Вентус - Карл Шрёдер

За ранеными ухаживали человек двадцать мужчин и женщин. Похоже, они не спали несколько суток.

Раненые были жертвами отдельных случайных стычек. Когда Лавин начнет штурм дворца, в этой конюшне не хватит места.

«Скорее всего она сгорит», - подумал Армигер, шагая между рядами и оценивая тяжесть ранений.

- Вы кого-то ищете? Армигер повернулся и увидел человека с красными глазами в заляпанном кровью костюме шута, который смотрел на него из-за стола, уставленного бутылочками и медицинскими инструментами. Руки у него были коричневыми по локоть из-за запекшейся крови.

- Я могу помочь, - сказал Армигер.

- У вас есть опыт? -Да.

Он хорошо знал человеческое тело и мог увидеть его внутренности, если бы захотел. Хотя Армигер никогда раньше не пытался лечить.

- Это трудно, - сказал шут.

- Знаю.

Армигер понимал, что как раз нехватка сочувствия, позволявшая ему посылать взвод молодых людей на верную смерть по тактическим соображениям, даст ему возможность спасти их в том случае, когда сострадание парализует других людей.

- Что с ним? - спросил он, кивнув на завешенную нишу. Шут пробежал рукой по волосам.

- Таз раздроблен. Армигер задумался.

- Я посмотрю. - Он оглянулся вокруг. - Но сначала я хотел бы взглянуть на остальных.

Шут повел его, и Армигер, проходя между рядами, составлял в уме список очередности пациентов, нуждавшихся в помощи.

Гала стояла у окна спальни, ожидая рассвета. За спиной у нее остались резные деревья и фауна фантастической страны. Хитроумно замаскированные колонны, резьба на стенных панелях - во всем этом невозможно было отыскать какой-либо порядок. Архитектор отказался от преимуществ прямолинейного пространства. Как и в настоящем лесу, нижние ветки заслоняли вид и затрудняли передвижение между разными частями спальни, а по полу вопреки культу ровной поверхности тянулись большие корни каменных деревьев. В помещении все было вроде бы хаотично, без всякой симметрии, но в этом была своеобразная эстетика, превращавшая комнату в целый ряд беседок и будуаров.

Само окно было сделано в форме просвета в листве, выточенной из яшмы. Каждый крохотный листочек был вырезан с огромной тщательностью, в точности как живой, и при свете дня сиял зеленым блеском, который обычно проливал покой на сердце королевы.

Она редко бывала здесь днем. Проведя пальцем по одному из листочков, Гала подумала, что теперь ей не придется здесь бывать вообще. Странно: мысль о том, что она, возможно, никогда больше не увидит это окно при дневном свете, потрясла ее сильнее мысли о приближающейся смерти.

Сидя у окна и глядя на луну, королева подумала об этом странном Ветре Мауте. Он позволил ей заглянуть в лабиринт вечности в тот момент, когда ее гибель была неизбежна и неотвратима. Она ненавидела его за это.

Гала повернулась к Нинет, которая сидела, сгорбившись, на соседнем диване. Горничная не имела права спать, пока не заснет королева, а сегодня королева не спала вовсе.

- Он знает, что я ничего не могу ему сказать, - сердито заявила Гала.

Нинет вздрогнула, услышав, что к ней обращаются, но ничего не ответила.

- Если откровенно, он жесток. Зачем мне все это рассказывать? Я знаю, что он говорит только правду. Как раз это ужаснее всего. Он говорит правду о вещах, о которых принято врать.

Нинет малость пришла в себя.

- Позвольте, я вас причешу.

Королева кивнула и подошла к туалетному столику. Нинет встала у нее за спиной и распустила волосы королевы, черными волнами упавшие ей на спину.

- Я хотела изменить мир. Я хотела изменить то, что нельзя было изменить, что всегда воспринималось как абсолютная истина. Я хотела низвергнуть абсолют. Маут… Маут говорит, это уже делалось до меня. Я знала: все, что кажется нам абсолютной истиной сегодня, было когда-то фантазией. То, что мысчитаем добром, когда-то считалось злом. Переворот, которым была моя жизнь, кажется Мауту пляской пылинок в солнечном свете. И все мы лишь пылинки в Галактике, весь наш видимый мир, большой или малый. Правда, он почему-то отрицает, что я тоже пылинка…

Нинет молча расчесывала ей волосы. Гала видела в зеркале ее непонимающий взгляд.

- Через два дня мы, возможно, умрем,- сказала она.

- Знаю, - просто ответила Нинет.

Гала подождала, но горничная не прибавила ни слова.

- И тебе не страшно?

- Я в ужасе, моя королева. - Лицо Нинет, до того бесстрастное, болезненно напряглось. Губы сжались, взгляд стал рассеянным и блуждающим. - Я не хочу умирать.

