Телохранители. Закрытый сектор - Михаил Николаев

Договорившись обо всём «на берегу» мы попрощались с Кэштом и Сэфшэ, которые оставались на Тэчч, забрали оборудование и направились к портальному комплексу. Присутствие среди нас Шэта и Фэшта, обладающих недюжинной силой, полностью исключило все транспортные затруднения. Ммурч шёл сам. Видно было, что ему тяжело, но совсем не настолько, как по прибытии на Тэчч. Всё-таки гигантский кот очень быстро адаптировался. Ещё пару раз тут побывает и бегать начнёт.

Сергей

Возвращались на станцию мы в следующем порядке. Сначала Ммурч, тэччане и я с Иннокентием и Мявой на плечах по одному переместились на пересадочную станцию в рукаве Центавра, а уже оттуда через другую мембрану – к себе. Пока мы отсутствовали, Гена успел перегнать Бель к Эдему. Поэтому Ммурч сиганул домой самостоятельно практически сразу после нашего возвращения с Тэчч, а спустя несколько часов я перевёз на Эдем тэччан и оборудование. Как только вернувшийся с Эдема катер занял своё место у станционного люка, Бель снялась с орбиты и направилась в сторону ближайшего портала.

Спустя двое суток мы перепрыгнули через провал между галактическими рукавами, вновь оказавшись в Орионе. Настала пора расставания с Геной. Будет ли он вместе с нами участвовать в следующей экспедиции, пока было не ясно. Даже ему самому. Бель уже отлично чувствовала порталы и в проводнике больше не нуждалась. Разумеется, кто-нибудь из представителей Галактического Совета должен был и дальше курировать проект, но будет это Гена или пришлют кого-либо другого, никто из нас на этот момент не знал. Мы с Иннокентием уже давно сдружились с ящером, начали понимать его специфический юмор, он хорошо чувствовал нас. Мы были сыгранной командой, без сомнений верили друг другу на слово, доверяли спину. И теперь мы расставались. Может быть, всего на месяц, а может, и на долгие годы. Разумеется, мы встретимся с ним ещё не раз, мир очень тесен, но когда это произойдёт, мы не знали. Тяжело расставаться с друзьями. Но лучше это дело не затягивать. Я похлопал Гену по плечу, Иннокентий запрыгнул на другое плечо и потёрся скулой об голову ящера. Потом его сменила Мява. Она совсем недавно познакомилась с ящером, но тонко чувствовала нас с Иннокентием и сопереживала расставание вместе с нами.

У ящеров нет эмоций, но я чувствовал, что Гена тоже растроган.

– Ладно, – проскрипел он напоследок по-русски, выучил-таки язык и даже немного говорить научился, – не грустите, я обязательно свяжусь с вами.

Резко повернулся и, набрав код, уверенно шагнул сквозь мембрану. На полу у порога что-то блеснуло. Я подошёл и наклонился над небольшим мокрым пятнышком. Это была слеза. Гена уже тогда знал, что мы расстаёмся надолго.

Иннокентий

После расставания с Геной, больше не отвлекаясь ни на что, мы направились в Солнечную систему. Роды у Оли могли начаться буквально со дня на день, и нам следовало торопиться. Тем не менее, памятуя о панике, сопровождавшей предыдущий визит кварковой звезды на земную орбиту, Сергей решил в этот раз оставить Бель в поясе Койпера за пределами орбиты Нептуна. Теперь у нас был скоростной катер, на котором можно было незаметно проскочить на Землю и потом так же незаметно вернуться.

Сергей объяснил мне с Мявой, что покрытие катера делает его невидимым для любых радаров, поэтому мы можем спокойно лететь даже вблизи оживлённых внутрисистемных трасс.

Ну, и ещё Сергею очень хотелось проверить катер на относительно больших дистанциях, когда можно его хорошенько разогнать. Не понимаю его: взрослый человек, а до сих пор к игрушкам неравнодушен. И это ещё очень мягко сказано. Вот хочется человеку погонять, режимы всевозможные попробовать. Ладно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы водку не хлестало. Полетели на катере. Мяву в моё кресло посадили, а я у Сергея на коленях пристроился. Не порядок это, надо ещё одно кресло монтировать. Под Мяву. Или пускай нам двойное кресло сделают.

