Невеста рока. Книга первая - Деннис Робинс

И он отступил, привыкший к подчинению, к своему низкому положению в этом доме. Однако его лицо горело от унижения, а глаза наполнились слезами, когда он смотрел вслед грациозной фигуре, исчезающей в глубине длинного темного коридора. И он подумал: «Она все еще любит его. Я знаю это. Как бы мне хотелось убить его!»

Глава 23

Последующие три месяца прошли для Елены, маркизы де Шартелье, в волнениях из-за множества событий, которые чрезвычайно повлияли на нее. Долгие годы уединения и почти монашеского существования в Бастилии отныне закончились.

После необычного вечера, проведенного вдвоем с Гарри Роддни, она стала немного резче, хладнокровнее и жестче, и маркиз выказывал лишь удовлетворение этим. Он предпочитал видеть свою жену именно такой. Каждый мужчина, встречавшийся с ней, становился ее новой победой. Она играла с ними, как кошка с мышами. И это также весьма радовало и забавляло Люсьена.

С тех пор как они возвратились в Бастилию, здоровье маркиза заметно ухудшилось. К несчастью, все время стояло ненастье, и скверная погода крайне изнуряла его. Огромные серые волны, свирепый соленый ветер с яростью обрушивались на мрачный утес с миниатюрной крепостью на вершине. Маркиз большую часть времени проводил в постели, через силу, с омерзением глотая какие-то слишком горькие отвары и чрезмерно сладкие сиропы, прописываемые ему доктором Суренном. Его замечательная красавица жена находилась рядом с ним, только когда он желал этого. «Не хочу превращать тебя в сиделку у постели больного», — говорил он, предпочитая, чтобы она, как обычно, принимала гостей и сама получала удовольствие от развлечений. Она занималась также всей его корреспонденцией, документами и письмами, сообщениями от управляющих музеями и художественными галереями всего мира.

Люсьен прекрасно понимал состояние своего секретаря в эти ранние дни весны. Елена ведь ничего не утаивала от мужа. Она знала, что он не станет ревновать, знала его неистребимое чувство юмора, часто принимавшее довольно зловещую окраску, и считала, что лучше, если она будет все рассказывать ему. Маркизу нравилось слушать о ее победах и о том, как быстро исчезают с ее горизонта те, кого она презирает, и так же стремительно возвращаются по первому мановению ее властной руки. Знал он и обо всех ее беседах с Обри и о его отчаянии.

Он был в курсе того, что произошло в столице между Еленой и Гарри Роддни. И поздравил ее. Она победила окончательно, говорил он. Маркиз также желал продолжения визитов Гарри, уже в Бастилию. Он одобрял ее план действий. Сюжет разворачивался в весьма напряженной атмосфере, и это интриговало и развлекало Люсьена. Каждый раз, когда Гарри появлялся в Бастилии, ему удавалось проводить несколько часов с Еленой, а после маркиз жадно выслушивал ее так называемый «отчет» о визите баронета. Ему казалось невероятным, что Гарри по-прежнему не знает, кто Елена на самом деле, но считал правильным, что она не делает первого шага к разъяснению ситуации. Обстоятельства были не те, чтобы она могла поведать всем, кто знал ее раньше, некоторые факты своей биографии. Ведь те, кто знал ее — а Гарри Роддни был одним из них, — могли опасаться навлечь на себя гнев такого могущественного человека, как маркиз. Вне всякого сомнения, неразгаданная тайна терзала их, и вокруг Елены ходило много слухов и сплетен. Ведь никто не знал истинной правды и не должен был узнать до тех пор, пока сама Елена не сочтет, что время полного отмщения настало.

Итак, всем, в том числе и тем, кого Елена знала раньше, пришли приглашения на прием к маркизу 30 апреля. Приглашения писал и отправлял Обри Беркетт, в эти дни трудившийся не покладая рук. Обри Беркетт, вздрагивающий всякий раз, заслышав легкую поступь маркизы, страдающий от безумной страсти, которая овладела всем его существом. Иногда он все же удостаивался чести приложить свои пылкие уста к ее протянутой для поцелуя руке.

— Глупенькое дитя, — всякий раз произносила она и, одарив его загадочной улыбкой, удалялась.

Его снедало желание и сводило с ума то беспечное отношение, которым Елена одаривала его. Он боготворил ее, поклоняясь даже ее тени, посвящал ей пылкие стихи, и иногда она зачитывала их маркизу. А тот, больной и увядший, сидел в постели и, разрываемый приступами сухого кашля, посмеивался над самыми страстными строками.

Однажды, лукаво глянув на Елену, он спросил:

— Неужели тебе не жаль этого несчастного идиота?

— Я вообще не испытываю жалости к мужчинам, — ответствовала она.

