Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

А вот так ли уж был нужен Ленину Троцкий — большой вопрос. И, говоря откровенно, будь его воля, он вряд ли стал обхаживать Троцкого. Вся беда Ильича как раз и заключалась, по всей видимости, в отсутствии этой самой воли. И вряд ли можно сомневаться в том, что Троцкого Ленину навязал все тот же Парвус, точно так же, как он навязал его ему в 1902 году.

В России назревали грандиозные события, и в большевистском руководстве Парвусу был нужен свой человек. Им мог стать только столь близкий к нему Троцкий, и, как знать, не собирался ли, в конце концов, «купец революции» вообще заменить Владимира Ильича на Льва Давидовича? Особенно, если учесть его более чем прохладные отношения с вождем всех пролетариев. Конечно, Ленин понимал недовольство своего окружения его сближением с Троцким и тем не менее снова предложил его в качестве руководителя новой партийной газеты. Однако и на этот раз его предложение было отклонено.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Принято считать, что летом 1917 года Сталин ушел в тень. На самом деле это было далеко не так. И в мае, и июне он провел колоссальную работу по налаживанию отношений с многочисленными социальными группировками.

Да, он не произносил громких речей и не потрясал воображение толпы так, как это делали Троцкий и другие записные ораторы партии. Но то, что он делал, было не менее, а возможно, и более важно. Ведь именно он вел основную работу среди солдат и рабочих по организации демонстраций против войны и установил тесные связи с фронтовыми комитетами.

Да, на первый взгляд его работа была не видна, она не отличалась ни блеском, ни пышностью, с какой обставлял свои выступления Троцкий. А если она чем и выделялась, так лишь монотонностью и повседневностью. Бесконечные встречи, беседы и уговоры, а когда надо, то и подкуп, обещания и угрозы — все это было утомительно и незаметно. Но благодаря именно этой повседневной черновой и очень утомительной работе все чаще и чаще стали раздаваться призывы покончить с немощным Временным правительством.

И именно Сталин явился главным организатором назначенной на 10 июня демонстрации, призванной впервые по-настоящему проверить Временное правительство на слабость. Да, откровенно говоря, и грешно было не попытаться сбросить совершенно беспомощное Временное правительство.

Выступление должно было пройти под лозунгами передачи власти Советам и так или иначе провоцировало Керенского на ответные действия. Конечно, инициатива выступления исходила от вождя, но сделано это было благодаря стараниям Сталина так, что в случае неуспеха никто не смог бы даже заподозрить Ленина в организации массовых беспорядков. И как-то само собой получилось так, что первыми о выступлении заговорили члены Военной организации, которая руководила большевистскими партийными организациями в армии и на флоте с апреля 1917 года и во главе которой стоял Н. Подвойский.

Военная организация открывала свои филиалы во многих городах на те самые немецкие деньги, которые Ленин получал от германского генерального штаба. Что же касается Сталина, то он и здесь играл роль порученца по особо деликатным делам. А дела и на самом деле были куда как деликатны. Прекрасно понимая, что любые идеи надо подкармливать, Ленин установил для участников манифестаций и забастовок специальные тарифы. Простое участие стимулировалось по самой низкой ставке, крики и лозунги оплачивались уже выше, ну и самые большие деньги платили за стрельбу.

Инициативу Военной организации поддержали моряки из Кронштадта, Совет которого уже принял резолюцию, согласно которой он не признавал полномочий Временного правительства на своей территории. Да и как не поддержать, если в Кронштадте несколько раз бывал Сталин. Он не устраивал там бурных собраний, а тихо беседовал о чем-то с главными смутьянами.

Лидеры Военной организации даже не сомневались в том, что в день демонстрации произойдут кровавые столкновения, и наиболее воинственно настроенный член ЦК Смилга предложил в случае столкновения «захватить здания почты, телеграфа и арсенала».

Пока шло обсуждение технических сторон демонстрации, которая вполне могла перерасти в восстание, открылся Первый Всероссийский съезд Советов.

Сразу же начались дебаты и, когда министр почтовой и телеграфной связи меньшевик Церетели заявил, что в настоящий момент в России нет политической партии, которая смогла бы осуществлять власть, Ленин громко воскликнул: «Есть! И большевики готовы «взять власть целиком»!» Ответом ему был громкий хохот собравшихся. Столь веселое настроение противников не смутило Ленина, и 6 июня на совместном заседании Центрального Комитета партии, Петербургского комитета и Военной организации он призвал к проведению демонстрации солдат и рабочих.

