Беспощадная страсть - Дмитрий Щербаков

Галя потупилась.

— А вы, мужики, все сволочи! — закончила Галя неожиданно.

— Ага, — кивнул Север. — Все мужики сволочи, все бабы дуры. А веревка есть вервие простое. А Волга впадает в Каспийское море. А крокодилы ходят лежа. Старо, как мир.

— Что, скажешь, не так?! — обозлилась Галя. — Вот ты, легендарный рыцарь без страха и упрека, мифический Север Белов, благородный разбойник, Робин Гуд российского розлива, куда меня сейчас везешь?! То есть зачем?! В качестве кого?! Ты собираешься использовать меня как проститутку! Тебе проститутка понадобилась, проститутка Галька, а не порядочная и во всех отношениях восхитительная красавица Светка! И все вы, мужики, такие!

— Можно подумать, я тебя похитил из института благородных девиц, чтобы отправить на панель! — возразил Север. — Как будто, не выдерни я тебя из этого вашего санатория, ты по истечении срока контракта сразу подалась бы в чьи-нибудь верные жены, в шалашный рай с любимым! Как же! Щас!

— А ты почем знаешь?! — агрессивно выкрикнула Галька — уже просто из азарта, из чисто женского стремления сказать хоть что-нибудь наперекор.

— Да знаю… — отмахнулся Север. — В лучшем случае ты продалась бы в жены кому-нибудь из толстожопых постарше, чтобы тратить его деньги и наставлять ему рога. А в худшем — продолжила бы карьеру проститутки, покуда грудь высока… А теперь у тебя Север Белов виноват в твоем блядстве! Прости, чисто женская логика.

— Да, шалашный рай, как ты выразился, что-то не вызывает у меня полового возбуждения! — развязно заявила Галька. — Но с твоим миллионом, если я его получу, мне такой рай не грозит! А насчет любимого — у меня их много было, любимых! И еще много будет! Я всех люблю, кто хорошо трахается и хорошо платит за это! Получив «лимон» баксов, я влезу в высшие сферы и сама стану выбирать, кого мне любить! И какую цену назначать за свою любовь! Вот так-то, милый мой Север! И если ты меня не кинешь, в смысле денег, котик, я век тебя вспоминать буду, благодетель!

— Не кину, не боись, — буркнул Север.

— Да что ты, что ты! — забалаболила Галя приторно. — Я ничуть не сомневаюсь в словах такого благородного кавалера! Вы, сэр, конечно, не обидите бедную девушку, не пошлете ее в шалаш на поиски рая! Вы же не какой-нибудь там тупорылый бандит, вы человек широкий, возвышенный, духовный, вы не сможете зажать законный миллиончик поганых баксов, заработанный несчастной девочкой в поте лица… нет, не столько лица, сколько в поте промежности! Ведь не сможете?

— Заткнись! — рявкнул Север.

— Ну вот, Юпитер уже и сердится! — проронила Галя насмешливо. — Пожалуй, я действительно лучше заткнусь. А то рискую остаться при своем шалашном рае и толстом кукише в придачу!

«Дался ей этот шалашный рай! — подумал Север раздраженно. — Наплевала в душу, поганка чертова! Вот уж воистину блядища! Ладно, мне с ней не жизнь коротать… Отработает, бабки в зубы — и отваливай… Светку только жалко, переживает она за сестренку. А чего, спрашивается, переживает? Сестренка счастлива своим блядством и отнюдь не мучается моральными угрызениями… И я не обязан наставлять на путь истинный всех встречных-поперечных проституток! Правда, Светке я говорил другое…»

Север вспомнил свою встречу со Светланой Куприяновой. Он отнюдь не запугивал ее, как Вована, он просто убедил девушку, что действует в интересах ее сестры, которую та действительно безумно любила. Север умудрился внушить Свете, будто Алая Роза, то есть Мила, сама бывшая проститутка, разработала программу психологической реабилитации подобных девиц и хочет попробовать ее на своей подруге Гелле — ярчайшем образчике убежденной, идейной, если можно так выразиться, проститутки. Светлана много слышала от сестры об Алой Розе, о ее причудах, непредсказуемых выходках, о ее загадочной, прямо-таки колдовской духовной сущности. И хотя Света не разделяла Галькиных восторгов относительно Милы, но была уверена: ТАКАЯ женщина способна на что угодно, в том числе и на безудержную благотворительность в отношении бывших товарок по ремеслу. Ведь Роза изобрела свой мистический, вызывающий совершенно запредельную похоть танец отнюдь не для стимуляции клиентов борделя, а чтобы облегчить работу проституткам, превратить ее для них из каторги в удовольствие. Светлана поверила Белову. И согласилась на все его предложения. Тем более терять ей было особенно нечего: в родной поликлинике зарплату не выплачивали уже полгода…

