает опасность, — пояснил он.

— Ах, чувства.

Я принялась внимательно разглядывать его красивое мужественное лицо и завершила свои исследования резонным вопросом:

— Полагаешь, тебе хватит жизненного опыта, чтобы реализовать свои чувства с особой моего возраста и недюжинных запросов?

Впервые я так напрямик откровенно разговаривала с мужчиной.

— Я был два раза женат, — с видом человека бывалого сообщил Евгений.

— Это говорит лишь о скорости накопления этого самого опыта, а не о его качестве, — скептически заметила я. — Сколько тебе лет?

— Тридцать пять, — не моргнув глазом, сообщил он, и я поняла, что это правда.

«Надо же, — с восхищением подумала я, — мой любимый возраст. Как прекрасно сохраняются блондины. Надо присмотреться к нему получше».

— Да, это многое меняет, — уже стараясь нравиться, сообщила я. — Но все-таки перейдем к делу.

— Перейдем, — согласился он. И я начала свое пространное повествование. Начала прямо со скрипа полов, а завершила подозрениями, на которые меня натолкнула своими занудными монологами Старая дева.

— Да-а, интересная получается история, — подытожил Евгений. — Твои планы?

Я с ходу посвятила его в свои разработки и получила одобрение. Мы набросали план совместных действий, тщательно обсудили детали, и Евгений выразил готовность приступить к осуществлению намеченного.

Я не возражала. Единственное, что требовалось от меня, — позвонить его начальнику и сообщить, что я нанимаю Евгения в качестве телохранителя.

— Это не для оплаты, а для моей мобильности. Чтобы я мог беспрепятственно отправиться в Питер, — в качестве оправдания пояснил он.

Я сказала, что ничего не имею против и самой оплаты. Он решительно запротестовал. Мне было приятно со всех сторон, как говорит Маруся.

Решили, что Евгений заедет домой, возьмет необходимое в дорогу и сразу же на своей «Тойоте» отбудет в Петербург, а я останусь с Санькой в Москве и буду все время на связи.

— Поскольку по ходу пьесы могут возникать вопросы, — с улыбкой пояснил Евгений.

Расстались мы сдержанно, но я видела: уходил он, унося кусочек надежды.

Проводив Евгения, я накормила Саньку обедом и попыталась устроить ему тихий час. Санька, обиженный отсутствием былого внимания к себе, расхотел со мной дружить и раскапризничался. Просился в песочницу, хватал дорогие моему сердцу предметы и под конец запустил в меня кожурой от банана, Пришлось заплакать и упасть к нему на грудь. Это обезоружило его. Он смягчился и принялся меня успокаивать. Малыш гладил меня по голове, отечески приговаривая:

— Не нядо, не нядо.

— Казку, — капризно попросила я, и он повел меня в спальню.

Там он взял журнал мод и принялся городить на своем птичьем языке всякую несусветицу, а я, по-прежнему притворяясь несмышленышем, перебирала в голове всякие проблемы.

«А-а, забыла позвонить Марусе, — вспомнила я. — И Нелли что-то молчит».

Вскоре мой сказочник задремал, прикрывшись пышногрудой красоткой, каких на страницах журнала предостаточно. Тут-то и раздался телефонный звонок Маруси.

Как ни в чем не бывало она огорчила меня сообщением об абсолютном отсутствии Богдасяна.

— Маруся, какой Богдасян? Разве ты не в тюрьме? — изумилась я.

— Вот трепло! — разразилась руганью Маруся. — Какие мужики сволочи! Не успела я с ним расстаться, как уже вся Москва знает, что в моем доме неприятности. Нет, Аким ничуть не лучше уголовника Маградзе, упокой господь его душу. Я опешила.

— Подожди, ничего не пойму. Разве тебя не арестовали?

— Слава богу, нет, хотя и взяли подписку о невыезде. Я поклялась, что буду помогать следствию, и меня отпустили.

— Так ты не убивала Маградзе?

