Вентус - Карл Шрёдер

Она разочарованно кивнула. Строгость, в которой здесь жила жрица, была всего лишь средством, с помощью которого старики придерживали ее для себя. Она никогда не знала внимания молодых мужчин и жаждала его. Жрица сразу же согласилась, когда я предложила ей сходить сегодня вечером посовещаться с опреснем и встретиться со мной в лесу.

Я понятия не имела, чего мне ожидать. По традиции считалось, что Ветер убивает всех женщин, которые приближаются к его границам, за исключением той, которую он выбирал себе в посредницы. Мне казалось, что это суеверие и оно мне только на руку. Я усердно работала в тот день, чтобы хозяин не мог ко мне придраться, а когда он меня отпустил, я, прихватив нож и спички, устремилась к лесу.

В сумерках в лесу появилась жрица, нерешительно ступая по тропинке и благоухая своими лучшими духами. Я пришла раньше и поклонилась ей; когда же она бросилась ко мне, я отступила назад, говоря, что мы слишком близко к деревне.

Она согласилась со мной, но куда мы могли пойти? Есть лишь одно место, сказала я, куда никто не сунется. Это опреснь.

Жрица замялась. Мысль об интимной близости в святилище напугала ее. Однако я не сдавалась и ласками и нежными словами заставила ее отвести меня в глубь леса, к опресню. Там я снова стала просить ее провести меня внутрь, и она была уже не всилах сопротивляться.

Мы подошли к опресню в тот момент, когда садилось солнце. Он выглядел в точности, как все опресни: Широкая площадка из белого, похожего на камень материала, поднимающегося кверху на многие метры и кончающегося шпилем, который возвышался метров на пятьдесят над окружающим лесом. Вокруг площадки, словно часовые, торчали шпили пониже. Лес доходил до самой площадки, но не дальше. За часовыми шпилями камень был чистым, без растений и даже без гальки. Как правило, большинство опресней выглядели именно так, находились ли они на дне, или на вершине горы, или же (как, например, в Рине) в центре города.

Главной характерной чертой опресней был узор на их поверхности: прямоугольники, шестиугольники и другие фигуры в разных сочетаниях. Все они представляли собой двери или по крайней мере потенциальные отверстия. Некоторые открывались при определенных условиях; другие могли быть открыты людьми, если те знали, как это сделать. Мы в Япсии всю жизнь изучали опресней, стараясь понять, как заставить их открыть двери, но так и не сумели усвоить эту закономерность. А кроме того, двери порой закрывались и потом их невозможно было открыть никакими силами.

Так было всегда. Опресни появились раньше нашей письменности, несмотря на то что мы ведем записи вот уже тысячу лет. Похоже, они существуют со дня основания мира. Мы не знаем, откуда они появились, хотя ты, наверное, это знаешь. Ты же сказал, что ты старше их.

Они направляют развитие нашей цивилизации: находят для нас полезные ископаемые, лечат разные болезни вроде чумы и помогают разводить новые виды растений и животных, которые мы употребляем в пищу. Мы воспринимаем все это как дары. Их нам дают в этих помещениях, когда у нас хватает смелости войти. В каждом помещении, как правило, содержатся предметы одного типа, однако в некоторых из них на стенах появляются фрески и символические надписи. Таким образом опресни общаются с нами.

Как я уже сказала, иногда они привлекают агентов. Можно увидеть, как на верхушке шпиля открывается дверца и из нее вылетает стая птиц. А в некоторых помещениях, слишком маленьких для человека, находят приют мелкие ночные зверушки. Ветры правят не только людьми.

Те, кто поклоняется им, провозглашают их творцами планеты и всего, что на ней есть. Ветры, отрицая это, не объясняют нам свою природу. Они просто заявляют, что они - именно то, чем кажутся. Они Ветры, вот и все.

Когда жрица схватила меня за руку и повела по белой площадке, я боялась, что меня вот-вот гром поразит; не исключено, что женоненавистничество местного Ветра - не просто легенда. Однако меня не убили, и я, приободрившись и даже рассмеявшись, побежала за жрицей к шестиугольному отверстию.

Оно было около двух метров, как раз на той высоте, где склон Ветра становился слишком крутым, чтобы на него забраться. Я оглянулась и увидела, что нахожусь на одном уровне с верхушками деревьев. Передо мной расстилался весь остров. Не успела я полюбоваться видом сверху, как жрица втянула меня внутрь.

