Скифы - Юрий Никитин

Крылов ощутил, что он все еще чуточку отстает от стремительно нарастающего раскрепощения нравов. Может быть, потому, что он все-таки технарь, а Яна из гуманитариев, что во все времена отличались свободой нравов, а за ними покорно шло все остальное человечество.

Да, он знал, что редкий начальник не попользуется своей смазливенькой подчиненной, но Яна в прошлый визит с простодушием деревенской дурочки преспокойно рассказала, что, когда пришлось устраиваться в местную кунгурскую газетку, пришлось отсосать у всех мужчин, начиная с главного и кончая грузчиками. И что в любое время ставили и пользовали, пока поднималась по служебной лестнице. И что служебная лестница в первую очередь дает возможность отсекать всех тех, кто оказывается ниже. В конце концов стала замглавного, и уже только тот ее мог пользовать «по праву», остальных отшвыривала одним презрительным взглядом… Не потому даже, что неприятные – мужчины как мужчины, а просто на фиг ей это нужно, лишние… не то чтобы даже хлопоты, а так – лишние движения.

Крылов перевел тогда было дух, главный редактор – это все-таки не вся редакционная кодла, но Яна без паузы сообщила, что рамки той газетки стали узки, она перешла в издание покрупнее, с большим тиражом, что выходит на хорошей офсетной бумаге, с глянцевой обложкой, и ее отделения уже есть в шести крупных городах страны…

Он стиснул челюсти, смолчал. Мелькнула мысль, что неплохо бы самому стать главным, иметь свою газету – роскошную, на офсете! – и тогда бы никто другой…

Но тут же вспомнил, что даже в Кунгуре она брала интервью у различных деятелей, начиная от мелких политиков – к крупным ходят рангом повыше – и кончая вожаками мелких банд. Как-то без стеснения упомянула, что для того, чтобы разговорить одного хмурого деятеля, отсосала у него, после чего он расслабился и выложил ей на два интервью, на редакционной планерке материал отметили как удачный.

– А, черт, – пробормотал вслух, – не газету бы… А если газету, то главредом ее! Чтобы на интервью других, а сама только по телефону да по Интернету…

И тут же пришла отрезвляющая мысль, что, для того чтобы ее сделать главредом, надо иметь газету в собственности. Но чтобы иметь газету в собственности, кем надо быть самому?

Из комнаты донесся скрипучий голос:

– Ты мне, Костик?

– Спи, – крикнул Крылов раздраженно. То дед не слышит, когда орешь прямо в ухо, то улавливает, едва пошлепаешь губами. – Это я с зелеными человечками разговариваю!

– А-а-а, тогда ладно, – ответил дед. – Если устанешь их ловить, позови. Помогу.

Затихло, а его мысли снова вернулись к Яне. Он зло пинал себя ногами, обзывал червяком и всякими дурными словами, бросал в грязь и топтал, как нечто совсем уж ненавистное и мерзкое, но устыживался ненадолго, тут же ловил себя на постыдном перелопачивании последнего свидания.

Она спит с Алексеем! Не просто позволяет себя пользовать во всех вариантах, как позволила ему, даже сама пошла навстречу, а спит с ним, кладет голову ему на грудь, обхватывает рукой за шею, закидывает на него ногу во сне.

Спит – это важнее, интимнее, чем простой коитус. Правда, у нее в Москве нет где жить, но могла бы и с ним, вот в его комнате. Дед в одной, они – в другой. Но ей это и в голову не приходит. Почему? Да потому, что Алексей в ее глазах явно сильнее. Они только языками чешут о древнем величии скифов, по-детски грозятся восстановить державу скифов… ха-ха!.. а вот Алексей действует сильно и напористо.

Партию зарегистрировал, активную агитацию ведет, уже дает интервью… вернее, сам умеет найти концы, чтобы это свое интервью навязать и проследить еще, чтобы интервью появилось в печати. А вот он все еще хлебалом щелкает, мечтает… интеллигент российский, что ни говори о разрыве с этой гребаной российскостью, тем более – с интеллигентностью.

Поймал себя на том, что старается доказать, будто им движет простейшее мужское самолюбие, выросшее из собственнического инстинкта самца. Дескать, еще чуть – и сам бы бросил, а то и мог бы отдать, подарить, а то и просто забыть о ней за кучей дел, дела-то непростые, непростые! – но вот так позволить у себя отнять, ощутить себя перед другим самцом слабее в самом древнем и мощном из чувств… нет, никогда!

Да, когда тебя пинком с работы, когда лопается банк с твоими деньгами, бомжи спалят дачу, предаст самый верный друг – эти потери несравнимы с той, когда у тебя уводят женщину. На все вроде бы есть причины: инфляция, сокращение мест, криминал, но когда уводят женщину, то этим другой самец демонстрирует свое преимущество над тобой. Самым наглядным и неприкрытым образом. И самым обидным. Оскорбительным. Нет, даже оскорбляющим.

На кухне заскрипело, это дед поднялся из кресла. Слышно было, как пошла вода из крана. Крылов прислушался, вон звякнул стакан, еще чуть… ага, журчание прекратилось. Уже два раза дед забывал закрывать кран. Правда, Крылов тоже забывает иногда, но это он, у него это от заморочек, а у деда может быть от склероза…

Он поморщился, в голову настойчиво пихались гадкие слова насчет старческого маразма, у деда не может быть маразма, он орел, мужчина, такие мрут на бегу, на лету… но в сознании глубоко сидело знание, что прадедушка умирал прикованный к постели, ходил под себя, и так продолжалось четыре долгих года, а бабушка умерла совсем недавно, всего три года тому, тоже было нелегко…

Он зябко передернул плечами. Хотя забота о последних месяцах умирающей легла не на его плечи, но запах лекарств, мочи и экскрементов преследовал еще с полгода, хотя квартиру после этого дезинфицировали, сделали косметический ремонт, заново наклеили обои, но, судя по въевшемуся в стены запаху, надо было бы заменить и штукатурку.

Или поменяться квартирами, подумал он. Но тут же мелькнула мысль, что поменяет скорее всего шило на мыло. Найдется такой же, кто не захочет жить в квартире, где умерли его старики и где все пропитано запахом их смерти…

Дед сидел с листками в руках. Щурился, далеко отводил руку, шевелил губами. На газовой плите готовится закипеть чайник, а на столе уже две большие чашки. Крылов заглянул: в одной чаю почти ложечка, в другой – несколько крупинок. И без сахара.

– Дед, – сказал он ласково, – тебе со сливками?

Дед отмахнулся:

– Тебе мало, что я кофе пью со сливками?.. Еще и чаю вкус портить.

– Врач сказал, что тебе и чай только со сливками!

– Врач, – сказал дед презрительно. – Что врачи понимают… Человек – это пока еще тайна. Ты мне другое скажи. Ваше общество, как я понимаю, разрослось, разрослось… Уже и серьезные люди обращают внимание?

Крылов снял чайник, горячая пузыристая струя дугой ударила в чашку. Забурлило, а когда он наливал в чашку деду, в его чашке по самые края колыхалась, быстро успокаиваясь, коричневая ноздреватая масса, похожая на торф.