Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история? - Виктор Волконский

Элита второго сектора включает землевладельцев и собственников других природных ресурсов, присваивающих соответствующие рентные доходы, в частности, доходы от экспорта сырья. Банковские и финансовые структуры в подавляющей части ориентируются на этот сектор, поскольку именно в нем концентрируется подавляющая часть денежно-финансовых ресурсов. Им просто нечего делать в традиционном секторе. Кроме того, собственники и работники этих структур – это, как правило, люди, сформировавшие свое мировоззрение через западное образование (по крайней мере, усвоившие западную финансовую науку), многие учились в западных вузах. Иными словами, элита второго сектора – это тот класс, который называют компрадорами. То же можно сказать о большинстве чиновников и политиков. Марксистское представление о государстве как об орудии в руках господствующего класса можно дополнить указанием на их культурную и мировоззренческую близость к западным культурным центрам, а также деловые и финансовые связи с ними.

В литературе для обозначения двух описанных секторов обычно используется оппозиция «традиционный – индустриальный». Однако двухсекторная структура периферийного общества пережила период индустриализации. В настоящее время основной чертой, различающей эти сектора, является ориентированность на внутренний рынок или на связь с внешним рынком и мировыми экономическими центрами.

Для многих стран третьего мира такая двухсекторная структура общества и экономики стала порочным кругом, или институциональной ловушкой, о которой упоминалось выше. Еще У. Ростоу в 1959 г. в книге «Стадии экономического роста» [57] подробно описал тот высокий барьер, который должна «взять» страна, чтобы обеспечить условия для непрерывного экономического роста. Необходимы крупные «неделимые» капиталовложения, не сразу начинающие приносить доход (строительство шоссейных и железных дорог и каналов, жилищное строительство в городах, инвестиций в повышение эффективности сельского хозяйства для обеспечения продовольствием растущих городов). Нужны значительные инвестиции общехозяйственного и социально-культурного характера, прибыли от которых возвращаются не к инициаторам-предпринимателям, а ко всему населению города, района, страны в виде удобств и выгод. (Поэтому на стадии подготовки индустриального подъема решающая роль всегда принадлежит государству). Проблема инвестиций в периферийной экономике – одна из наиболее тяжелых проблем.

Однако дело не в трудности обеспечить высокую норму накоплений. Несмотря на бедность страны, индустриальный сектор имеет высокие прибыли из-за низкой оплаты труда. А низкий уровень оплаты труда удерживается вследствие резкого разрыва в ценах и доходах между индустриальным и традиционным сектором, порождающего явную безработицу в городах и скрытую – среди сельского населения.

Дело в том, что структуры, концентрирующие в своих руках основные финансовые ресурсы (компрадорская верхушка хозяйственной и политической элиты), стремятся встроиться в систему лидирующих мировых центров и корпораций, и вовсе не расположены направлять их на решение первоочередных задач, стоящих перед страной.

Такой тип поведения рационален в рамках либерально-индивидуалистической установки. В условиях низкого уровня жизни большинства населения, вложения в отечественное производство сопряжены с большими политическими рисками, с высокими транзакционными издержками (если только ты не «под крышей» транснациональной структуры). Поэтому не только иностранные компании, но и значительная часть национальной буржуазии предпочитает вывозить капитал и хранить средства в экономических центрах (или в «оффшорах»).

В то же время, если тем или иным элитным группам удается концентрировать в своих руках значительные богатства и доходы (по терминологии К. Маркса – прибавочная стоимость, по Р. Пребишу и П. Суизи – экономический излишек), они прежде всего стремятся обеспечить себе жизненный стандарт на уровне элиты лидирующих стран («демонстрационный эффект»). Прибыль тратится на непроизводственное потребление узкого слоя, который Р. Пребиш называет «привилегированным обществом потребления». Значительная ее доля вывозится за рубеж. В результате страна вынуждена нести огромную «внеэкономическую нагрузку». Если лидирующий сектор экономики устойчиво обеспечивает себе слишком высокие доходы, то остальные, слабые сектора могут оказаться убыточными (ситуация диспаритета цен). Объемы их производства сокращаются, предприятия закрываются. Их усилия добиться необходимого для выживания уровня доходов за счет повышения цен на свою продукцию и оплаты труда для своих работников приводят только к раскручиванию инфляционной спирали, но ценовые и финансовые диспропорции сохраняются.

