Последняя любовь гипнотизера - Лиана Мориарти

— Наверное, я слишком поспешил. Но мне это показалось правильным, и я просто подумал, да наплевать на все, я знаю, это та самая женщина, так что я… — Он вдруг умолк и медленно моргнул, как какой-нибудь клиент Элен, выходящий из транса. — Ты сказала… ты сказала, что беременна?

Значит, он намеревается стать мужем гипнотизерши.

Устроил прямо настоящую киношную сцену. Розовый закат в половину неба. Шампанское. Преклоненное колено.

А ведь они действительно намереваются жить именно так. Такое и в самом деле случается с некоторыми людьми. Они собираются устроить прекрасное, элегантное венчание, возможно, на пляже, и конечно, никакого дождя не будет, а если и пойдет, все только развеселятся, и мужчины тут же раскроют огромные зонтики, а женщины с хихиканьем постараются убежать куда-нибудь под крышу на своих высоченных каблуках. А Элен выпьет только один бокал шампанского, потому что беременна. А потом родится их ребенок, и толпа народа соберется в ее палате в больнице, с цветами, и шутками, и фотокамерами. А после они сделают еще одного ребеночка, другого пола. Они станут устраивать вечеринки с друзьями и отличные выходные. Будут смахивать сентиментальные слезы во время выступлений их детей на каких-нибудь концертах. А когда детки станут постарше, они начнут путешествовать и найдут себе какое-нибудь увлечение, а со временем переедут в милый пригород, а когда умрут, их дети и внуки съедутся издалека, чтобы оплакать их.

А кто оплачет меня, если я умру прямо сегодня? Мои коллеги? Думаю, они весьма быстро переживут такую потерю и начнут драться за мой кабинет. Друзья? За последние несколько лет я сама всех вычеркнула из поздравительного списка на Рождество. Это только моя собственная вина. Я ведь никогда не отвечала на их звонки или электронные письма. И была слишком занята преследованием Патрика. Это весьма напряженное увлечение, оно требует уйму времени. Моей парикмахерше я вроде очень нравлюсь, вот только кто ей сообщит о моей смерти? Она, скорее всего, подумает, что я нашла себе другого мастера. Хотя я бы никогда этого не сделала. Может быть, стоит оставить записку: «В случае моей смерти очень прошу дать знать об этом моей парикмахерше»?

И уж конечно, ни горя, ни боли не испытают ни гипнотизерша, ни ее муж, а даже если и взгрустнут ненадолго, то это очень быстро забудется. Они будут поддерживать друг друга в любом несчастье.

Странно, но теперь, когда все произошло, я вдруг заметила, что больше не могу представить себе воссоединение с Патриком. Что-то внезапно изменилось. Он ведь никогда не делал мне официального предложения. Мы вообще ни разу не говорили на эту тему. У Патрика уже была свадьба — роскошное белое венчание с Колин. Я потратила множество часов, рассматривая их гигантский альбом со свадебными фотографиями, таращась на Колин в пышном белом платье с рукавами-буф и гадая, что бы подумала обо мне эта женщина.

Однажды утром, когда мы еще лежали в постели, Патрик сказал, совершенно неожиданно:

— Мне бы хотелось вечно быть с тобой.

А мне только этого и было нужно. Для меня его слова стали и романтическим предложением, и обручальным кольцом, и свадебной церемонией, и медовым месяцем — всем сразу. И для меня мы именно в тот момент и поженились.

Но теперь очевидно, что для Патрика это было совсем не так.

Элен просто принадлежит к тем женщинам, которые вызывают в мужчинах желание упасть на колено и сделать предложение, а я отношусь к другому типу.

Когда я шла к ним, к тому столику для пикников на берегу, то чувствовала себя кем-то вроде чудовищного монстра, получеловека. Я даже ощущала запах собственного уродства.

Но я с этим смирилась. Все прекрасно. Патрик и Элен навеки останутся внутри круга, очерченного судьбой, а я — снаружи.

Тем не менее постараюсь, чтобы они всегда помнили о том, что я где-то неподалеку, заглядываю внутрь, всматриваюсь сквозь стекло, время от времени постукиваю в окно. Я никогда не уйду.

— Она не отстанет, — заметил Патрик. — Если ты выйдешь за меня замуж, тебе придется смириться с тем, что она часть нашего багажа. Мой сын. Моя мама. Мой отец. Мой брат. Моя преследовательница.

— Да, — кивнула Элен. — Я понимаю.

— Надеюсь, это девочка, — сказал Патрик. — Я о младенце. Надеюсь, это будет маленькая девочка. Обожаю прекрасных маленьких девочек. А тебе хотелось бы иметь очаровательную малышку?

— Конечно, — откликнулась Элен.

Патрик не был пьян, но его слова звучали не слишком внятно. Они сидели на балконе своего номера в отеле, и Патрик уже почти допил бутылку шампанского.

Теперь было ясно, что они обручены. На пальце левой руки Элен красовалось кольцо. Оно то и дело притягивало ее взгляд. Элен ответила Патрику «да».

Патрик был в восторге от мысли о ребенке. Пожалуй, это даже можно было назвать экстазом. Когда новость наконец-то проникла в его ум, он подхватил Элен на руки и прижал к себе, как некую драгоценность.

— Ребенок, — бормотал он. — Черт побери! Да кого может волновать что-нибудь еще, кроме этого? У тебя будет ребенок!

Все было прекрасно, если не считать того, что где-то на периферии зрения Элен то и дело проплывало лицо Саскии, как некое ужасающее воспоминание об автомобильной катастрофе: скрежет металла, скрип тормозов, удар по голове. Элен снова и снова проигрывала в памяти тот момент, когда Саския шла к ним: широкая добродушная улыбка, скрытые за очень темными очками глаза.

Праведный гнев Элен поутих, и теперь она чувствовала себя до странности опустошенной, лишенной чувств, как будто и в самом деле попала в аварию с весьма тяжкими последствиями.

— Знаешь, как-то непонятно, но сегодня я совсем не так злюсь, как это бывает обычно, когда Саския попадается мне на пути, — сказал Патрик. — У меня внутри как будто возникло некое спокойствие. Нечто вроде примирения.

Значит, постгипнотическое внушение все-таки сработало. Элен ощутила и всплеск профессиональной гордости, и профессиональное чувство вины. Она ничего не ответила на слова Патрика. У нее заболела спина. Она повертелась в кресле, пытаясь найти более удобную позу, и потрогала свое кольцо.

— Что, слишком тесное? — спросил Патрик, наблюдавший за ней. — Мы можем переделать его, увеличить размер.

— Нет, оно в самый раз, — ответила Элен. — Я просто не привыкла носить такие кольца.

Патрик вылил остатки шампанского в свой бокал и снова откинулся на спинку кресла, вытянув вперед ноги и зацепившись их пальцами за решетку балкона.

— Да. Прекрасная светловолосая малышка, которая будет похожа на тебя, как твое отражение, — со счастливым видом сказал он, глядя в лунную ночь.