До орбиты Юпитера летели без приключений. Сергей умудрился разогнать катер до одной десятой скорости света. Самого Юпа показать Мяве не получилось, он сейчас с другой стороны Солнца обретается, ну и ладно, в другой раз покажу. Влетели в пояс астероидов. Это только с Земли он поясом кажется. А фактически расстояния между его отдельными астероидами настолько велики, что мы смогли увидеть всего несколько камней, да и то, только на экране. И надо же было такому случиться, что встретили мы в астероидном поясе то, что присутствовало в нём в единичном экземпляре и, согласно теории вероятностей, нам попасться вообще не должно было никогда. По крайней мере, вероятность этой встречи была практически неотличима от нуля. Но она тем не менее произошла. И повстречали мы не абы что, а британский крейсер, умудрившийся не просто оказаться в данной точке пространства, но и следовавший по своим делам параллельным курсом.

Коммодор Генри Барлоу

Вызов дежурного энсина оторвал меня от бутылочки старого доброго скотча.

– Сэр, кэптэн просит вас срочно подняться в рубку.

Как не вовремя! Что там у них такого могло произойти? Моя каюта находится совсем близко к рубке, поэтому я был там уже через пол минуты.

– Что случилось?

– Сэр, энсин обнаружил неопознанный объект, идущий параллельным курсом с субсветовой скоростью. На радаре пусто. Во всех диапазонах. В зрительном диапазоне объект также не виден.

– Как же вы его обнаружили?

– Проходя мимо звёзд, он на долю мгновения заслоняет их. Посмотрите сами.

– Скорость объекта, дистанция, размер?

– Объект имеет постоянную скорость в одну десятую от скорости света, дистанция медленно увеличивается. Сейчас она составляет чуть больше пяти тысяч миль. Размер мы смогли определить только приблизительно. Дело в том, что он совсем невелик – пятьдесят, максимум шестьдесят футов.

– Ну, что ж. У меня всего две версии: это инопланетяне или русские. Ни те, ни другие с нами визит в астероидный пояс не согласовывали. Выстрелите главным калибром, потом по обломкам определим, кто это был.

– Есть, сэр!

Сергей

Британский крейсер я увидел издалека, но переложить курс не удосужился – всё равно он нас не видит. Может быть, в случившемся был виноват наш предшествующий вояж в закрытый сектор, когда мы легко нагибали целые флоты куда более современных кораблей, возможно, я просто расслабился, будучи практически на пороге дома. Так или иначе, но я просто не учёл, что имею дело пусть с британским и давно морально устаревшим, но КРЕЙСЕРОМ.

Не знаю, что именно надоумило меня в последний момент чуть отклонить в сторону ручку управления и перевести взгляд с обзорного экрана на оптический умножитель. Но в первый момент нас спасло именно это. На месте британского крейсера я увидел яркую вспышку. Лазерный импульс в пустоте космического пространства не виден практически ни в одном случае, кроме того, когда он направлен точно в тебя. Но даже в этом случае ты ничего не успеешь понять, так как сетчатка глаза испарится одновременно с мозгом и остальными частями организма. Термоядерный лазер главного калибра даже устаревшего крейсера – это очень серьёзно. Нам повезло. Импульс разминулся с катером буквально на несколько метров, и я смог увидеть его только за счёт рассеивания фотонов на случайно попавших в канал молекулах космического газа. Пройди импульс чуть ближе, и от катера остались бы лишь мелкие оплавленные фрагменты корпуса. А если бы он прошёл на десяток метров дальше – я бы его просто не заметил. Но импульс пронзил космическое пространство именно на нужном расстоянии, и это предопределило весь ход дальнейших событий.

– Держись! – крикнул я, включая интегрированный в пульт управления генератор случайных чисел. С этого момента скорость и направление движения нашего катера больше не зависели от моего участия и по несколько раз в секунду изменялись хаотическим образом. Это устройство могло быть использовано только на маленьком вёртком катере, обладающем небольшой инерцией. Даже лёгкому корвету оно помогло бы против лазерного луча, как мёртвому припарка. А на тяжёлые корабли подобные устройства вообще никогда не ставят. Но нас оно спасло. Все последующие импульсы разошлись с катером на безопасном расстоянии. К сожалению, долго это продолжаться не могло. Британский крейсер продолжал стрельбу, и с каждым последующим выстрелом увеличивалась вероятность неблагоприятного для нас исхода. Нет, пристреляться крейсер не мог в принципе. Только вот дальше вступал в действие закон больших чисел – один из выстрелов крейсера чисто случайно мог оказаться для нас роковым. И вероятность этого с каждым последующим выстрелом неуклонно увеличивалась.

– Кеша, – обратился я к напарнику, вцепившемуся когтями в мою куртку, – свяжись с Бель, пусть тормознёт его немного. Только аккуратно.