Беспощадная страсть - Дмитрий Щербаков

— Не надо, — остановил его Север. — Если твои уйдут, а мои останутся, нарушится баланс. Пусть пацаны отвалят все вместе. Дождемся Умника.

— И то верно… — произнес Газават, почесывая затылок.

— А пока выпьем, — предложил Север. — Гюрза, разливай!

Мила разлила водку по рюмкам, подняла свою.

— За знакомство! — Она так искрометно взглянула в глаза Газавату, что того даже дрожь пробрала.

Все трое чокнулись, выпили.

— А стихи я тебе, Коля, потом почитаю, — сказала Мила. — После моего танца. Тогда ты их лучше поймешь.

— Что же это за танец у тебя такой? — проворчал Газават. — Волшебный, что ли? Ты так говоришь о нем…

— А вот увидишь! — произнесла Мила победоносно. — Волшебный, действительно, это ты в точку попал. И нечего ухмыляться! — добавила она, хотя Газават и не думал ухмыляться.

— Она правду говорит, братан, — вставил Север. — Танец у нее такой, что закачаешься… Она могла бы одним этим танцем бешеные бабки зашибать. Но наша Гюрза любит риск, любит свист ментовских пуль… И попробуй заставь ее бросить нашу работу! Завалит! Даже меня завалит, если я вякну…

— Ну уж и завалит… — буркнул Газават.

— Не сомневайся! — заверил Север. — Моя сестренка бьет пулю в пулю на двадцати шагах. Ей человека завалить — что плюнуть!

Мила поглядела на Николая торжествующе. Тот смутился. Девушка почувствовала острую радость близкой победы. Смутить самого Газавата — не шуточки. Скоро, очень скоро он станет ее верным рабом. И Север получит то, чего добивается.

Вернулся Умник, таща огромную красную сумку.

Мила взяла ее у него, встала из-за стола.

— Я в гримерку, переодеваться. А вы выгоняйте пацанов!

Она взобралась на подиум и удалилась.

— Умник! — обратился Север к бойцу. — Вели братве уходить. Очистить помещение. Оставь только охрану на выходах.

— А мне идти тоже?

— Ты останешься с охраной. Вдруг понадобишься? Но в зал не суйся, пока не позову: мы хотим отдохнуть втроем.

Точно такое же распоряжение Газават отдал своему «заместителю». Через десять минут зал кабака был пуст — остались только Север с Николаем.

Ждали они недолго. Над подиумом вспыхнул свет — специально подобранное Милой освещение. Зазвучала музыка — плывущий, однообразный, ритмично повторяющийся, гипнотизирующий мотив. Север почувствовал в голове знакомую уже ему по давнему визиту в бордель «Алая Роза» вибрирующую пустоту. Краем глаза он покосился на Газавата. Тот застыл: он явно чувствовал то же самое.

Милка выскочила на подиум в алом плаще, в высоком алом плюмаже и в алых туфлях на высоких каблуках. Это был традиционный наряд Алой Розы: Север заранее заказал его в областном центре, заплатив за изготовление изрядную сумму.

Мила крутанулась вокруг своей оси. Плащ взвился крыльями, открывая восхитительную наготу тела девушки. Газават невольно ахнул. Тотчас музыкальная мелодия приобрела бешеный темп, с каждым тактом наращивая напряженность звучания. Фигура Милы словно начала пульсировать. Девушка двигалась безостановочно, с большой скоростью, извиваясь так, что напоминала непрерывно вспыхивающую молнию. Алый плащ вращался вокруг Милы, подобно винту смерча, попеременно открывая мужским взорам то потрясающие груди девушки, то ее плечи, то бедра, то сочные лепестки гениталий. Прорезали воздух изумительные девичьи руки. Ритм Милиных движений, усиленный ритмом музыки, завораживал. Оторвать взгляд от вибрирующего женского тела не хватало сил. Север чувствовал набухающий внутри вал животного вожделения. Основной инстинкт, растормаживаясь, клокотал в крови, готовый вот-вот смести яростным ураганом все иные чувства и мысли…

Неожиданно музыка резко оборвалась. Закутавшись в плащ, Милка мгновенно исчезла с подиума, скрывшись за занавеской. Север перевел дух.

— Х-х-хо-о-о-й, бля-я-я!.. — тяжко выдохнул Газават. — Что это было, Сатир?.. Действительно, колдовство какое-то… Ну и сеструха у тебя! Я пока смотрел на нее, чуть в штаны не кончил! О-о-о…

— Ты лучше обрати внимание, сколько времени прошло. Глянь из любопытства на часы, сколько она танцевала? — спросил Север хитро.

Газават посмотрел на часы, и глаза его чуть не вылезли из орбит.

— Боже правый!.. Сорок минут! Она плясала сорок минут, гадом буду, чтоб меня!.. А пролетели они, как одна секунда! Вот это да!

— Когда она исполняет этот свой номер, о времени просто забываешь. Оно словно спрессовывается, — пояснил Север.

— Как это у нее получается?

