В погоне за солнцем (СИ) - Алиса Элер

Отрекшийся напряженно замер, ища подвох в моих словах — и не находя. Формулировка была исчерпывающей.

— Но ты знал, что кому-то нужен? — помедлив, полуутвердительно спросил Нэльвё. И, дождавшись кивка, спросил: — И как давно?

— Я впервые увидел плакаты тогда же, когда и Камелия. Считай сам. Получается, около суток назад, — пожал плечами я.

— А ночью, — вдруг ахнула, вспомнив, Камелия — и затараторила: — Прошлой ночью, когда вы просили у меня помощи… получается, эти люди хотели вас найти?

Я едва удержался от зубовного скрежета. Камелия! Ну что тебе стоило промолчать?!

— Ночью? — голос Нэльвё заледенел. — То есть кто-то нас выслеживал, а ты даже не изволил поставить меня в известность? Я уже не говорю о том, что гораздо лучше и быстрее разобрался бы с твоей проблемой.

— Наверное, мастер Мио… — неуверенно начала Камелия. Выглядела она сейчас так, что мне даже стало немного стыдно.

— Нет, — жестоко оборвал её Отрекшийся. — Не «наверное», а точно. Он не доверяет ни мне, ни тебе. Поставь кому-то ментальный блок — считай, у тебя в руках ключик от его сознания. Мио этого не хотел. Не так ли?

— Не так, — спокойно сказал я, заставив вздрогнуть насупившуюся было Камелию и поджать губы Нэльвё. — Не так. Все проще. Чтобы поставить блок, тебе понадобилось бы сначала снять прежний, а этих хватило бы для того, чтобы безошибочно определить наше местонахождение. Сомнительный исход, верно? Рассудив так, я попросил Камелию вновь побыть медиумом, и сам восстановил барьер. Полагаю, только поэтому мы все еще здесь, а не в каких-нибудь малосимпатичных застенках. Что касается доверия, ты прав: я никому не доверяю. Вообще никому. И тебя я действительно опасаюсь. Но все это не имеет никакого значения, когда мне нужна ваша помощь. Извини, но только идиот будет переворачивать лодку, в которой плывет.

— Ваша курица и… три порции картошки с зеленью! — защебетал девушка, разбив только начавшее сгущаться в воздухе напряжение. — Еще что-нибудь, добрые господа?

— Чай, если можно! Тоже на троих.

Девчушка коротко кивнула и упорхнула к другому столику, опасно балансируя подносом с кувшином.

— Мы так и не расплатились за ужин в Ильмере, — расстроенно вздохнула Камелия, виновато поглядывая на жареную курицу, словно провинилась лично перед ней.

— А они не расплатились за испорченные нам нервы! — фыркнул Нэльвё, самым возмутительным образом нацелившись на уже приглянувшуюся мне ножку. Я, отбросив приличия, поспешно ткнул в нее вилкой и завозил ножом, отрезая: Нэльвё, не считающийся ни с чьими интересами, кроме своих, был не тем человеком, с которым можно позволить себе излишнюю скромность.

— И да, Мио! — хищно поглядывая то на истекающую жиром и умопомрачительно пахнущую яблоком курицу, то на вашего покорного слугу, «вспомнил» Нэльвё. — Мы еще не закончили!

Я проигнорировал его слова, благоразумно решив, что добрый ужин не стоит отравлять глупыми склоками. Только улыбнулся и ответил:

— Действительно, не закончили. Ты так и не рассказал, что натворил такого, что спустя столько лет по твоему следу все еще идут гончие из Orfen di-erre.

Нэльвё принял независимый вид — идеально прямая спина, безразлично-презрительное выражение лица, гордо вздернутый подбородок — и с достоинством принялся разделывать курицу. Я бы непременно поаплодировал тому утонченному благородству, с которым вилка и нож витали в его руках, но — увы! — поздний вечер, лень и сытный ужин сейчас занимали меня куда больше.

— Подумать только, — с каким-то затаенным восторгом в голосе начала Камелия. У меня внутри все замерло в ожидании какого-то совершенно невообразимого завершения фразы. — Я путешествую с двумя государственными преступниками!

Ее тонкий высокий голосом зазвенел серебряным перезвоном в как нарочно притихшем зале. Я обреченно отложил вилку и выпрямился, мрачно ожидая продолжения сегодняшних злоключений.

Но все было мирно. Тишина, так некстати опустившаяся на зал, всколыхнулась прежним смехом. Трактир продолжал галдеть, а мои спутники — спокойно ужинать.

Я ничего не понимал. Ладно Камелия, но Нэльвё! Он ведь не мог не слышать!

Видимо, я думал так громко (или, скорее, так выразительно), что Отрекшийся просто не мог не ответить. Прожевав очередной кусочек куриного бедрышка, Нэльвё, наконец, соизволил объясниться:

— Я сделал так, что нас никто не слышит.

Я только вздохнул, уже даже не злясь, и с грустью посмотрел на тарелку с полурастерзанной ножкой. Никаких чувств к ней не я испытывал. Перспектива вновь с боем прорываться к выходу, а после гнать коней до рассвета, отбила весь аппетит.

Я откинулся на спинку, скучающе уставившись в потолок. Делать было совершенно нечего, спать — идти рано. Да и разговор еще не окончен…

И тут меня осенило.

— Камелия, — вкрадчиво обратился я, облокотившись о стол и резко приблизившись к ней. Девушка вздрогнула, и в ее взгляде появилось что-то такое, что смутился и почувствовал себя неуютно уже я. Кашлянув, я продолжил более нейтрально: — Камелия, у вас есть гребень и лишняя лента?

Она замешкалась, обдумывая мою просьбу, и, отложив столовые приборы, послушно полезла за злосчастным чемоданчиком. Примостив его на коленях, Камелия отщелкнула замочек и стала что-то деловито искать.

Спустя полминуты она, улыбнувшись, протянула мне изящный резной гребешок и красную атласную ленту. Я скептически ее оглядел, мягко говоря, не обрадовавшись яркой расцветке, но выбора не было. И, коротко поблагодарив, принялся расчесывать волосы пока все прозаично разделываться с ужином.

Дело это оказалось малоприятным и долгим. Расплескавшиеся в звонком весеннем ветре волосы спутались, и я промучился с ними все пять минут, пока не привел в порядок. После чего привычно разделил на части, отложил гребень в сторону… и замер.

Оказывается, за это время Камелия успела расправиться с тоненькими куриными крылышками и теперь не сводила с меня странно задумчивого взгляда. Дурное предчувствие сжало сердце.

«Что она на этот раз выдаст?!» — тоскливо подумал я, готовый уже, кажется, ко всему.

Но Камелия превзошла саму себя.

— Мастер Мио, — завлекательно спросила она, заставив меня не просто насторожиться, а похолодеть и чуть не выпустить из рук одну из прядей. — А зачем вам коса?

Сказать, что от вопроса я оторопел — ничего не сказать!

Я открыл было рот… и закрыл, поняв, что не представляю, что сказать в ответ. И прожег возмущенным взглядом кончик пряди, которую крутил в руках, словно это она была виновата в том, что отросла и поставила меня в глупое положение.