Взгляд королевы был холоден, хотя руки заметно дрожали.

- Ты не хочешь умирать. Но ты понимаешь, что такое смерть.

- Солдаты убьют нас, миледи. Я видела, как люди умирают.

- Отсюда вывод.

Нинет вновь подняла расческу.

- Ты умрешь хорошей смертью, Нинет. Ты так просто воспринимаешь небытие! Смерть для тебя - это солдаты, штурмующие замок. Это снаряды в воздухе, сабли, яростное насилие и унижение. Самое главное для тебя то, что ты никогда снова не увидишь тех, кого ты любишь, никогда не поговоришь с ними, не займешься любовью… Ты понимаешь смерть. Ты постигла ее, как все простые люди, и подтверждение своему пониманию ты находишь в религиозных учениях, ритуалах, историях о трагической любви. Ты понимаешь ее в русле того лирического страха, которому тебя учили.

Рука Галы нерешительно зависла над гребнем с булавками.

- А я совершенно ее не понимаю. Я не вижу трагических любовников, я не могу представить, как тело опускают в могилу, и грустные стихи ничего не говорят моей душе. Слово «смерть» бессмысленно для меня. Я хотела бы понять… Я хотела бы представить, что случится со мной через пару дней. Маут сам - смерть, но он не может мне сказать. - Гала повернулась и посмотрела Нинет прямо в лицо. - Он отказывается превратить ее в символ для меня. И поэтому он так жесток.

Ее рука опустилась на длинную золотую булавку.

- Оставь меня, Нинет. Приготовь завтрак. Постарайся сделать его лучше, чем обычно.

Горничная, понурившись, ушла. Гала провожала ее взглядом, читая выражение эмоций в движениях плеч и бедер. Нинет даже свою ссылку на кухню воспринимала как сцену в традиционной пьесе.

Зажав в руке булавку, королева встала и подошла к окну. Каменная птичка наблюдала за ней с ветки, вырезанной наверху.

- Откуда все это? - спросила Гала, глядя на свою трясущуюся руку.

Ее собственный вопрос казался ей бессмысленным. Она сердилась на Маута, хотя и не понимала почему. В голове у нее крутилось все то, о чем он сегодня говорил. Но за словами она ощущала внутреннее смятение Ветра, словно человеческая речь не способна была передать ей его опыт.

Ничто не могло объяснить ярость, охватившую ее сейчас, даже костры генерала в долине.

Гала подняла длинную булавку и воткнула ее себе в левое плечо. Боль заставила королеву вскочить на ноги, она зашипела, выдернула булавку и вышвырнула ее с яростью в окно.

Агония ужаса и ярости вскипела где-то в укромных уголках души, выразившись в отчаянных рыданиях. Гала обхватила себя руками, рухнула на каменное корневище и начала рыдать взахлеб. Вот они, смятение и хаос. Она хотела бежать, бежать все равно куда, как подсказывало ей тело. Беги, спасайся!

Ее тело боялось. Это оно, охваченное яростью и страхом смерти, говорило с Маутом. Гала пренебрегала им, живя в мире собственного разума. Она жила в царстве истории - и именно в этом она только что обвинила Нинет. Какое право она имела пренебрежительно относиться к всадникам, проезжавшим через ворота? Какое право она имела не обращать внимания на лица подданных в ту минуту, когда они сбегали от нее, чтобы присоединиться к противнику? Историю собственной смерти рассказывала она себе даже в те мгновения, когда пыталась выслушать Маута и увидеть его образы, его жизнь.

Гала смотрела, как по груди стекает струйка крови. Боль была очень сильной. Гала упивалась болью, поскольку вместе с ней исчезали воображаемые картины послезавтрашнего дня, а история Маута становилась просто словами.

Испугавшись, как бы Нинет не услышала ее и не примчалась, королева высунула голову в окно. Она позволила себе выплакаться, а затем опять понурилась.

- Ваше величество!

Голос раздался из-за спины. Гала смахнула слезы и посмотрела на амбразуру пятнадцатью метрами ниже. Там стоял человек. Предрассветное сияние окрасило его силуэт в серебристые, розовые и черные краски. Это был Маут. Королева кашлянула.

- Тебе тоже не спится?

Голос у нее звучал так неровно, что она сама испугалась.

- Да. - Он, как всегда, казался холодным, словно ночной воздух. - Я помогал в лазарете.

- Правда? - Гала вытерла глаза. - И как мои люди?

- Они держатся храбро.

- А ты?

Он без слов повернулся, оглядывая двор.

- Маут! - сказала королева, повинуясь внезапному импульсу. - Приходи ко мне в спальню!

Силуэт кивнул. Маут пропал из виду, как призрак, и Гала, поморщившись, отошла от окна.