Против выступили Каменев, Зиновьев и Ногин, а Сталин глубокомысленно заметил, что ситуацию «нельзя форсировать, но нельзя и прозевать». Выступление было намечено на 10 июня, а уже 8 июня подготовленные большевиками рабочие устроили забастовку. В тот же день к морякам в Кронштадт полетели телеграммы с просьбой «поддержать демонстрацию».

Сталин написал воззвание «Ко всем трудящимся, ко всем рабочим и солдатам Петрограда», в котором призывал к поддержке демонстрантов. Исполком Петросовета увидел в демонстрации самую обыкновенную провокацию и запретил ее проведение. Однако Ленин и не подумал слушать ненавистных ему «предателей социализма» и на закрытом совещании Петроградского комитета заявил о том, что «мирные манифестации» остались в прошлом.

И тогда этим вопросом занялся съезд. Делегаты прекрасно понимали замыслы Ленина, и не случайно Б. Богданов предложил раз и навсегда отмежеваться от большевистских провокаторов, а Церетели назвал их действия заговором с целью захватить власть. «Если съезд не предпримет пресекательных мер, — заявил Чхеидзе, — завтрашний день может стать роковым для революции», и съезд проголосовал за запрещение выступления. Наивно полагая, что большевики вряд ли осмелятся на решительные действия, делегаты съезда предложили провести 18 июня массовую демонстрацию со свободными партийными лозунгами в память жертв революции.

Ленин мгновенно сообразил, что надо делать, и «Правда» опубликовала его статью «К демонстрации 18 июня». «Тов. рабочие! — призывал вождь. — Тов. солдаты! Готовьтесь к воскресной демонстрации... Нам нужна не только прогулка. Нам нужен смотр сил... Долой контрреволюцию! Долой царскую Думу! Долой десять министров-капиталистов!»

Воспрянул духом и Сталин. Он выразил резкий протест по поводу отмены демонстрации и вместе со Смилгой даже подал заявление о выходе из состава ЦК. «Демонстрация, — писал он вслед за Ильичем, — должна явиться смотром сил партии, предупреждением Временному правительству, планирующему начать наступление на фронте, и перейти в политическое наступление на революционные силы»... «При виде вооруженных солдат буржуазия попрячется». И этим самым смотром сил партии, благодаря стараниями Сталина, она и стала! Вопреки ожиданиям меньшевиков и эсеров, почти 500 тысяч демонстрантов дружно скандировали... большевистские лозунги.

«Ясный, солнечный день, — писал Сталин в «Правде» о выступлении 18 июня. — Бесконечная лента демонстрантов. Шествие идет к Марсову полю с утра до вечера. Бесконечный лес знамен. Закрыты все предприятия и заведения. Движение приостановлено. Многие демонстранты проходят с наклоненными знаменами. «Марсельезу» и «Интернационал» сменяют «Вы жертвою пали». От возгласов в воздухе стоит гул, то и дело раздаются: «Долой десять министров-капиталистов!», «Вся власть Совету рабочих и солдатских депутатов! В ответ со всех сторон несется громкое одобрительное «ура»!»

На удивление, демонстрация прошла мирно. Не было сделано ни единого выстрела, но в то же время она явилась грозным предупреждением Временному правительству и всем противникам Ленина. И как это ни печально, большевики находили все большую опору среди населения столицы.

Успехи большевиков на июньской демонстрации были несколько смазаны удачным началом наступления на фронте русской армии. После двухдневной артподготовки 18 июня русские войска прорвали фронт и овладели укрепленными линиями. На следующий день атаки возобновились, и за два дня непрерывных боев было взято в плен 300 немецких офицеров, 18 тысяч солдат и захвачено 29 орудий и много других военных трофеев.

Разнесенное телеграфом во всей России известие о победе вызвало всеобщее ликование и подняло потерянные уже надежды на возрождение былой мощи русской армии. В докладе Временному правительству Керенский писал: «Сегодня великое торжество революции. 18 июня русская революционная армия с огромным воодушевлением перешла в наступление и доказала России и всему миру свою беззаветную преданность делу революции и любовь к свободе и Родине...»