Беспощадная страсть - Дмитрий Щербаков

— А Газават? — выкрикнул Север.

— Ну, убей в конце концов этого Газавата, если он так уж достал Романова! И вся недолга! И уедем! А? — повторила она тихо.

Как был бы счастлив Север, если бы мог ответить ей утвердительно! Собственно, он сам только об этом и мечтал: уехать куда-нибудь, где их никто не знает, или в Москву, где вообще никто не знает друг друга и не интересуется делами других, да и жить нормально, вдвоем, без крови и грязи… Только Север понимал то, чего не понимала Мила: не сможет она так жить.

ПОКА не сможет. Если дома, под боком, не будет своего личного монстра, нимфомания погонит Милку самораспинаться в объятиях других монстров, качеством пожиже, зато числом поболе… Болезнь есть болезнь, и шуток она не шутит. А зло, которое так остро чувствует Мила и уровень которого подсознательно стремится снизить сексуальным самопожертвованием, — оно кругом. Оно все растет и растет, и конца этому росту не видно… И уж лучше пусть он, Север, останется для жены сгустком концентрированного зла, чем… ясно, что. Поэтому к чертям лирику!

— Ты, кажется, плохо меня поняла… — произнес Север угрожающе. — Ты, кажется, решила, что я с тобой в игрушки играю. Я ведь ясно сказал — мне нужны деньги Газавата, власть Газавата, а не его жизнь! Я его убью, если потребуется, но отнюдь не из бла-агородства!

— Но Романов…

— А я плевал на Романова! Я просто использую его, дурака! Ясно?!

— Ясно… — Мила вздохнула. — Эх, Север, кем же ты стал из-за меня… Что ж я за баба такая разнесчастная…

— Заткнись! — заорал Север. — Я брошу к твоим ногам весь мир! Я утоплю тебя в золоте! Любая мразь будет ползать перед тобой! Только не мешай мне! А то я и тебя прикончу! Прикончу, поняла, прикончу, прикончу! — Он разыгрывал истерику. — Тоже мне, бедненькая, разнесчастная! Хочешь, завтра куплю тебе самолет?! Деньги есть! Хочешь?! Ну?! Говори, хочешь?!

— Успокойся, Север, пожалуйста!.. — Мила испугалась — не за себя, за него. — Не надо мне никакого самолета. И я сделаю все, как ты скажешь! Только не надо так кричать, Север…

— Довела! — Север сел — он перед этим вскочил. — Достала своей болтовней, телка. Ладно… Вернемся к нашим баранам. Мне действительно не нужен просто твой платонический роман с Газаватом, это ты верно сказала. Но и трахнуться ты с ним не можешь, ясно?! Так что делать? У тебя есть предложения?

Мила немного подумала.

— Пожалуй… Нужно найти мне дублершу. Двойняшку. Заводить Газавата, дурить ему мозги и кружить голову буду я, а трахаться, если все же придется, — она. Технически это вполне можно обставить. В общем, надо нанять похожую на меня проститутку.

— У тебя есть кандидатура? — поинтересовался Север иронично. — Где же ты найдешь вторую такую красотку?

— Кандидатура есть. И ты зря скалишься. Помнишь Геллу? Гальку Куприянову? Ну, ту, из «Алой Розы»? Она еще в тот вечер тебе предназначалась, ты ее клофелином угостил…

— Ну помню, — перебил Север. — И это она — твоя двойняшка? Ну, ты дура, жена! Да Гелла эта вполовину не так красива, как ты! Будь объективной! Она же тебе в подметки не годится!

— Не спеши, Север. У Гальки фигура — точь-в-точь моя. И лицом похожа. А красота… Женская красота — это прежде всего сексуальность, чувственность, соблазнительность. Из меня они прут помимо моей воли, потому мужики и дуреют… Совершенство лица, фигуры — дело второе. Хотя тоже важное, но второе. Так вот: я смогу при встречах с Газаватом воспроизводить образ Гальки. У меня легко получится: помнишь, когда мы сваливали из «Алой Розы», прорывались через охрану на выходе, я выдала себя за Геллу? Помнишь?

— Помню, — подтвердил Север. — Только ты тогда надела плюмаж, чтобы скрыть свои волосы. Гелла ведь блондинка.

— Мы ее перекрасим под меня, сейчас нетрудно купить отличные краски. Можно было б меня осветлить, конечно, но моя родная шатеновая масть смотрится теплее, более влекуще. Мне с ней легче будет играть. А ведь основная роль в этом кино — моя, Галька лишь дублерша…

— А ты уверена, что она вообще согласится? Ставка-то в игре — жизнь.

— Ну уж, жизнь! Мы обеспечим Гелле минимальный риск.

— Но ради чего ей рисковать даже и минимально?

— Во-первых, Галька весьма жадна до денег. Пообещай ей запредельную сумму, и она купится. А во-вторых, Гелла влюблена в меня…

— Эт-то еще что?! — опешил Север.

