Великий Ганди. Праведник власти - Александр Владимирский

Ганди верил, что дело возрождения его родины оправдывает любой риск и завершится конечной победой, так как индийцы, сознательно идя на жертвы, «растопят каменное сердце» англичан.

В день участники «соляного похода» проходили по 20 километров. Крестьяне встречали паломников очень дружелюбно, поливали дороги водой и посыпали листьями, чтобы им легче было идти, становились на колени вдоль дороги и молились, а паломники агитировали крестьян в подходящий момент нарушать закон о соли. Дома в деревнях были украшены цветами. Марш к морю походил на праздник.

Во время похода Ганди вставал в четыре утра, читал молитву, выступал перед крестьянами, работал за прялкой, писал статьи и отвечал на письма. В каждой деревне он публично обещал, что не вернется в ашрам, пока не отменят налог на соль.

Уже после гибели Ганди Дж. Неру вспоминал: «Мне на память приходят многочисленные образы этого человека с улыбкой во взоре, но вместе с тем исполненного неизбывной грусти. Но их все заслоняет один, самый значительный — тот, каким я его увидел, с посохом в руке, когда он отправлялся в Данди, во время „соляного марша“ 1930 года. Он был паломником, ищущим истины, спокойным, умиротворенным, решительным и бесстрашным; и его поиск и странствования продолжатся при любых обстоятельствах».

«Соляной поход» стал апогеем общественной и политической деятельности Ганди.

5 апреля, когда Ганди пришел в Данди, отряд из 79 человек превратился в армию из нескольких тысяч человек. Всю ночь на 6 апреля ученики молились, а утром вслед за Ганди пошли к морю. Махатма окунулся, чтобы очиститься, вернулся на берег и собрал немного соли, принесенной волнами. Тем самым он нарушил закон, согласно которому индийцы не могли использовать естественные отложения соли на морском берегу. По этому сигналу тысячи индийцев по всей стране, находившиеся вблизи океана, тоже взяли по щепотке соли. Соль везли вглубь Индии и выпаривали в кастрюлях, на верандах домов. Бродячие торговцы продавали ее повсюду. Кампания бойкота английских товаров развернулась по всей Индии с новой силой.

Итак, 6 апреля, в первый день национальной недели, которая ежегодно отмечалась индийскими патриотами в память первой сатьяграхи 1919 года, Ганди при огромном стечении народа совершил церемониал выпаривания соли на берегу моря. Это был сигнал к началу новой сатьяграхи. Миллионы людей по всей Индии стали добывать соль кустарным способом. Гражданское неповиновение быстро распространялось на другие области. Колониальная администрация была парализована. Торговля английскими товарами почти полностью прекратилась, иностранные фирмы и банки были закрыты.

Дж. Неру вспоминал: «По всей стране, в городах и селах, главная тема дня — как добывают соль; мы изыскивали для этого самые причудливые способы. Поскольку никто хорошенько не разбирался в этом вопросе, мы разузнавали о нем все, печатали листовки с рецептами и собирали всякого рода сосуды; в конце концов мы сумели получить довольно малопривлекательный продукт, который показывали с торжествующим видом и зачастую продавали с аукциона по сногсшибательным ценам… Мы испытывали чувство смущения и стыда от того, что сомневались в эффективности этого метода, когда его предложил Ганди».

По мере того как вся страна следила за «соляным походом» сатьяграхов, росло неповиновение властям. Небывалой популярности похода способствовало то, что в газетах — как в Индии, так и в Англии — ежедневно появлялись репортажами и фотографии его участников. С неизменным посохом в руке Ганди шел во главе все возрастающей колонны людей. Весь мир ждал, чем все это кончится. Шло великое паломничество людей к святыням свободы. Слово «соль» стало символом сопротивления колонизаторам.

Пока Ганди приближался к морю, в Аллахабаде состоялось заседание Всеиндийского комитета конгресса. Было решено наделить председателя конгресса широкими полномочиями и правом в случае невозможности созвать членов комитета в условиях чрезвычайного положения действовать от имени комитета единолично. Такие же права получили и председатели провинциальных организаций конгресса.

Такой «диктатор» в случае ареста мог по своему выбору назначить преемника. Эти крайние меры должны были лишить власти возможности обезглавить конгресс в условиях начинавшейся мирной войны.

Решение конгресса о «диктаторах» критиковала либеральная пресса Англии и Индии. Утверждалось, что руководители ИНК «низко пали, отвергнув демократию и встав на путь установления диктатуры». В ответ Джавахарлал Неру писал: «Вряд ли можно было представить себе более бесстыдное лицемерие. Перед нами была Индия, управлявшаяся насильственными методами абсолютной диктатуры, действовавшей с помощью чрезвычайных указов, подавлявшей всякие гражданские свободы, и тем не менее наши правители вели елейные разговоры о демократии».

Вице-король не ожидал, что безобидный с виду «соляной марш» станет катализатором гражданского неповиновения. Лорд Ирвин издавал указы, которые оставались пустыми бумажками, поскольку на них не обращали внимания.

Ганди неустанно призывал народ к дисциплине, организованности, к священным и мирным жертвам во имя Индии. О нем говорили, что он «способен создавать героев из глины».

Ирвин уже жалел, что так бездумно и резко отверг советы Ганди найти взаимоприемлемый выход из создавшегося положения. Возможно, вице-король и готов был принять требования Ганди, но не мог сделать это из-за непримиримой позиции Лондона, настаивавшего немедленно покончить со «смутой» в Индии.

Но глава британской тайной полиции, побывавший в эти дни в Бомбее, доносил правительству: «Конгресс пользуется повсеместной поддержкой в этом городе. Его волонтеры и пикетчики получают от населения бесплатную пищу. Конгресс подорвал всю деловую жизнь. Многие бизнесмены выражают решимость продолжать свое участие в движении, не останавливаясь при этом даже перед угрозой разорения. Короче говоря, конгресс управляет положением дел, инициатива целиком находится в его руках».

Вице-король подписал несколько декретов, наделявших исполнительные органы чрезвычайными полномочиями. Начались повальные аресты членов конгресса, разгон и избиение мирных демонстрантов, улицы патрулировали войска и полиция.

Но волна национализма захватила буквально всех индийцев. Сотни тысяч индийских лавочников, владельцев мастерских, мелких и даже крупных фабрик финансировали кампанию гражданского неповиновения. Служащие покидали свои места в администрации. Мотилал Неру по совету Ганди оставил адвокатскую практику и передал свой дом в Аллахабаде в собственность конгресса. Этот дом был превращен в больницу для раненых участников демонстраций.