Каштановый прииют (СИ) - Холодова-Белая Анастасия

— Прекрати, ну как так можно? И так страшно, а ты ещё нагнетаешь.

Вильям замолчал и уставился на план противопожарной безопасности. Пока Кристи что-то говорила, он отстранённо рассматривал стрелочки, буковки. И тут его взгляд споткнулся о подпись. Ответственный за пожарную безопасность кто? Кто? Незнакомая подпись без расшифровки. И кто это? Разве там должна быть не подпись профессора или, на худой конец, мистера Монтгомери? Складывалось ощущение, что он нырнул в кроличью нору и конца края ей не видно, всё глубже и глубже зарывается. Когда перед лицом помахали рукой, он не сразу понял, что пялится в стенку неприлично долго. Прямо перед ним стояла испуганная Кристи.

— Не выпадай из реальности, пожалуйста… Ты меня пугаешь.

— Крис, а чья это подпись на плане? — Кристи подошла поближе к плану и нахмурилась.

— Должна быть управляющего.

— Но у Монтгомери другая подпись.

— Эээ… Хороший вопрос.

— А у нас в администрации только эти трое?

— Да. Проф, управляющий, двое проверяющих и бухгалтер, но он вроде этим не занимается. Других я не знаю, не видела… А и вправду, чья подпись… Мне кажется, что я её видела.

— Я тоже. Но вспомнить не могу. Значит, тут был другой управляющий когда-то. Может, в самом начале, когда мы с тобой не работали.

— Может. Почему тогда не поменяли?

— Мало ли, решили не заморачиваться.

Вильям нахмурился. Ему всё это не нравилось совсем. Он прекрасно понимал, что все эти мелочи складываются в одно большое чёрное пятно, в котором они реально тонули. Оторвавшись от плана, он пропустил Кристи вперёд себя. Отдаст бумажку и будет заниматься своими делами. Он уже почти на финишной прямой. Главное — вспомнить, куда сунул этот бланк.

Но уже на подходе к кабинету он почувствовал неладное. Запах, совсем как из кошмара. Кровь, пахнет кровью и чем-то ещё ужасным. Он сам не заметил, как замедлил шаг и, прежде чем приложить ключ к двери, подёргал за ручку. И без того напуганная Кристи замерла поодаль, а Вильям медленно открыл дверь. И остановился, в шоке пялясь на то, что лежало на столе. Стоящая рядом Кристи молча открыла и закрыла рот.

— Полицию? — её севший голос было еле слышно.

— Да.

На его рабочем столе аккуратно, как подарок под ёлкой, лежал старый затупленный лом, покрытый коркой засохшей крови. И думать не надо, чья она. Хью. Вильям шагнул обратно в коридор и обнял себя руками. Работы с документами ему сегодня не видать. Убийца сделал всё, чтобы испортить ему перевод Дитмара, когда понял, что диагноз выставлен. А ещё на ковре было видно след от туфли. Остроносой туфли, которую не до конца оттёрли от глины. Но в отделении таких никто не носил.

На то, чтобы приехали детективы понадобилось полчаса, хотя им позвонили ещё когда нашли Хьюго. Всё это время Вильям, пытаясь подавить ужасную тошноту, от которой кружилась голова, сидел в столовой с кружкой чая. Вот как убийца собирается его ломать. Он пытается реально его подставить. Вот только было в этом странном поступке что-то паническое. Что-то, что давало повод думать, что не всё у убийцы так гладко. Нет, всё идёт не по плану, и он действует так, как может. Вот только это может его сгубить. Вильям старательно отгонял ощущения, которыми был набит под самое горло, и гонял в голове мысли. Подпись, все эти мелкие штрихи, следы туфель с острым носком, четыре подозреваемых, и если он укажет на любого из них сейчас, до того как получит доказательства, его могут обвинить в клевете. Да и он может ошибиться, в конце концов. Кто сказал, что он сможет в таком состоянии правильно сопоставить факты? От мыслей его отвлекла вошедшая в столовую Воловски. Она медленно прошла мимо, налила себе воды и прислонилась к стене, чтобы выпить.

— Вы не за мной.

— Нет.

— А почему?

— Я, конечно, вас подозреваю, но не думаю, что вы такой придурок, чтобы пронести в свой же кабинет оружие, — Воловски придирчиво окинула взглядом Вильяма. Он даже не знал, что сказать.