— Нет, не розовой любовью, — улыбнулась Мила. — Галька — не лесбиянка, она такая же однозначная натуралка, как я. Просто Галька — убежденная шлюха, природная развратница. Мессалина. Для нее и жизни вообще ничего нет, кроме секса и денег. Причем секс — на первом месте. А мой танец жутко возбуждал Геллу, как, впрочем, и других… Но Гелла относилась к нему и, соответственно, ко мне почти религиозно. Ибо я своим воздействием как бы нивелировала для нее мужиков, снимала в ее сознании разницу между уродом и красавцем, между молодым и стариком, между хорошим любовником и плохим — плохих после моего стриптиза не было. То есть любой самец становился одинаково желанным Гальке. И оставался только чистый секс, остальное уходило. А именно об этом она всегда и мечтала и, я уверена, мечтает до сих пор. Поэтому стоит ей сказать, что она будет работать в паре с Алой Розой, и Галька побежит ради такой перспективы на край света.

— А ты самоуверенна, жена! — Север холодно взглянул на Милу.

— Я знаю свои возможности… — опустила глаза Мила. — Лучше б мне их не иметь! — вырвалось у нее непроизвольно.

— Хорошо, положим, мы уговорим Геллу работать на нас, — Север вернул разговор в деловое русло. — Но ты утверждаешь, что Газават не такой дурак, чтобы раскрыть бабе свои секреты, даже влюбившись в нее без памяти. Почему же он должен расколоться, если будет трахать Гальку, пусть и принимая ее за тебя? Думаешь, тогда он одуреет? — Север смотрел насмешливо.

— Именно одуреет, — подтвердила Мила спокойно. — Я ведь буду заводить их обоих непосредственно перед койкой. И заводить на всю катушку. Они потом в постели просто изойдут оба, улетят на Луну. Ничего подобного никакой Газават до сих пор испытывать не мог. Это станет для него как наркотик для торчка. А заторчит он от меня, считая, что трахается со мной. Я превращусь в живое воплощение запредельного кайфа. И он на все пойдет, чтобы заполучить меня в свое полное распоряжение. А я начну ломаться. И вытяну из него таким образом что угодно, — закончила Мила грустно. — Ты останешься доволен, — добавила она.

Север вспомнил, какова Мила в постели. Да-а, если Гелла под влиянием танца Алой Розы сможет хотя бы приблизительно повторить подобное, то любой мужик слетит с катушек. Пожалуй, Милка права. Надо срочно искать Геллу, привозить, готовить ее…

— Убедительно излагаешь! — подытожил Север речь жены. — Что ж, твой план принят. Начнем реализовывать!

А Мила в это время думала о своем. Конечно, она все сделает так, как хочет Север, ведь это она виновата в том, что он стал таким. И пусть он переиграет Газавата, пусть захватит базы производства наркотиков, пусть почувствует себя победителем, пусть… Но неужели после этого он не остановится? Неужели действительно начнет торговать отравой?! Нет, не может быть! Отпустил же он рабынь Корвета, не стал продавать их чеченам и вообще уничтожил этот бизнес в городе… И с наркотиками должен поступить точно так же… А вдруг нет?! Вон он какой стал… В нем, считай, ничего не осталось от прежнего Севера… Или осталось? За что же я люблю его, если не осталось?! А разве любят — за что-то?

Будь что будет, решила Мила. Если Север, одолев Газавата, не успокоится, не очнется от этого своего помутнения, она сбежит от мужа, поедет к Павлу и станет слезно умолять друга вылечить Белова. Точнее, долечить. На кого Миле еще уповать, кроме Кузовлева? Он один может справиться… А Север, конечно, явится к нему вдогонку за нею. Забирать свою собственность. И вдвоем, она и врач, сумеют уговорить Белова долечиваться…

А в крайнем случае, безнадежно подумала Мила, всегда можно убить себя. Тогда Север, несомненно, отправится следом. Не станет он жить без нее. И мир избавится от новоявленного монстра…

Да, есть ведь еще вариант: можно просто пригрозить ему самоубийством. Всерьез пригрозить. Чтобы Север понял: выбор у него невелик — или торговля наркотиками, или жизнь любимой женщины. Одно из двух. И он одумается. Конечно, одумается. Он ведь знает Милу, знает: не сможет она существовать с грузом вины за гибель сотен ни в чем не повинных людей, девчонок и мальчишек — основных потребителей героина… Не сможет…

Глава 7

Подготовка операции «Газават», как мысленно называл Север предстоящее дело, оказалась занятием весьма хлопотным, хотя отняла не так уж много времени. Север торопился: срок, когда покойный Корвет обычно назначал рандеву Газавату, давно прошел, и дальнейшее оттягивание встречи двух бандитских лидеров города могло вызвать у Газавата подозрения. Нет, конечно, Газават не исходил нетерпением, ожидая свидания с каким-то там Сатиром, преемником Корвета, но впоследствии, когда Умник пригласит наконец Газавата знакомиться с новым атаманом банды бомжей, блатной «папа» может подумать: а почему, собственно, его позвали так поздно? Если этот Сатир прибрал к рукам бизнес Корвета и собирается продолжать вести коммерцию так же, как вел его предшественник, то почему он не представил Газавату свой товар — девочек — вовремя, в обычные сроки? Или Сатир намерен что-то поменять? Перекроить сферы влияния, например? Подозрительно…