Гонщик - Б. Б. Истон

НО Я НЕ СРАЗУ НАЧАЛ ТАК ДУМАТЬ. ЧЕСТНО ГОВОРЯ, НАВЕРНО, ЭТО ПОТОМУ, ЧТО Я ДАЛЕКО ОТ ТЕБЯ. ВСЯКИЙ РАЗ, КАК Я ТЕБЯ ВИЖУ, Я ЧУВСТВУЮ, ЧТО СДЕЛАЛ САМУЮ БОЛЬШУЮ ОШИБКУ В СВОЕЙ ЖИЗНИ. НО, КОГДА Я ВИЖУ ТЕБЯ С НИМ, ВИЖУ, ЧТО ТЫ ВЫБРАЛА ЕГО, ЭТО ПРОСТО МЕНЯ УБИВАЕТ. НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ, КАК ТЫ ПРОСТО СТОЯЛА ТАМ И ПЯЛИЛАСЬ НА МЕНЯ СВОИМИ ОГРОМНЫМИ ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ, ПОКА ТВОЙ НОВЫЙ ХРЕНОВ ДРУЖОК ПЫТАЛСЯ УБИТЬ МЕНЯ. КАЗАЛОСЬ, ТЫ ВООБЩЕ БЫЛА ГДЕ-ТО ДАЛЕКО.

И У ПЕГ ТЫ БЫЛА ТОЧНО ТАКОЙ ЖЕ. ТЕБЯ ПРОСТО, НА ХРЕН, НЕ БЫЛО. ТА БИБИ, ЧТО Я ЗНАЮ, НЕ МОГЛА НИ СЕКУНДЫ СИДЕТЬ НА ОДНОМ МЕСТЕ И ЗАТКНУТЬСЯ БОЛЬШЕ ЧЕМ НА ПЯТЬ СЕКУНД, НЕ МОГЛА. Я ПОНИМАЮ, ЧТО ОГОРЧИЛ ТЕБЯ, НО ТУТ ЧТО-ТО ДРУГОЕ. ЕСЛИ Я УЗНАЮ, ЧТО ОН ПОДСАДИЛ ТЕБЯ НА НАРКОТИКИ ИЛИ ЕЩЕ КАКОЕ ДЕРЬМО, Я НАЙДУ ЕГО, НА ХЕР ВЫДАВЛЮ ЕМУ ЗЕНКИ СВОИМИ РУКАМИ И НАСРУ В ЕГО ДОЛБАНЫЙ ЧЕРЕП.

ТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, НАСКОЛЬКО ТЫ ЛУЧШЕ НЕГО. ТЫ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, ЧЕГО ТЫ СТОИШЬ, ПАНК. НИ МАЛЕЙШЕГО. ТЫ БЫЛА СЛИШКОМ ХОРОША ДЛЯ МЕНЯ, И ТЫ УЖ ТОЧНО СЛИШКОМ ХОРОША ДЛЯ ЭТОГО КУСКА ДЕРЬМА. ЕМУ НЕЛЬЗЯ ДОВЕРЯТЬ. ХАРЛИ НАСРАТЬ НА ТЕБЯ. Я ЗНАЮ, ТЫ ДУМАЕШЬ, ЭТО НЕ ТАК, НО ЕГО ВОЛНУЕТ ТОЛЬКО, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ ДЛЯ НЕГО СДЕЛАТЬ. ВСЕ ЭТИ УЛИЧНЫЕ ПАРНИ ТАКИЕ. ОНИ ЖУЛИКИ. ХАРЛИ НАДУЕТ ТЕБЯ В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ, КАК СМОЖЕТ, ВОТ УВИДИШЬ. КТО БЫЛ ШПАНОЙ, ВСЕГДА БУДЕТ ШПАНОЙ.

ВОТ ВИДИШЬ? ВОТ ПОЭТОМУ ЛУЧШЕ, ЧТО Я С ТОБОЙ НЕ ОБЩАЮСЬ. ПОТОМУ ЧТО СЕЙЧАС МНЕ ХОЧЕТСЯ ПРОЛОМИТЬ КУЛАКОМ СТЕНУ ИЛИ УДРАТЬ В САМОВОЛКУ, ЧТОБЫ ПРИЕХАТЬ ТУДА И СНОВА ЗАЕХАТЬ ЕМУ КУЛАКОМ В РОЖУ. ДА ХАРЛИ НЕ СМЕЕТ ВООБЩЕ ДЫШАТЬ С ТОБОЙ ОДНИМ ВОЗДУХОМ, НЕ ГОВОРЯ УЖ О ТОМ, ЧТОБ СОВАТЬ В ТЕБЯ ЧЛЕН. ОН ПРОСТО СЛИЗЬ ПОДЗАЛУПНАЯ.

