Невеста для ректора (СИ) - Гринберга Оксана

Но теперь, расшатавшись, эти блоки едва стояли на своих местах.

И я ждала… Ждала с замиранием сердца, с легким ужасом, изо всех сил сопротивляясь обмороку, потому что хотела знать, что будет дальше. Вернее, понимала, что меня вот-вот захлестнет волна убийственно-тяжелых воспоминаний о событиях, произошедших в Ливанте. И еще, что эти самые барьеры снимались словом, которое только что прозвучало.

Выходило, кто-то об этом знал и попытался сделать это раньше, еще перед началом Турнира, но у него ничего не вышло. Он произнес то слово нечетко, и оно со мной не сработало. Зато это сделал Алекс на стадионе, причем сам того не ведая…

По крайней мере, мне казалось, что все работало именно так. Если, конечно, блоки сейчас исчезнут.

— Бернертеш! — прошептала я, не в силах больше ждать, когда это произойдет.

Хотела помочь барьерам упасть. Потому что воспоминания так и не приходили, а расшатавшиеся ментальные блоки все еще продолжали стоять.

Неужели моя теория неверна?!

Но память не спешила возвращаться, да и тьма принялась отступать, а сквозь затянувший сознание туман до моих ушей стали доноситься звуки.

Я услышала встревоженные мужские голоса, поэтому, решившись, открыла глаза. Заморгала, привыкая к яркому свету, которого оказалось слишком много. Оно светило прямиком мне в лицо, потому что, оказалось, меня держал на руках Алекс. Склонился надо мной — даже не бледный, а белый словно мел; глаза огромные, напуганные, будто он тоже собирался вот-вот грохнуться в обморок.

Причем со мной на руках. Вернее, из-за меня. Думаю, он перепугался из-за меня!..

А еще надо мной склонился… Берк Гамильтон. Наш ректор тоже не сказать, что выглядел образцом спокойствия. Казалось, его лицо окаменело, но взгляд выдавал снедавшую его тревогу.

И мне захотелось тотчас же им сказать — ему и Алексу! — что со мной все в полном порядке. Бернертеш так и не сделал своего дела, и воспоминания почему-то не пришли. Значит, я снова ошиблась…

К тому же туман в голове понемногу прояснялся, так что меня можно отпускать. Да, уверена, я вполне могу стоять сама!

Да и не стоит так меня держать на виду у всех — у всего стадиона! — ведь я одна из команды Эйлирена, и мы только что прошли первое испытание, а завтра после обеда нас ждало второе. Так что обмороки сейчас не ко времени и не к месту… Вернее, не думаю, что они пойдут на пользу нашей команде.

Но из горла вместо связной речи вырвался то ли хрип, то ли стон.

— Джой, да что же с тобой?! — воскликнул Алекс.

Затем попытался меня встряхнуть — вот так, держа на руках! — и я поняла, что поставить меня на ноги было бы поспешным решением. Силы ко мне еще не вернулись, голова мотнулась, и я приложилась лбом об его твердую грудь.

Поморщилась — больно!

— Не тряси меня так, — выдавила я из себя.

Тут раздался еще один голос. Оказалось, Гордон тоже стоял рядом с нами и выглядел порядком растерянным.

— Нет, заклинаниями в нее не прилетало, я бы заметил, — заявил он, но никто не обратил на него внимания.

— Слава Богу, пришла в себя! — выдохнул лорд Гамильтон. — Дай-ка мне ее!..

— Со мной все хорошо! — пробормотала я, потому что Алекс засобирался передать меня с рук на руки нашему ректору. Нет, в другой раз и при других обстоятельствах я бы не возражала, а даже возрадовалась. Но не сейчас же, на переполненном стадионе!.. — Поставьте меня уже на ноги! Алекс, я могу стоять, со мной все хорошо! Отпусти, зачем ты меня держишь?!

— Ты сейчас же отправляешься в Лекарское крыло, — заявил мне на это Берк Гамильтон. — Там мы и узнаем, насколько с тобой все хорошо.

На это я замотала головой и запросила пощады — не надо меня в лазарет!..

Но тут, растолкав собравшуюся вокруг нас толпу — к нам подошли еще и преподаватели, и участники из других команд, — появилась Лиззи.

— Ей надо не в лазарет, а в столовую! — торжественным голосом возвестила подруга. — У нее голодный обморок, лорд Гамильтон, клянусь Богиней Верестой! Джой несколько дней ничего толком не ела!