Глава 5

Мила Белова была нимфоманкой. Причем не обычной нимфоманкой, обуреваемой простым желанием трахаться. Дело обстояло намного хуже: Мила нуждалась в регулярных изнасилованиях двумя-тремя мужиками сразу. Причем мужики эти обязательно должны были быть какими-нибудь совершенно отпетыми мерзавцами, исчадиями зла. И они должны были именно насиловать Милу, то есть трахать ее грубо, почти садистски. Иначе мозг девушки, не получая необходимых ему импульсов, мог разрушить организм Милы жестокими приступами сексуальной жажды, при которых отнимались руки, ноги, терялась связная речь и вообще происходило нечто сходное с особо тяжелыми ломками у наркоманов. Но ломки оканчиваются смертью далеко не всегда, приступы же у Милы обязательно привели бы ее к гибели без соответствующей «сексотерапии». Это установил московский врач Павел Михайлович Кузовлев, близкий друг Севера, не раз спасавший его от смерти, да и сам обязанный Белову всем своим благополучием. Павел являлся единственным медицинским консультантом Милы, поскольку больше никому девушка не доверяла. А при ее болезни — в основе своей психической — доверие было главным условием, позволяющим работать с данной пациенткой…

Кузовлев же установил и причину, по которой нимфомания Милы протекала именно в такой форме и нуждалась именно в таких средствах «лечения». Причиной было то, что девушка, пережив когда-то жестокий психологический шок, связанный с изнасилованием, приобрела подсознательный комплекс самопожертвования. Отдаваясь сразу нескольким подонкам, Мила как бы принимала на себя их зло, избавляя от этого зла окружающий мир. Подобная бессознательная установка была у Милы очень глубокой и сильной, фактически перестроившей весь организм девушки. Справиться со столь мощной психофизиологической программой ее мозга возможным не представлялось: лекарства не помогали, а гипнозу Мила не поддавалась, так же как действию любых наркотиков. Последнее объяснялось особыми, паранормальными свойствами организма девушки.

Если б не эти сверхнормальные свойства, Мила, наверно, давно погибла бы от венерических болезней. Но болеть она не могла: никогда ничем не заражалась, инфекцию ее организм просто не принимал, точнее — уничтожал в зародыше. Однако никакие особые способности не могли избавить девушку от нимфомании. Мила не сразу узнала о причине своего страшного недуга, долгое время она не понимала, что заставляет ее раз за разом гореть постыдными, невыносимо отвратительными ей самой сексуальными желаниями и не иметь возможности обойтись без их удовлетворения. Но даже узнав первооснову болезни — свою глубинную подсознательную программу, — девушка была не в состоянии перепрограммировать себя. Ее нимфомания не подлежала сознательной коррекции.

Правда, когда Мила встретила своего будущего мужа, когда она и Север полюбили друг друга, болезнь Милы на время отступила. Возможно, она отступила бы совсем, но новый тяжелейший психологический шок, пережитый Милой, вернул все на круги своя…

Потом Север и Мила скитались по России, отбиваясь от преследования одной из крупнейших московских криминальных группировок. Север, стиснув зубы, прощал жене ее страшные измены, следя только, чтобы Милу не убили во время сеансов «сексотерапии». Они оба надеялись, что нимфомания со временем пройдет сама…

Однако, обратившись через какое-то время к Павлу Кузовлеву, Беловы узнали: болезнь Милы почти неизлечима. Впав в отчаяние, Мила тайком сбежала от мужа, чтобы больше не позорить его. Благо, мафиозная структура, преследовавшая Беловых, к тому моменту была уже нейтрализована и больше им не угрожала. Но, узнав о бегстве жены, любовь к которой составляла весь смысл и все содержание его жизни, Север сошел с ума.

Павел Кузовлев вылечил друга, оставшегося на его попечении. Но, понимая, что Север не сможет жить без Милы, Павел разработал план хотя бы частичного излечения девушки, перепрограммирования ее подсознания. План был жесток и крайне опасен, однако Север не имел выбора: даже вернув жену, он не пережил бы ее новых измен. Да и Мила не вынесла бы его гибели. Поэтому план Павла являлся единственным выходом для обоих Беловых.

Заключался он в следующем: Северу предстояло стать в глазах Милы воплощением зла, монстром, превосходящим по крутости всех ее прежних «сексотерапевтов» вместе взятых. При успехе подобного мнимого перевоплощения Север имел шанс «замкнуть» нимфоманию жены на себя, избавив таким образом Милу от необходимости искать других партнеров особого рода. Момент для осуществления плана был выбран подходящий: Мила знала о психической болезни мужа, но не видела его после выздоровления и не представляла, каким он стал теперь. Поэтому, хорошо сыграв свою новую роль, Север мог рассчитывать на успех.