Первоочередной проблемой в периферийной стране, возникающей от нехватки инвестиций, является высокий уровень безработицы, который имеет негативный экономический эффект не только в качестве неиспользования производственного ресурса (труда), но и как фактор, тормозящий рост оплаты труда и консервирующий низкий уровень доходов подавляющего большинства населения. Этот фактор (характеризуемый величиной разброса дифференциации распределения доходов) составляет важное звено того порочного круга, который ограничивает темпы экономического развития, поскольку низкие доходы порождают низкий спрос и служат источником социально-политической нестабильности и роста преступности. Эти факторы в свою очередь обусловливают высокие риски и служат главным препятствием для инвестиций в реальный сектор (как правило, долгосрочных). Главная (а часто и единственная) отрасль в сфере производства, куда традиционно направлялись значительные капитальные вложения, – добывающая промышленность, поставляющая топливо и сырье на мировые рынки. Развитие добывающей промышленности во многих странах периферии остается основой индустриального сектора. Это высоко капиталоемкая, но не трудоемкая отрасль. Количество предоставляемых ею рабочих мест, как правило, способно проглотить лишь небольшую часть трудоспособного населения.

Наглядным выражением (или следствием) разрыва между этими двумя секторами служит высокая дифференциация доходов (или потребления) в обществе. Для иллюстрации приведем данные по странам Латинской Америки. В качестве меры дифференциации возьмем отношение между средними доходами в крайних децилях (т. е. отношение душевого дохода у 10 % самых богатых к душевому доходу 10 % самых бедных) и то же между крайними квинтилями (20 % самых богатых и 20 % самых бедных). В 1990-е годы в странах ЕС первое из этих отношений колеблется от 5 до 10 и второе – от 3,5 до 5,6. На этом фоне большинство латиноамериканских государств предстают как страны контрастов, соседства богатства и нищеты.

Из крупных стран Латинской Америки относительно наименьший разброс доходов в Перу (отношение децилей – 22,1, квинтилей – 11,6), Аргентине (22 и 12), Венесуэле (23,7 и 12), Чили (33 и 17,4). В других странах эти показатели дифференциации доходов гораздо выше: Мексика (24,5 и 16,2), Бразилия (60 и 26), Парагвай – 66,6 и 27,1, Панама – 62,5 и 26,3. В США дифференциация доходов гораздо выше, чем в странах Западной Европы, но ниже, чем в Латинской Америке: 19 и 9,4[43]. В СССР отношение децилей и отношение квинтилей удерживались на уровне 5–6 и 3,4–3,6 раз, в России сейчас, по официальным данным, эти показатели составляют 15–16 и 8–9 раз.

Важная заслуга теоретиков периферийного капитализма и прежде всего Р. Пребиша состоит в описании тех механизмов (отнюдь не только экономических), которые многими десятилетиями поддерживают экономически не оправданные привилегии внешне-ориентированного сектора и консервируют отсталость и нищету внутренне-ориентированного.

Рыночные силы не в состоянии преодолеть барьер между этими секторами, который оказывается «полупроницаемым»: «свободный» капитал утекает из внутренне-ориентированного сектора, но в него не возвращается, несмотря на избыток там дешевых трудовых ресурсов. Борьба трудящихся за передел в свою пользу доходов от производства, усиление профсоюзов ведут к повышению заработной платы и сокращению доходов правящего класса. Однако в результате снижается не «внеэкономическая нагрузка», а объем инвестиций в производство. Повышение спроса на внутреннем рынке ведет к росту цен и падению национальной валюты, а следовательно, – к снижению реального дохода трудящихся и увеличению излишка – прибылей во внешне-ориентированном секторе. Разрыв в доходах восстанавливается.

Теоретики периферийной экономики описывают и другой вариант динамики, возникающий в ситуации, когда компрадорская буржуазия, контролирующая аппарат государственной власти, лишает защиты противостоящий ей экономически неразвитый первый сектор, ориентированный на внутренний рынок, неспособный конкурировать с более дешевыми товарами мирового рынка. Результатом политики внешнеэкономической открытости становятся диспаритеты внутренних цен, снижение рентабельности, сокращение производства и исчезновение предприятий первого сектора.