А вдруг как раз такой? Мысли о том, что именно он всё это творит, возвращались и становились более навязчивыми с каждым днём. На фоне постоянного странного состояния ему начинало казаться, что не так уж он себя и контролирует. Воловски с тяжёлым вздохом вышла из столовой, а Вильям так и остался сидеть, одолеваемый нехорошими мыслями. Кинув взгляд на часы, он скривился. В кабинет никому заходить нельзя, его документы будут переносить в другой, но раньше, чем закончат работу эксперты-криминалисты, он их не увидит. Значит, делать ему больше тут нечего, рабочий день почти закончился, а смены у него нет, как назло, ему перестали ставить ночные. То ли опасались за него, то ли подозрения всё же были. Кто знает.

Отпросившись у профессора, он ушёл к себе. Блокнот молчал, отказываясь выдавать ответ. Сидя на краю кровати, Вильям в сотый раз перечитывал свои заметки и чувствовал, как закипает. В нём просыпался монстр, он это чувствовал. Потому что раздражительность от всего скопа ужасных ощущений медленно, но верно перерастала в какие-то вспышки подавленной агрессии. У него такое уже было, и это было очень плохо. От бессилия, полной беспросветной беспомощности, невозможности победить свой же собственный организм, он тихо завыл сквозь зубы и с силой кинул блокнот в пол.

А ты, Вильям, уверен, что ты не убийца? Скажи, вспомни, где был ты, когда умирали пациенты? Ты был рядом, всегда, ты был подозрительно близко, ты был в первых рядах. Где ты был, когда мистер Бейкер умер? На дежурстве. Где гарантия, что ты не задушил его на обходе и не сгородил петлю для отвода глаз? И где гарантии, что это не ты утопил Мелису Мейсон, ты ведь умеешь задерживать дыхание очень надолго, научился. Где был ты в это время? Вильям почувствовал, что начинает тонуть в собственных мыслях, они стали разрывать голову. Где гарантия, что он не сошёл с ума и это не он творит все эти зверства? Он начал пытаться вспомнить, где же он был в момент убийства, он не помнил ничего. И то, что он видел во снах, было слишком страшно. Оно не обнадёживало, оно пугало. Может, это не сны, может, это воспоминания? Это он убийца? Может? Может. Схватившись за голову, он медленно зашёл в ванную и принялся умываться холодной водой. Ладно, может, и убийца. Принятие проблемы — первый шаг на пути к решению. Но какова цель? Даже у маньяков есть цель. А у тебя какая? Отражение смотрело на него мутными глазами и не отвечало. Но в проёме двери мелькнула тень, и Вильям резко обернулся, хватая бритву. В голове тут же стало ясно и пусто. Кто-то в комнате.

Проигрыватель тихонько мурлыкал голосом Меркьюри, ночники над кроватью горели тёплым светом. Всегда уютная и тёплая комната вдруг стала казаться опасной. Как будто стоит ему войти, и он труп. И тут в голову пришла очень важная мысль. Даже в самых патовых ситуациях его так не накрывало ещё никогда. Что же не так сейчас. Откинув бритву в раковину, он совершенно забыл о наваждении, быстро зашёл в комнату и схватил с прикроватной тумбочки пузырёк со своими таблетками. Их прописали в больнице ещё восемь лет назад, и ещё ни разу они не подводили. А он уверен, что это его таблетки? Что ему не подменили, как подкинули лишнюю Дитмару? Вильям знал прекрасно свои таблетки вдоль и поперёк, привык глотать не глядя. Покрутив в руках аккуратную белую шайбу, он раскрошил её в пальцах и попробовал на язык. Его были горькие, как самая отвратительная горечь, как ушная сера, до рвоты. Эта таблетка вкуса не имела. С секунду посмотрев на белые крошки в ладони, он едва успел закрыть рот, чтобы не расхохотаться. Вот как его взяли на крючок. Витаминки. Или отрава, из-за которой ему так плохо. Вывернув все таблетки в унитаз, он полез в свой чемодан. Он был человеком запасливым и всегда покупал этот препарат с запасом, чтобы хватало всегда и везде. Раскрошив одну, попробовав и плюнув от отвращения, он тихонько засыпал жменю в свою походную коробочку, которая и стояла на тумбочке. Одну он сразу выпил и плюхнулся на кровать. Вот сейчас он и проверит, что же здесь происходит.