— Тогда пожалей меня, — проговорил он, сухо и надрывно смеясь и кладя холодную костлявую руку ей на грудь. Он почувствовал тепло и биение ее сердца. Ее лицо было совершенно бесстрастно, хотя взор смягчился, когда она посмотрела в его глаза.

— По крайней мере вы хотя и Сатир, но всегда честны и искренни, Люсьен.

— Я лишь отчасти мужчина, — усмехнулся он. — Иногда бывают минуты, моя дорогая жена, когда меня охватывает огромное желание вновь стать тем юным и энергичным Люсьеном, каким я был во времена моей молодости. Вот тогда-то ни у одного из этих преследующих тебя безумцев не было бы против меня ни единого шанса.

Она с улыбкой взяла его руку в свои ладони, согревая ее.

— Уверяю вас, у них и сейчас нет ни шанса, — промолвила она.

— Когда снова приедет Гарри Роддни?

— Завтра. Неотложные дела задержали его в представительстве Ост-Индской компании. Он сообщил мне об этом с посыльным.

Она протянула мужу конверт с фиолетовой печатью и гербом рода Роддни.

Маркиз распечатал письмо и прочел его. Гарри становился все лиричнее. Он сравнивал красоту Елены с красотой олимпийских богинь, очаровавших всех богов. Еще там были слова об исстрадавшемся сердце простого смертного. Из письма становилось ясно, что Гарри все меньше и меньше волнуют государственные и прочие неотложные дела и живет он лишь одним — надеждой снискать ее расположение. Он писал, что после каждой беседы с ней все сильнее подпадает под ее владычество.

Перегнувшись через плечо мужа, Елена указала на одно место в письме, сказав:

— Прочтите вот это. Это важно… и дерзко.

Маркиз начал читать вслух:

— «Чем больше я думаю о вас, о, прекрасная Елена, тем больше убеждаюсь в том, что просто создан для того, чтобы стать вашим возлюбленным. Мне кажется, что я любил вас в прошлом, люблю сейчас и буду любить и в будущем до гробовой доски. Я не знаю ни отдохновения, ни радости, находясь вдали от вас…»

— Так, так! — пробормотал маркиз, кивая, и со своим обычным сардоническим выражением лица возвратил Елене письмо.

Она, разгневанная, ходила по комнате. Стоял прелестный апрельский день, и солнечные лучи падали на ее золотистые волосы, освещая их и придавая им еще большую яркость. Она проговорила:

— Видите, он вспоминает любовь, которую испытывал ко мне в прошлом. Он признает, что она существовала. Да как он смеет!

Маркиз закашлялся и откинулся на подушки.

— Полно, дорогая, ведь ты не можешь быть обескуражена этим дерзким и наглым посланием, верно?

Слова мужа вновь привели ее в равновесие, привычный старческий голос ее наставника, всегда терпеливо разъяснявший любые философские тексты и лишенный каких бы то ни было эмоций, успокоил ее.

— Да, разумеется, я вовсе не сбита с толку и не обескуражена, — хмуро произнесла она.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя?

Она прищурилась. Последние два посещения Гарри так же сильно воздействовали на ее душу, как и первый его визит. Теперь он так безумно влюблен в нее, что находится полностью в ее руках. Это не то телячье обожание, которое предлагал ей юный неоперившийся Обри. Это любовь здравомыслящего, серьезного и уверенного в себе мужчины, не сомневающегося в окончательной победе. Она играла с ним… да, даже когда разрешила коснуться ее губ. Его поцелуй был свидетельством любви. Гарри сказал, что не успокоится, пока она не согласится стать его возлюбленной. Она прогнала его, но уход был смягчен полунадеждой на успех в будущем. Она знала, что Гарри вернется, вернется снова. Его клятвенные заверения в любви ласкали ее слух. Вид его похудевшего, осунувшегося лица, а также сознание того, что он снедаем безумной страстью, еще больше распаляли в ней жажду мщения. И все же вместе с каждой новой победой и каждым новым доказательством того, что теперь он живет только ею, к Елене приходило также чувство утраты и страха. Она понимала, что никогда не перестанет любить его, презирала себя за эту слабость и изо всех сил боролась с ней. Духовное убийство, которое она готовила для Гарри, теперь могло стать и самоубийством для ее собственных чувств. В этом она уже не сомневалась. И однажды поделилась своими мыслями с Люсьеном.

— Я не исключал, что такое может случиться, — произнес он. — Однако не надо чрезмерно беспокоиться на этот счет. Отнесись к этому как к варианту любовных испытаний. Сделай Гарри Роддни своим любовником, а потом брось его. Ему будет еще тяжелее перенести окончательную разлуку с тобой.