— Джойлин! — ректор нахмурился еще сильнее. — Но почему?!

И я вздохнула. Как бы ему это объяснить?..

— Потому что я не очень-то люблю стричь траву садовыми ножницами. И красить арки тоже… гм… не совсем мое, — призналась я, с трудом удержавшись от желания вырваться из рук Алекса, а затем распахнуть портал и сбежать…

Спрятаться от всех любопытных, сочувствующих и даже злорадных взглядов. Потому что вокруг нас уже собралась порядочная толпа, а по итогам первого испытания мы успели как обзавестись друзьями, так и нажить себе врагов.

— Я вечно опаздывала в столовую по не зависящим от меня обстоятельствам, — добавила я. — Поэтому… Поэтому решила и вовсе туда не ходить!

К тому же если и приходила, то из-за снедавшей меня тревоги мне нисколько не хотелось есть.

— Ну знаешь ли!.. — выдохнул ректор гневно.

Затем совершенно бесцеремонно отнял меня у Алекса и прижал к себе так сильно, что я даже поморщилась. Вскинул правую руку, распахнул портал и… куда-то меня унес.

Признаюсь, на миг я подумала, что мы сейчас окажемся в его кабинете, где он примется меня отчитывать. Так, чтобы не у всех на виду. Или же он явится со мной в столовую, где прикажет меня накормить — опять же, чтобы не у всех на виду, — после чего серьезно отчитает.

Но вместо ректорского кабинета или же столовой мы с ним оказались в длинном коридоре Лекарского Крыла, как раз рядом с сестринским постом, и я с трудом сдержалась, чтобы не застонать от разочарования. Потому что там Берк Гамильтон, все еще хмурясь, наказал магиссе Дорини — у той оказалось доброе, улыбчивое лицо, — чтобы она до сегодняшнего вечера поставила меня на ноги.

Для этого ей нужно кормить меня так много и так долго, пока я не взмолюсь о пощаде и не дам ему письменное обязательство впредь никогда так безответственно с собой не поступать.

И нет, без его разрешения из лазарета меня не выпускать, даже если со мной все будет в полном порядке. Потому что сейчас он должен уйти, но вернется чуть позже и проконтролирует, как выполняются его приказы.

В случае, если ему что-то не понравится — например, если я снова почему-то не поем или же что-то не доем, — то он приставит ко мне специального человека, который впредь будет таскаться за мной по пятам и докладывать ему лично, завтракала ли я, обедала ли и ужинала.

За каждый промах меня будет ждать серьезное наказание, и он еще придумает какое.

— Отпустите меня уже, лорд Гамильтон! — пробормотала я, подумав, что, наверное, со стороны это выглядит очень странно — наш ректор отдавал приказ магиссе Дорини и сбежавшимся ее помощницам, заодно ругая меня, в то время как сам держал меня на руках, прижимая к своей груди. — Я уже все поняла! Обещаю, что исправлюсь.

Вот, все Лекарское Крыло смотрело на нас с легким недоумением!.. А некоторые почему-то многозначительно улыбались.

Наверное, поняв, что это уже перебор, он все-таки меня отпустил. Вернее, осторожно поставил на ноги, при этом крепко взяв за руку. Наверное, боялся, что я тотчас же растянусь на полу. Но падать я не стала, поэтому он разжал ладонь.

— Мне нужно вернуться на стадион, — произнес лорд Гамильтон с явным сожалением. Говорил негромко, но я была уверена, что нас все слышат. Лазаретные сестрички во главе с магиссой Дорини подступили еще ближе, а стоявшие сзади напирали. — Я навещу тебя немного попозже.

— А можно… Можно я пойду вместе с вами? — пробормотала я жалобно.

Потому что на добродушных лицах лекарок читались явные преступные намерения. Подозреваю, выполняя приказ ректора, они собирались закормить меня до смерти, потому что, пусть лорд Гамильтон еще не ушел, в руках одной из них уже был стакан с компотом, а вторая где-то раздобыла тарелку с мясным рагу.

К тому же пусть мне и хотелось есть, но я-то знала, что причиной моего обморока стал вовсе не голод. Напрасно Лиззи на меня наябедничала!..

— Ты должна будешь остаться, — произнес он терпеливо, словно говорил с непослушным ребенком, который из-за своих шалостей чуть было не причинил себе вред.