Похоть - Шарлотта Физерстоун

— Позвольте мне быть с вами, — прошептал он, — и, клянусь, я подарю вам блаженство, о котором вы и мечтать не могли. Пойдемте в мой мир, и вы никогда не захотите ничего иного.

— И что мне придется отдать за этот… дар?

Мерси знала, что ни один подарок феи не преподносят безвозмездно. За благодеяние им всегда полагалось уплачивать десятину.

— Вы оставите этот мир и уйдете в мой.

— Я не могу, — ответила она. — Уйти в ваш мир означает пожертвовать всей своей жизнью. Своей семьей. Своими сестрами. Я не могу отказаться от всего этого ради одной ночи запретных удовольствий. Так что благодарю вас за предложение.

— Одной ночи? — Он медленно, чувственно усмехнулся. От этой ухмылки замирало сердце. — О нет, в своей страсти я не выкажу по отношению к вам никакой пощады! Я буду овладевать вами снова и снова, до тех пор, пока ночи не сольются с днями, и вы не затеряетесь во времени и пространстве. Вы будете знать только меня. И наслаждение, которое дарит наша постель. Часы бесконечного экстаза.

Разве можно было сопротивляться столь обольстительным речам? Но одного взгляда на Пру, решительно шагавшую по траве и явно собиравшуюся защищать ее честь, оказалось достаточно.

— Вы хотите только забрать, оставив от меня одну пустую оболочку. У вашего удовольствия есть цена, и она представляется мне чрезмерной.

Его глаза, до этого казавшиеся синими, вдруг приобрели самый изумительный оттенок зеленого. Цвет нефрита.

— Мы еще не закончили, Мерси Леннокс. Нет, на самом деле ваш путь ко мне только-только начинается.

Она увидела, как мужчина-фея отступил. Тень охватила волшебного духа, и Мерси увидела, что он пристально смотрит на нее. Она вздрогнула. Этот мужчина-фея был слишком опасен. Она никогда не сможет сладить с ним. Эта мысль заинтриговала, но и испугала ее.

— Мы встретимся снова, — пообещал мужчина-фея, — и, когда это случится, я не проявлю по отношению к вам ни капли снисходительности. Никакой доброты. Никакой пощады. Только целеустремленное преследование. Я овладею вами.

Мерси всем своим сердцем надеялась, что этот особенный, невероятный мужчина-фея окажется верным своему слову. Она уже с нетерпением ждала момента, когда их пути пересекутся снова.

Честити прогуливалась по аккуратным дорожкам между многолетних клумб леди Сефтон, то и дело обмахиваясь веером, чтобы освежиться на пекле яркого дневного солнца. Она оставила свою шляпу на скамейке и теперь сильно жалела об этом. Солнце светило слишком жарко, Честити ощущала тепло его лучей на своем лице. Мама наверняка придет в ярость, если она позволит своей коже сгореть. Смуглая кожа казалась верхом неприличия. Бледность и отсутствие изъянов были признаками исключительной красоты.

Честити следовало вернуться и забрать шляпку, но у нее не было ни малейшего желания покидать садовую дорожку и окунаться в праздный разговор. Так что она предпочла продолжить прогулку, наслаждаясь одиночеством.

Сад весь дышал жаром и влажностью, а по садовым тропкам фланировали элегантно одетые пары — сливки лондонского светского общества, собравшиеся на ежегодный прием Сефтонов на открытом воздухе. Ароматы роз и лаванды ворвались в ее душу, и Честити остановилась, чтобы вдохнуть пьянящее благоухание светло-розовой дамасской розы. Поглаживая пальцем бархатистые лепестки, Честити покраснела, вспомнив свою фантазию о Тейне и то, как кончики его пальцев — такие же мягкие и бархатистые — скользили по ее коже.

Честити задрожала, хотя в воздухе так и разносилось тепло. Прошлой ночью она вела себя развратно и даже более того — грешно. Что же побудило Честити отдаться своим фантазиям и представлять, будто это руки Тейна, а не ее собственные, прикасались к телу? Она все еще не могла понять, что же заставило ее делать это.

Ощущая смутную тревогу и нечто вроде неловкости, Честити скользнула за гигантский дуб и облокотилась о прохладный, шершавый ствол. Почему этот Тейн оказался единственным мужчиной, способным взбудоражить ее подобным образом? Возможно, его порочность взывала к ее распутству, которое она отчаянно пыталась в себе подавить? Закрыв глаза, Честити позволила себе снова воскресить в памяти те моменты в ее спальне. Она хотела большего. Настолько, что готова была обдумывать детали интимной связи. Но как могла такая невинная девушка, как она, столь необдуманно поддаваться желаниям своего тела? Как могла мечтать о том, что никогда не испытывала? Погрузившись в раздумья, Честити по-прежнему обмахивалась веером, касаясь кончиками пальцев проглядывавшей в вырезе платья кожи груди.

Хруст гравия известил Честити о том, что пары возвращаются на лужайку, чтобы побаловать себя чаем и пирогами. Почувствовав несказанное облегчение от того, что теперь она осталась в полном одиночестве, Честити еще энергичнее принялась разгонять воздух перед собой веером, охлаждая шею и грудь.

Неожиданно совсем рядом раздался резкий звук ломаемой ветки, и веки Честити резко распахнулись, заставив ее встретиться с темно-синими глазами Тейна.

— Сэр, — раздраженно выпалила она, чувствуя, как невольно заливается краской, а кожа уже пылает огнем страстного жара и осознания близкого присутствия желанного мужчины.

— Добрый день, мисс Леннокс.

Ее тело ожило от одного только звука его голоса.

И еще этот аромат, который внезапно окружил их… Казалось, это благоухание следует за ними повсюду, где бы ни оказывался Тейн, производя на нее необычайно странный эффект. Тейн… Его появление привело Честити в неописуемый восторг, но и заставило встревожиться.

— Наслаждаетесь?

Честити снова вспыхнула до корней волос. Неужели Тейн увидел, как она позволила кончикам пальцев ласкать выпуклости грудей? А вдруг он мог читать ее мысли — запретные мысли о нем? Само предположение об этом повергло ее в ужас.

— Честити?

— Сэр? — прошептала она, не находя в себе сил встретить его пронзительный взгляд.

— Вы наслаждаетесь приемом?

— О… да, — ответила она, принимаясь нести вздор, словно светская дурочка. — Прием просто восхитителен, но сады лорда и леди Сефтон славятся своей красотой!

— И своей фривольностью, — добавил Тейн.

Ну что она могла на это ответить? Это замечание было слишком бесстыдным. Даже при том, что Честити прекрасно знала, какие шалости происходят в этом саду во время ежегодного приема.

— Откуда вы знаете Сефтонов? — спросила она.

— Старые друзья. А вы?

— О, мои родители и брат близко дружат с ними. На самом деле я никогда прежде не была на их приеме, я здесь в первый раз, но прекрасно знакома с тем, как проходит торжество, по письмам брата.