Прыжок - Мартина Коул

Долли услышала, как в замке поворачивается ключ Донны, в девять тридцать вечера и бросилась в вестибюль.

— Ты меня чуть с ума не свела — так я волновалась, где ты пропала!

Донна поцеловала женщину в щеку и сказала:

— Я познакомилась с милой девушкой, подвезла ее до дома в Ист-Хэме и осталась у нее выпить чаю!

— Что ты говоришь! Заходи быстрее, я приготовлю тебе что-нибудь, и ты мне все поподробнее расскажешь…

Донна села за резной сосновый стол и оглядела кухню, пока Долли готовила кофе. Выходит, она никогда по-настоящему не наслаждалась своей домашней обстановкой. Во всяком случае, это было не так, как в Ист-Хэме в этот вечер. Там дети рассказали ей истории про свои делишки: о том, как они ходят гулять в парк, и о доме своей бабушки; о своих маленьких желаниях и мечтах. Она особенно завидовала Каролине, когда та заставила детишек искупаться и надеть пижамки. По сравнению с квартирой Каролины ее дом сейчас казался ей слишком стерильным, чересчур вылизанным, что ли: нигде не было ни соринки. Донна знала: если она войдет в гостиную, в кабинет, в столовую или в оранжерею, там не будет ни одной вещи, которая лежала бы не на своем месте. Никаких признаков, что в этом доме вообще живут люди!..

Впервые за много лет Донна мысленно вызвала в памяти образ ребенка, которого потеряла. Вот его прекрасно сформированное тельце лежит на кровати. Темно-красная кровь, сочившаяся из ее тела на белые простыни, окружала маленький плод, как малиновое одеяло. Джорджио осторожно приподнял его с помощью кухонной скалочки и положил в небольшую коробку из-под обуви. И потом держал ее за руку в ожидании кареты «скорой помощи».

Боль того дня снова нахлынула на Донну. Она глубоко вздохнула, чтобы удержать слезы, но они все равно хлынули из глаз. Донну сотрясали неудержимые судорожные рыдания, от которых у нее заболели ребра и заныло сердце. Горячие соленые слезы бежали по лицу и попадали в рот. Она почувствовала, как руки Долли обняли ее; женщина прижала Донну к своей большой груди и забормотала слова утешения:

— Что случилось, любимая? Может, это Джорджио огорчил тебя?

Донна разрыдалась еще сильнее, вспомнив больницу, яркие лампы в операционной… Известие о том, что у нее больше нет шансов стать матерью, что все кончено, потрясло ее тогда. Вместе с тем печаль смешивалась со своего рода облегчением. Она помнила разочарованное лицо Джорджио, его слезы — он плакал, держа в руках крошечное тельце сына. Представила себе похороны родителей, потом — день своей свадьбы. И все это каким-то непостижимым образом было связано друг с другом. Потом Донна вообразила улыбающиеся личики Майкла Джозефа и Шивонн, перемазанные кетчупом, восстановила в памяти запах детского пота и вонь грязи от пола в комнате для свиданий в «Паркхерсте». Наконец, она увидела Джорджио — таким, каким он предстал перед ней при последней их встрече.

— Вытащи меня отсюда! — говорил он.

И тогда Донна поняла, что должна сделать то, о чем он ее просит…

Она обязана ему слишком многим.

Глава 11

Джуни Дент было тридцать два года, выглядела она на тридцать пять, а вела себя так, словно ей девятнадцать. Высокая, даже громоздкая, она отличалась при этом необыкновенно маленькими руками и ногами. Свои длинные волосы она завивала перманентом. И от природы обладала огромной, ослепительно белой грудью. Джуни страдала из-за слишком большого живота, однако в красивом плотном поясе казалась себе весьма красивой.

Вот уже пять лет она была любовницей Дэнни Саймондса. Поскольку сына Дэнни сбил ненормальный водитель, она постепенно стала питать надежду в конечном итоге отобрать Дэнни у его жены. Лоррейн сейчас отсутствовала — совершала магазинный набег, как лаконично выразился Дэнни.

Дэнни прижимал Джуни к стене своего крошечного холла. Она, по возможности втянув в себя живот, ощущала, как руки любовника, рывком распахнув на ней халат, шарят по ее груди. Джуни подчинилась неизбежному. Он еще крепче притиснул ее к стене бедрами, и она закусила губу, ощутив, как в нее резко вошел его эрегированный член. Тиская ладонями ее огромный бюст, Дэнни минуты две бормотал ей на ухо непристойности, а потом гортанно выкрикнул:

— Я на подходе, девочка! Я тебя трахаю и скоро кончу!

На мгновение она остановила взгляд на его лице и перешла к своей обычной рутине.

— Ну, давай, Дэнни, отдай это мне, парень. Давай же, Дэнни! Воткни в меня по-настоящему!.. Сделай мне больно! — Джуни перемежала речь тихими стонами.

Когда Дэнни уже содрогался внутри нее, в какую-то долю секунды Джуни испугалась, что он уронит ее на ковер. Однако Дэнни держался за нее довольно крепко, хотя у него и подгибались колени.

— Трахай меня, Джун! Вот что я называю словами «опустошить старый ящик»!

Джуни мысленно усмехнулась.

— Положи меня на пол, Дэнни, мальчик мой, а не то ты меня уронишь.

Он осторожно опустил ее на пол… Направившись затем в ванную, Дэнни широко улыбнулся ей:

— Я лишь вымою яйца и потом опять буду готов. Неплохо, а? Два раза за пару часов!

Джуни пошла за ним в ванную. Положила свои маленькие ручки мужчине на плечи и провела по ним ладонями, словно разглаживала воображаемые морщины.

— Я люблю тебя, Дэнни. Ты ведь знаешь это, не так ли?

Он отступил от раковины, повернулся к ней и застегнул молнию на брюках. Самым смешным во всем этом было то, что он точно знал: она и вправду любит его по-своему, так же, как и он любил ее. Большие голубые глаза Джуни сверкали от непролитых слез, и в первый раз за много месяцев Дэнни разглядел в них мерцание подлинной страсти.

— Иди сюда, девочка! Давай-ка обнимемся…

Он прижимал Джуни к себе и все удивлялся тому, какая же она маленькая. Пусть в глазах всего света она великанша. Для него Джуни всегда была его крошечкой. В конце концов, и он сам весил немало.

Дэнни поцеловал ее в шелковистые волосы на макушке и грустно сказал:

— Мне надо идти, любимая, старуха ждет меня дома. Я сказал ей, что поеду по делам Мэсонов.

Джуни улыбнулась и выразила готовность проводить его до дверей.

— Я посмотрю на тебя с балкона, хорошо?

Он быстро поцеловал ее на прощание и поехал на лифте вниз, насвистывая что-то себе под нос и думая примерно следующее: «Джуни — все в моей жизни». Дэнни приезжал из своего дома в Сильвертауне к ней, в Плейстоу, четыре раза в неделю, а иногда и чаще. После несчастного случая, случившегося с его сыном, он с каждым днем все больше полагался на Джуни. Подавленный чувством вины, Дэнни постепенно отдалялся от Лоррейн, поскольку в глубине души понимал: в какой-то мере он несет ответственность за несчастье с сыном. Но, как и многие мужчины его склада, Дэнни не мог примириться с этим и мысленно обвинял жену во всем. Так ему было намного легче.