Зоосити - Лорен Бьюкес

Гремят басы. Из динамиков льются сладкие голоса «и-Юси»:

Ты пронеслась мимо меня…

Что-то снова шлепает по воде — громко, словно здесь ведут взрывные работы. Чудище выпрыгивает из воды, изгибается в воздухе и плюхается назад. В его челюстях обмякший Бенуа. Вблизи я наконец-то вижу, что передо мной не динозавр, а громадный крокодил-альбинос. Он собирается утопить свою жертву.

Я. плыву к нему, но Ленивец хватает меня за предплечья, пытается задержать. Он, конечно, прав. Я никак не могу прервать чудовищную пляску смерти. Плыву наугад в темноте. Стараюсь взять себя в руки и понять, что происходит. Слышу ритмичные удары мощного хвоста.

Глаза постепенно привыкают к темноте. Пещера метров двадцати в диаметре. Она явно не природного происхождения — многое здесь сделано руками человека. На стенах динамики, из которых поют «и-Юси». Из воды наверх ведет лестница. Ступени очень крутые. К лестнице из воды подводит узкая бетонная площадка, похожая на пирс. Наверху, над лестницей, горит голая неоновая лампочка. Я чувствую запах сырого камня и гниения. Так пахнет вода из-под цветов, которую забыли вылить из вазы.

Ты украла мое сердце…

На верхней площадке лестницы стоит голый по пояс Оди Хьюрон. Он в одних шортах, над которыми нависает его круглый живот. Под мышкой у него кобура.

Близнецы, совершенно голые, скованы за руки наручниками. Они стоят, слегка пошатываясь. У них совершенно пустые глаза. Чуть в стороне я вижу старомодную деревянную мясницкую колоду. Рядом с ней возится Марабу; она расстилает на колоде одноразовую простыню. У ног Марабу большая клетка — в такой уместится собака среднего размера. Но в клетке не собака, а какое-то другое существо. Млекопитающее с бурым мехом… Рядом с непонятным зверем вижу трепещущий комочек перьев.

Любовь не с первого взгляда — с первого мига!Я тебя не отпущу, я свой шанс не упущу!

Хьюрон кричит, обращаясь к Крокодилу в воде:

— Лучше пусть это будет не Кармен!

Он хохочет, а потом оборачивается к Марабу:

— Иди посмотри, что у него там.

— Марк контролирует ситуацию, — отвечает Марабу.

— Тогда где он, черт побери? И кто там? — Хьюрон тычет рукой в сторону воды.

Я замираю от ужаса: мне кажется, что он показывает на меня. Но он меня не видит. Он тычет пальцем в чудовище, которое сжимает в пасти Бенуа.

Марабу пожимает плечами:

— Кем бы он ни был, опасности он больше не представляет!

— Скорее, ты, ящерица-переросток! — орет Хьюрон. — Нам пора начинать!

Ты промчалась мимо в такси…

Ленивец испуганно попискивает мне в ухо.

— Все в порядке, приятель, они нас не видят. — Очень хочется надеяться, что нас и правда никто не заметил. Ленивец тихо всхлипывает от страха.

Я напрасно пытался привлечь твой взгляд…

Я осторожно бреду во мраке вдоль стены. Нахожу выступающий из кладки камень. На него можно опереться. Ленивец, весь дрожа, вскарабкивается на него.

— Начать надо с животных, — говорит Марабу. — Вдруг заявятся еще какие-нибудь незваные гости?

— А как же наш Энерджайзер? Разве он нам не нужен?

— Хватит и близнецов. Двойной эффект…

— Да, да, да, тут ты специалист, детка. Я сделаю все, что ты скажешь, — говорит Хьюрон. — Давай начнем веселиться!

— Начнем, — отвечает Марабу и открывает клетку. Она вытаскивает оттуда длинноухое существо с длинным рыльцем. Я догадываюсь, кто это. Трубкозуб Патрика Серфонтейна! Он еще жив. Марабу берет с колоды мачете.

Но ты смотрела мимо, не видела меня.А теперь одна мысль о тебе помогает мне жить…

Промежутки между ударами крокодильего хвоста по воде все длиннее. Чудовище высовывает голову и яростно мотает ею из стороны в сторону, словно проверяя, жив его пленник или нет. Бенуа не шевелится. Его правая рука безвольно свисает к воде. Крокодил опускает голову в воду и уходит на глубину, утаскивая Бенуа с собой.

Детка, я захвачен-захвачен-захвачен любовью!Детка, я захвачен-захвачен-захвачен любовью!

Я набираю в грудь побольше воздуха и ныряю. Мне нужно отыскать свою драгоценную потерю! Меня окружает тьма цвета черного чая. Вода искажает звуки. До меня доносится буханье басов и тонкий, пронзительный визг.

…захвачен-захвачен-захвачен…

Подавив страх, клаустрофобию и тошноту, я ныряю следом за тонкой нитью.