Маруся очень ясно и очень нецензурно выразила свое отношение к этому вопросу и уже мягче добавила:

— Мой Маградзе жил такой жизнью, что в желающих его убить дефицита не было. И Акиму я с ним не изменяла. Наш роман закончился еще до профессора, — заключила она, являя мне образец целомудрия.

— Зачем же тогда тебя понесло к Маградзе? — ехидно поинтересовалась я.

— А что мне оставалось делать, когда он позвонил и потребовал денег взаймы? У меня и в мыслях не было ему давать, но он пригрозил, что приедет. Я испугалась, что Аким не правильно расценит его поведение, и отвезла деньги сама.

Все похоже на правду, но Маруся всегда умела привести свои фантазии в соответствие с действительностью.

— А где ты познакомилась с этим Маградзе? — спросила я, всей душой жалея, что не могу тут же выяснить, знает ли она о его отношениях с Нелли.

— Как «где», в буфете.

— Почему же я о нем ничего не знала?

— У меня таких знакомых пруд пруди, — с горечью вздохнула Маруся. — Было бы чем хвастать. Тем более что кобель этот лезет под каждую юбку. Он и к Нельке нашей подкатывал, но я быстро дала ему по рукам. Он и отлез.

«Не отлез», — внутренне возразила я и подумала, как несладка жизнь современной женщины, когда вокруг сплошные пьяницы, уголовники и проходимцы.

После этого мы вернулись к вопросу о Богдасяне.

— Он абсолютно отсутствует, — повторила Маруся.

— Как это абсолютно? — ужаснулась я. — Он что, умер?

— Нет, уехал в Англию, в Лондон. Вернется через неделю, а я сделала такую офигенную прическу, — скорбела Маруся.

Вот баба! Огонь! Даже милиция не сбила ее с верного пути.

— Ничего не поделаешь, придется ждать, — вздохнула я. — Надеюсь, тетушка доживет до этого времени.

— Тетушка доживет, прическа — нет. Разобравшись с Марусей, я позвонила Нелли. Вот она-то огорошила меня основательно.

— Готовься, завтра вечером мы выезжаем в Москву, — сообщила она.

— Кто это «мы»?

— Мы — это, конечно же, я, Вячеслав Анатольевич и Нина Аркадьевна. Завтра вечером выезжаем, к утру будем у тебя.

Нелли как никто умела меня расстроить и привести в смятение. Мне очень хотелось рассказать ей все новости про Марусю, но, сообразив, что даже это ее не остановит, я не стала касаться опасной темы.

— Почему завтра вечером? — завопила я. — Богдасян в Лондоне и приедет аж через неделю.

— Это ничего не меняет. Мы выезжаем. Я привезу их на своей машине и сразу же уеду обратно, а ты уж думай, что будешь делать.

— А что прикажешь делать? Без Богдасяна. Я не хочу попадать под гнев Нины Аркадьевны.

Нелли вышла из себя.

— Послушай, — завопила она, — тебе там хорошо, да? А мне тут с одним полутрупом и двумя кандидатами на тот свет — каково, по-твоему?

— А что такое? — невинно спросила я.

— Что такое?! — возмутилась Нелли. — Видела бы ты Нину Аркадьевну. Эту ночь я не спала, а оказывала ей скорую помощь. Потом понеслась к Антону и производила там психологическую накачку.

Я спохватилась, что надо быть вежливой и неплохо бы поинтересоваться здоровьем умирающего.

— Что с ним? — спросила я.

— Упал духом, плачет. Я провожу антидепрессивный курс. Думаешь, простое дело умирать в полной памяти?

— Думаю, нет, — окончательно усовестилась я. — Хорошо, приезжайте, раз тебе так легче. Но протянет ли Антон до твоего приезда?

— Надеюсь, — горестно вздохнула Нелли. — Вообще-то, если верить Нине Аркадьевне, мое появление продлило ему жизнь.

— Так, может, он вообще передумает умирать, после того как ты окончательно снимешь депрессию? — с легкой издевкой спросила я, но Нелли невозможно увести в сторону. Она была серьезна.