ЕСЛИ УЖ ТЕБЕ НАДО ТРАХАТЬСЯ С КЕМ-ТО, КТО ТЕБЯ НЕ СТОИТ, ЛУЧШЕ ЭТО БЫЛ БЫ Я. Я, А НЕ ЭТОТ КУСОК ДЕРЬМА. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. И, ХОЧЕШЬ ТЫ ПРИЗНАТЬ ЭТО ИЛИ НЕТ, ТЫ ТОЖЕ ВСЕ ЕЩЕ МЕНЯ ЛЮБИШЬ.

И ЭТО ПИСЬМО НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЭТО ДОКАЗЫВАЕТ.

Глава 23

Для человека, так ненавидящего холода, я уж слишком любила запах осени.

Тут, у нас, осень пахла горелыми листьями. Джорджия в целом – один большой лес с прорезанными в нем улицами, домами и заведениями, так что, когда деревья начинают сбрасывать свой летний убор, весь штат оказывается по колено засыпан хрустящим, ломким золотом и багрянцем. На земле нету места для всех этих листьев, поэтому по осени люди берутся за лопаты и грабли и небо наполняется сладковатым запахом листьев, тлеющих в огненных курганах.

Эта октябрьская ночь пахла так, словно весь мир был в огне. С носом, полным кокаина, и карманом, набитым стодолларовыми купюрами, я мчалась по темным извилистым дорогам, ведущим от трека к дому Харли. У меня были открыты все окна. Обогреватель пахал на полную. А мои ботинки со стальными носами не могли сильнее давить на газ.

Это был славный вечер. Харли уговорил одного из своих клиентов из гаража – белого мужика с золотыми зубами, который хотел поставить золотые обода на свой «мицубиши-эклипс», – что на треке он всех побьет. Может, даже сумеет выиграть больше, чем только что потратил. К концу вечера Золотозубый и его друзья просадили столько денег, что каждый из нас мог бы сделать себе такие колеса. Один из них даже попытался погонять с Харли. С Харли! На его «боссе»! У чертова идиота яйца явно были крупнее, чем мозги.

Харли предложил Золотозубому погоняться со мной, отчего того, понятно, переклинило. Придурок вел себя так, будто ему позорно вообще ездить на одном со мной треке, не то что – в одно и то же время. Я хотела поставить только пять сотен, но Харли уболтал его на то, чтобы взять мои пять сотен и перекрыть их вдвое.

Кажется, он сказал: «Ты что, братан, испугался малышки на пятерке?»

Меня больше не парило, когда Харли называл меня малышкой. Он говорил так только на треке, когда пытался выставить меня легкой добычей. А как только гонка заканчивалась, я снова становилась леди. Или женщиной. И, хоть я и не заслуживала этих прозвищ, я изо всех сил старалась им соответствовать.

Я побила Золотозубого как минимум на два корпуса. Если честно, я думала, он после этого даже не остановится – на этом придурке большими буквами было написано «может сбежать», – но Харли за время гонки заставил Буббу с парнями перекрыть своими грузовиками выезд. Этот поганец всегда был на шаг впереди. Перед всеми.

И даже передо мной.

Я знала, что у меня нет никаких особых талантов. Я никогда не думала, что выиграю хоть одну гонку из тех, куда Харли меня ставил, но он знал, что делает. Харли учил меня ездить именно так, как он ездил бы сам именно на этом треке. И один бог знает, что он там сделал с моей машиной, чтобы она гоняла именно на этом треке. На прямой дороге я проиграла бы. На более крупном овальном треке я проиграла бы. Но тут, на треке, где все решали поворот и сцепление, лошадиные силы были вторичны, а турбомощность вообще ничего не давала, я и мой невинный маленький «мустанг» стали для Харли тайным оружием.

«Харли насрать на тебя. Я знаю, ты думаешь, что это не так, но его волнует только, что ты можешь для него сделать».

«Иди к черту, Рыцарь. Ты просто ревнуешь».

Голос Рыцаря все еще пробирался в мое сознание и путал мысли, но у меня уже гораздо лучше получалось его затыкать.

И воспоминания о нем больше не вызывали во мне паралича, как раньше. Это были просто воспоминания. Навязчивые. Но я же знала, что Харли не использует меня. Мы с ним команда. Да, блин, мы просто Биби и чертов Клайд.

Я снова вдохнула полные легкие осени –