Скифы - Юрий Никитин

Он все ускорял шаг, от него несло жаром. Похоже, даже разговаривал на ходу, как выживающие из ума старухи, прохожие сторонятся, кто-то свистнул вслед.

Умерил шаг, задышал медленнее, взгляд медленно начал очищаться. Вчера был дождь, но сегодня небо снова ясное, синее, начинает жарить, как на сковородке.

На том месте площади, где на просторе пятеро столов под игриво-разноцветными тентами, он увидел огромную толпу. К обочине на скорости подъезжали патрульные машины, бравые ребята выскакивали, смотрели с бордюра, что-то нервно выкрикивали в микрофоны.

Сами корчмовцы оккупировали все выносные стулья, но, кроме них, как заметил Крылов, всю площадь заняли тусовочные разношерстные группки молодежи… с редкими вкраплениями старшего поколения… вон еще какие-то рокеры оккупировали парапет на входе в метро, и не жарко им в черных куртках, хоть и на голое тело… а подальше целая толпа веселых парней и девчонок, у которых на лицах крупными буквами написано желание подраться. В руках он заметил плакаты, пока свернутые.

Черный Принц заметил издали, выбежал навстречу. Пожал руку, сказал свистящим шепотом:

– Это все наши!.. Те, что в Корчму ломанулись на последних неделях. Да не корчмовцы, а уже скифы!.. Нравится им, немедленных действий требуют. Костя, мы эту волну вызвали, надо ею управлять!.. А то черт знает, что она сметет… Остальных не жалко, но как бы и нас заодно…

Крылову притащили стул, кто-то сунул в руки тяжелую холодную кружку. Ноздри жадно раздулись, пальцы стискивали толстое стекло, словно хватали молодую пленную эллинку, или кого там хватали в набегах скифы.

Краем глаза посматривал на собравшихся. Десятка два человек присели на корточках вокруг столов, даже неловко вот так сидеть и лакать пиво под их взглядами, другие примостились рядами на каменном бордюре, остальные сгрудились стоя. Все из-за одуряющей жары запаслись мороженым или баночками пива.

Хотя ввиду той же жары даже дряблые мужички со свисающими через пояс животиками начали ходить без рубашек, черт с нею, мужской красотой, ведь все, что естественно, – не позорно, корчмовцы не расстались с Т-майками, Крылов издали увидел броскую надпись: СКИФЫ.

Даже Тор, которому бы только щеголять великолепной мускулатурой, у него грудь как медные латы легионера, и то в майке, гордая надпись красиво изгибается на могучих выпуклых пластинах.

А ведь в самом деле получается, мелькнула трусливая и вместе с тем хвастливая мысль. Наша идея построения Великой Скифии – вот она, охватывает, как говорили классики, массы…

Он жадно осушил всю кружку и, не притрагиваясь ко второй, кивнул на группу корчмовцев, что с баночками пепси устроилась в двух десятках шагов в сторонке:

– А Барон не гнется, заметили? Ведь сколько мы, если честно, на него помоев вылили за его баронство, сколько по голове стучали! Сколько пинали, топтали, лягали, бодали! По стенам размазывали его самого и его баронство, купленное оно или подлинное!.. И что же? У Барона все такая же прямая спина и гордый вид. Он знает , что он барон, вот в чем дело!.. Знает, что он – белая кость и голубая кровь, что бы мы там ни говорили, как бы ни изгалялись.

Тор оглянулся на Барона, тот, похоже, услышал, посматривает в их сторону с вежливым интересом.

– Ну и что, – буркнул Тор, – ты предлагаешь сделать русскому народу прививку баронства?

– Быстро схватываешь, – похвалил Крылов. – Только не русскому, а уже скифскому… Виноват, именно русскому, из-за чего тот превратится в скифский. Не сразу и не целиком, но чуточку скифскости добавится. Ведь русский человек глубоко и непоколебимо уверен в своей имманентной дурости, отсталости, косорукости и косорылости. Вон Барон, у которого этой косорукости и косорылости выше крыши, не только сам не гнется под нашим нехилым напором, но и нас всех приучил, что он – личность, что с ним надо считаться. И ведь считаемся же!

Тор перебил нетерпеливо:

– Костя, это все база. Базисное. А нам пора уже продумывать и детали. Собственно, мы их тоже… в процессе, так сказать. А сейчас надо срочно ответить на вопросы: как мы относимся к свободному распространению оружия, к повышенным льготам для лиц с замедленным развитием…

Крылов вспомнил Моню, перед глазами встала загаженная лестничная площадка, в ноздри ударила вонь, от которой выворачивает желудок.

– Под нож, – ответил он свистящим шепотом. – Всех дебилов – под нож!.. Человеческий род пора чистить от грязи. Оставим только здоровое потомство…

Глава 5

Вспышка ярости была неожиданной, слишком резкой, он видел, как от него даже слегка отодвинулись, он слишком резко заявил о попрании общечеловеческих ценностей, и только Гаврилов, спокойный и благообразный, вскинул к полотнищу тента иконописные глаза, что-то подсчитал в уме, сказал мягко:

– А квартиры, полученные в результате зачисток от семей дебилов… отдадим молодоженам! Знаете ли, молодожены всегда нуждаются, а ведь это – будущее любой нации. Нет, не всем отдадим, а только тем, у кого появляется третий ребенок. А у кого четыре, пять – тем вааще!

Крылов скрипнул зубами. Ярость била в череп горячими волнами.

– Моими соседями, – сказал он, – могла бы стать многодетная семья с десятком детей. Которых не надо кормить и одевать до старости!

Тор подумал, бухнул:

– Насчет молодоженов хорошо. Но это когда еще!.. А сейчас, после зачисток от дебилов, такие квартиры стоит передавать нашим русским беженцам из Среднеазиатских республик. Они сейчас живут в землянках, их здоровые дети становятся больными, а мы этих…

Он грязно выругался. Откин деловито вписал в программу скифизации пункт о поголовной ликвидации лиц с замедленным развитием. Подпунктиком добавил, что индекс интеллекта будет определять особая комиссия.

– Что еще? – спросил он.

Владимир-2 сказал озабоченно:

– Надо еще один момент продумать… О кастовости, что ли. А то, знаешь ли, мы все «за», но кто-то побоится покупать кота в мешке.

Откин тут же растянул широкий рот в наглой усмешке, рожа круглая, как у кота, довольная:

– Кто не хочет покупать кота в мешке, пусть из него вылезает!

Тор рыкнул, не обращая на остряка внимания:

– Каста у скифов? Как варны у индийцев? Брахманы, шудры, неприкасаемые?

Владимир-2 покачал головой:

– Не то… Когда мне было пятнадцать лет, я пошел устраиваться на завод. С приятелем. В отделе кадров взяли нас слесарями, дали бумажку в зубы, сказали: идите по территории к большому корпусу… Понятно, вышли мы на эту территорию, оробели. Везде большие страшные машины ездят, каких в городе не видели, погрузчики, мужики в замасленных робах ходют… Все чужое, страшное, ни одного знакомого лица. А перед тем большим корпусом вовсе вышли с десяток здоровенных работяг, блестят от машинного масла, угрюмые как медведи, остановились покурить. Кое-кто присел на корточки, смалит, кто-то подгреб под задницу пару кирпичей…. Смотрят, а мы подходим. Подходим, а коленки дрожат, дрожат! Все мы, подростки, сильны и уверенны только в стае себе подобных, друг перед другом стараемся круче казаться, а вот так страшно, аж жуть!.. И тут мой приятель, Толька Худяков, говорит этим страшным мужикам жалобно: ребята, нет ли папироски…