Она сразу обняла меня, но я высвободилась из ее объятий и чиркнула спичкой. Жрица, тяжело дыша, встала рядом со мной, позволив мне оглядеться. Помещение было таким же, как в опресне, в котором я побывала в Япсии: круглым, с куполообразным потолком и полом диаметром около десяти метров. В центре из пола поднималась колонна с открытым верхом. Я заглянула внутрь. Черная бездна. Кто знает, что могло появиться оттуда? Неудивительно, что опреснь вызывал у местных жителей религиозное благоговение.

- Иди сюда! - нетерпеливо проговорила жрица.

Она схватила меня за руку и потянула вниз, к себе. У меня было слишком мало времени. Я отступила на несколько шагов, обогнув колодец. Чиркнула спичкой, зажгла взятый с собой факел и сказала ей:

- Простите за обман, леди, но мне было велено так поступить.

- Велено? - Она встала. - О чем ты говоришь?

- Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я не с потерпевшего крушение корабля.

Услышав мое заявление, жрица остановилась, не успев обогнуть колодец, и отпрянула назад, глядя на меня с немым вопросом.

Пора было открыть карты.

- Ты хорошо служила опресню. Я верю, что ты гордишься своей судьбой, но я также знаю, что порой тебе хочется быть обычной женщиной. Жить, как другие, с мужем, родить детей…

- Откуда ты? - прошептала она, широко раскрыв глаза, блестевшие в мерцающем свете.

Я положила факел на пол и, расстегнув куртку, показала ей свою грудь.

- Я такая же, как ты. Я здесь - и я жива. Ветер выбрал меня твоей преемницей. - Я не сомневалась, что сумею справиться с людьми, которые управляли жрицей. Как только я приду к власти, они у меня по струночке будут ходить. - Ты свободна! - добавила я с улыбкой.

- Нет! Это какой-то дешевый трюк!

Ее вожделение ко мне пропало напрочь, теперь жрица была охвачена гневом. Я предвидела это.

- Мы знали, что ты так просто не поверишь. И хорошо - ты избранная, а значит, не можешь быть слишком наивной. Хочешь, я докажу тебе, что говорю правду?'

Она надменно кивнула.

- Хорошо. Сейчас мы увидим знамение.

Если знамения не будет, решила я, мне придется просто убить ее, а потом дождаться утра, когда придут жрецы. Однако, боюсь, у меня не хватило бы духу. Я надеялась лишь на то, что действие одного из опресней вызовет ответную реакцию у всех других в округе радиусом в сотню километров.

Долго ждать не пришлось. Пол под ногами начал подрагивать. Жрица вскрикнула и отпрянула от колодца. Хотя я ожидала чего-то подобного, я сама перепугалась до смерти. Ветры непредсказуемы.

Неожиданно весь опреснь резко содрогнулся. Снаружи поднялся ветер. Мы слышали, как трещат сучья и трепещет листва. Над часовым шпилем, который виднелся через отверстие, засиял белый ореол.

- Перестань, прошу тебя! - крикнула жрица. - Я верю!

- Хорошо, - отозвалась я, хотя понятия не имела, как все это прекратить.

И тут дверь закрылась.

Мы со жрицей как по команде рванулись к двери. Я размахивала факелом, словно это был талисман, способный заставить ее открыться. Казалось, там вовсе не было никакой двери - ее выдавала лишь принесенная ветром веточка, застрявшая в проеме. Мы переглянулись. Жрица наконец поняла, что власти над опреснем у меня не больше, чем у нее самой.

Колонна посреди помещения вдруг провалилась, оставив черную дыру. Пол опресня превратился в воронку. Ухватиться было не за что. Жрица с пронзительным воплем покатилась в бездну. Я последовала за ней.

Очнулась я на дне колодца диаметром метра три. Верх его терялся во мгле. Дно было изогнутым, из такой же скользкой белой субстанции, что и наверху, только мягкой. Вокруг меня на стенах колодца появлялись и пропадали странные образы, похожие на движущиеся фрески.

Я плакала и старалась не смотреть на них, пряча лицо в ладонях, но чего я боялась - не знаю. В конце концов я заставила себя открыть глаза и посмотреть хотя бы наверх: а вдруг что-нибудь свалится на меня оттуда? Я воображала всяческие ужасы: гигантские поршни, поток воды или же чудовищные руки, которые загребут меня. Но ничего не происходило, если не считать смены панно на стенах. Не удержавшись, я все-таки взглянула на них.

И застыла, словно загипнотизированная. Передо мной разворачивался каталог планеты в пиктограммах. Изображения тысяч вещей приближались и уплывали вдаль. Все эти образы неудержимым вихрем стремились к какому-то апокалиптическому завершению. От непрерывного мелькания и мерцающего света у меня закружилась голова. Я выбросила руку вперед и крикнула:

- Хватит!