Внизу сильное течение. Ко мне в темноте подплывает что-то огромное. Я не вижу, но чувствую, как оно разевает пасть; заставляю себя забыть о страхе, который подталкивает меня к поверхности. Чудовище шлепает грязно-белым хвостом. Меня царапает чешуя. Хорошо, что не сломал ребра!

Нельзя отдаляться от него! Нельзя! Проплываю еще пару метров, а может, пару миль и ударяю запястьем о камень. Хватаюсь за него, ощупываю руками, как слепая ощупывает лицо прохожего. Нахожу выемку в каменной кладке. Засовываю туда руку и чувствую что-то мягкое, осклизлое. Что-то распадается от моего прикосновения… Ничего не могу с собой поделать. Из меня вырывается крик. Я кричу под водой, расходуя драгоценный воздух.

Приказываю себе сейчас же, немедленно взять себя в руки. Снова щупаю находку. Она мягкая и рыхлая, как мокрый хлеб, но под рыхлой оболочкой что-то твердое. Кость? Нет, гипс! Два пальца прибинтованы друг к другу… Из мрака выплывает лицо Роналдо — раздутое, неузнаваемое. Но сейчас я ко всему готова.

Плыву дальше, ныряю глубже, ищу Бенуа, боясь обнаружить здесь, во мраке, еще что-нибудь. Провожу рукой по каменной стенке, нащупываю еще одну нишу, в которую затиснуто человеческое тело. Ненадолго выныриваю, соображая, кто может находиться под водой и как его достать. Тело в рубашке; от нее, как крошечные рыбки, отделяются пузырьки воздуха. Я протягиваю руку и натыкаюсь на гладкую, словно пластмассовую, поверхность. Это Бенуа! У него на шее рубцы после ожогов…

Дергаю его, но рука застревает в расщелине. У меня заканчивается воздух. Перед глазами плывут черные пятна. Изо всех сил упираюсь ногами в каменную стенку и дергаю. Освобождаю его плечо. Оно как-то странно изогнуто. Похоже, вывих. А может, перелом? Дергаю еще сильнее, и Бенуа свободен. Но следом за ним из расщелины выплывает и тело Роналдо. В ужасе отпихиваю раздутый труп вышибалы ногой. Нога вязнет в его животе. Изо рта Роналдо выходят пузыри; голова болтается из стороны в сторону, руки раскинуты, как будто он собирается вознестись на небо. Остаточные газы выталкивают его тело на поверхность.

Бешено работая ногами, я всплываю следом за Роналдо. Очень болит бок — наверное, все-таки крокодил сломал мне ребро. К тому же довольно тяжело волочить за собой бывшего любовника, пусть и под водой. Он как-никак весит девяносто пять килограммов! Легкие уже не просто горят; их как будто жжет напалмом. Я выныриваю на поверхность, кашляя и отплевываясь, и слушаю песню. До конца еще очень и очень далеко.

Детка, ты сводишь меня с ума; я сделаю все,                                               что ты хочешь…

Над водой разносится голос Хьюрона:

— Дети, это мой друг, мистер Крокодил. Ну-ка, поздоровайтесь с ним! Он хочет с вами подружиться. Стать вашим лучшим другом! Потому что, откровенно говоря, мне он смертельно надоел!

Только не разбивай мне сердце, детка, не дразни меня…

Я волочу Бенуа к берегу. Ленивец пытается помочь; он дергает его зубами за рубашку. Мне удается вытащить его торс, но ноги по-прежнему в воде. Выползаю следом за Бенуа и, дрожа, присаживаюсь рядом с ним на корточки. Бррр, до чего же здесь холодно!

Бенуа не дышит. Я запрокидываю ему голову, одной рукой зажимаю нос и прижимаюсь губами к его губам. Начинаю делать искусственное дыхание. Потом прижимаю два пальца к артерии у него на шее. Заметив кровь, которая просачивается сквозь рубашку, Ленивец тихо хнычет.

— Заткнись, дружок!

Ну, пожалуйста… Дыши… Пульс почти не прощупывается. Один аллигатор… Два аллигатора… Тридцать ударов в минуту. Нехорошо. Бенуа по-прежнему не дышит. Кроме того, он может умереть от потери крови. Погоди, Зинзи, не все сразу… Понятия не имею, что я здесь делаю. Раз пульс еще прощупывается, может, стоит сделать непрямой массаж сердца? Вот это попала!

Мы поедем дальше, понесемся в ночи…

Я снова запрокидываю ему голову, прижимаюсь губами к его губам, наполняю его грудь своим дыханием.

— Дыши, сволочь такая! Дыши, гад!

Мы с ним слились воедино, хрипим и кашляем в унисон.

— Бенуа, мать твою, дыши!

Все хорошо, детка, только держись за меня,                           все будет хорошо… будет хорошо…

— Я не хочу, — тоненьким голоском говорит Сонгвеза. Я слышу ее, но не могу оторваться от Бенуа. Сейчас я не могу себе этого позволить.