— Черт ее знает… — Север дернул плечами. — Сам не понимаю… Спроси ее. Только она, по-моему, и сама не знает. Одно слово — ведьма.

— Слушай, Сатир… — Газават понизил голос. — У меня к тебе предложение. Деловое. Продай мне ее. Огромные деньги заплачу!

— Кого? — переспросил Север.

— Гюрзу!

Газават даже вздрогнуть не успел — меж глаз ему уперлось дуло револьвера. Откуда этот чертов Сатир вытащил оружие, бандит даже не заметил. Он замер.

— Отвечаешь за базар?! — звенящим голосом произнес Север. Большим пальцем он оттянул собачку ударного механизма револьвера. — Ты о ком говоришь?! Ты о сестре моей родной говоришь, Газават! Так отвечаешь за базар?!

Николай был парнем храбрым. Но тут испугался. Он понял вдруг, кожей почувствовал — этому странноватому малому сейчас ничего не стоит спустить курок. И ничто его, психа, не остановит…

— Убери ствол, Сатир… — медленно сказал Газават. — Ты не так меня понял. Я другое имел в виду. Пусть Гюрза выходит за меня замуж. Отдашь?

— Замуж? — Север прищурился. — А при чем здесь деньги? Почему ты сказал «продай»? Продают проституток!

— Я имел в виду… ну, калым. Как у мусульман. Я часто имею дело с горцами, вот и привык… У них-то принято жен покупать…

— А-а… — казалось, Север все еще раздумывает — стрелять или не стрелять. — Ну, если в таком смысле… Извини, Газават!

Север убрал оружие — и вновь Николай не заметил — куда, настолько быстро он это сделал. «Опасный малый! — подумал Газават. — Лучше иметь его другом, чем врагом. Такой может пригодиться. Не даром «бомжи» избрали его своим «папой». Лучшей кандидатуры не найти, даже Корвет перед ним щенок. Может, мне и впрямь жениться на Гюрзе? Ведь царь-девка… И с Сатиром породнюсь. А иметь такого родственника — большое дело… Он один может, наверно, весь город затерроризировать. С ним никакие конкуренты или нечестные партнеры не страшны — любого завалит в шесть секунд».

— Конечно, прятать ствол не по понятиям, — рассуждал между тем Север. — Достал — стреляй. Но раз я сам неправильно тебя понял, значит, сам и виноват. Тогда базар пустой.

— Ладно, замяли, — предложил Газават великодушно. — Ты скажи мне лучше — отдашь за меня сестру?

— Отдам, и без всякого калыма! — объявил Север. — Лучшего зятя мне и желать не приходится. Но вот в чем тут загвоздка… Гюрза — девка с норовом. Она выйдет за тебя замуж, только если сама этого захочет. Неволить я ее не буду. Да и не смогу я ее приневолить, не в моей это власти… Не тот у нее характер.

— Насчет характера я заметил, — согласился Газават. — А как же быть? Зацепила она меня, крепко зацепила… Посоветуй, Сатир, ты хорошо ее знаешь, все-таки брат родной!

— Что я могу сказать? — Север пожал плечами. — Ухаживай. Пацан ты видный, может, и получится что. Вообще-то Гюрза падка на красивых парней, но свободу свою ценит очень высоко.

— Сейчас она придет, давай ее спросим! — предложил Газават азартно. — Что-то она долго…

— Переодевается… — Север неопределенно пошевелил пальцами. — А может, просто отдыхает. Все же сорок минут отплясывала… Но вот-вот явится. Она любопытная — ужас, ей захочется узнать, какое она произвела на тебя впечатление.

…Мила, давно переодевшаяся и теперь стоявшая за занавеской, внимательно слушая разговор мужчин, сочла нужным тотчас выйти на подиум.

— Это вы мне кости моете? — спросила она, приближаясь. — Это я любопытная, да, Сатир? Скотина ты, братишка, как и все мужики…

— Мы не мужики! — взвился Газават. — Мы…

— Ага, воры, знаю, — небрежно отмахнулась Мила. — Только я зону не топтала и слово «мужик» употребляю исключительно в смысле половой принадлежности, и ни в каком ином. Так что увянь, Газават, никто тебя не оскорблял, честное слово.

— Ну, раз так… — Николай действительно успокоился.

— Тут вот какое дело, Гюрза… — начал Север. — Газават тебя сватает. Я не возражаю. Пойдешь за него замуж?

— Замуж? — Мила острым взглядом словно насквозь просветила Николая — тот аж вздрогнул. — Вот так, с бухты-барахты — ни за что на свете! Вдруг он мне характером не подойдет? Или станет ходить налево…

— От тебя?! — возмущенно перебил Север. — Да ни один из твоих любовников, с кем я разговаривал, даже не помышлял гульнуть от тебя налево! Все в один голос твердили — другой такой сладкой бабы просто на свете нет! Я всю жизнь жалею, что ты мне сестра… Была бы хоть двоюродной — никому бы тебя не отдал, сам бы трахал! А родную, к сожалению, не потрахаешь…