Том 1. Стихотворения - Алексей Толстой

1858 (?)

Алхимик*

(неоконченная поэма[22])

Дымясь, качалися кадила,Хвалебный раздавался хор,Алтарь сиял, органа силаСвященнопению вторилаИ громом полнила собор.И под его старинной сеньюНа волны набожной толпыОт окон радужною теньюКосые падали столпы;А дале мрак ходил по храму,Лишь чрез открытые врата,Как сквозь узорчатую раму,Синела неба красота,Виднелся берег отдаленный,И зелень лавров и олив,И, белой пеной окаймленный,Лениво плещущий залив.И вот, когда замолкли хоры,И с тихим трепетом в сердцах,Склонив главы, потупя взоры,Благоговейно пали в прахРяды молящихся густые,И, прославляя бога сил,Среди великой литургииЕпископ чашу возносил, —Раздался шум. Невнятный ропотПронесся от открытых врат,В испуге вдруг за рядом ряд,Теснясь, отхлынул, — конский топот, —Смятенье, — давка, — женский крик, —И на коне во храм проникБезумный всадник. Вся обитель,Волнуясь, в клик слилась один:«Кто он, святыни оскорбитель?Какого края гражданин?Египта ль он, Марокка ль жительИли Гранады гордый сын,Перед которою тряслисяУж наши веси столько крат,Иль не от хищного ль ТунисаК брегам причаливший пират?»

Но не языческого краяНа нем одежда боевая:Ни шлема с пестрою чалмой,Ни брони с притчами Корана,Ни сабли нет на нем кривой,Ни золотого ятагана.Изгибы белого пераНад шапкой зыблются шелковой,Прямая шпага у бедра,На груди вышиты оковы,И, сброшена с его плеча,В широких складках величавоПадет на сбрую епанчаС крестом зубчатым Калатравы.

Меж тем как, пеня удила,Сердитый конь по звонким плитамНетерпеливым бьет копытом,Он сам, не трогаясь с седла,Толпе не внемля разъяреннойИ как виденьем поражен,Вперяет взор свой восхищенныйВ толпу испуганную жен.Кто ж он? И чьей красою чуднойПоступок вызван безрассудный?Кто из красавиц этих всехЕго вовлек во смертный грех?Их собралось сюда немало,И юных женщин и девиц,И не скрывают покрывалаВо храме божием их лиц;И после первого смущеньяУчастья шепот и прощеньяМеж них как искра пробежал,Пошли догадка за догадкой,И смех послышался украдкойИз-за нарядных опахал.Но, мыслью полная иною,Одна, в сознанье красоты,Спешила тканью кружевноюПокрыть виновные черты.

«Я сознаюсь в любви мятежной,В тревоге чувств, в безумье дел —Тому безумье неизбежно,Кто раз, сеньора, вас узрел!Пусть мой поступок без примера,Пусть проклят буду я от всех —Есть воле грань, есть силам мера;Господь простит мой тяжкий грех,Простит порыв мой дерзновенный,Когда я, страстию горя,Твой лик узнав благословенный,Забыл святыню алтаря!Но если нет уж мне прощенья,Я не раскаиваюсь — знай, —Я отрекаюсь от спасенья,Моя любовь мне будет рай!Я все попру, я все разрушу,За миг блаженства отдаюМою измученную душуИ место в будущем раю!..Сеньора, здесь я жду ответа,Решите словом мой удел,На край меня пошлите света,Задайте ряд опасных дел, —Я жду лишь знака, жду лишь взора,Спешите участь мне изречь, —У ваших ног лежат, сеньора,Мой ум, и жизнь, и честь, и меч!»

Замолк. В невольном видит страхеОна лежащего во прахе;Ему ответить силы нет —Какой безумцу дать ответ?Не так он, как другие, любит,Прямой отказ его погубит,И чтоб снести его он мог,Нужны пощада и предлог.И вот она на вызов страстный,Склонив приветливо свой взор,С улыбкой тихой и прекрасной:«Вставайте, — говорит, — сеньор!Я вижу, вами овладелаЛюбовь без меры и предела,Любить, как вы, никто б не мог,Но краток жизни нашей срок;Я вашу страсть делить готова,Но этот пыл для мира новыйМы заключить бы не моглиВ условья бренные земли;Чтоб огнь вместить неугасимый,Бессмертны сделаться должны мы.Оно возможно; жизни нитьЛишь стоит чарами продлить.Я как-то слышала случайно,Что достают для этой тайныКакой-то корень, или злак,Не знаю где, не знаю как,Но вам по сердцу подвиг трудный —Достаньте ж этот корень чудный,Ко мне вернитесь — и тогдаЯ ваша буду навсегда!»И вспрянул он, блестя очами:«Клянуся небом и землейИсполнить заданное вамиКакою б ни было ценой!И ведать отдыха не буду,И всем страданьям обрекусь,Но жизни тайну я добудуИ к вам с бессмертием вернусь!»

От берегов благоуханных,Где спят лавровые леса,Уходит в даль зыбей туманныхКорабль, надувши паруса.На нем изгнанник молчаливыйВдали желанный ловит сон,И взор его нетерпеливыйВ пространство синее вперен.«Вы, моря шумного пучины,Ты, неба вечного простор,И ты, светил блестящий хор,И вы, родной земли вершины,Поля, и пестрые цветы,И с гор струящиеся воды,Отдельно взятые чертыВсецельно дышащей природы!Какая вас связала нитьОдну другой светлей и краше?Каким законом объяснитьРодство таинственное наше?Ты, всесторонность бытия,Неисчерпаемость явленья,В тебе повсюду вижу яТого же света преломленья.Внутри души его собрать,Его лучей блудящий пламеньВ единый скоп всесильно сжать —Вот Соломонова печать,Вот Трисмегиста дивный камень!Тот всеобъемлющий закон,Которым все живет от века,Он в нас самих — он заключенНезримо в сердце человека!Его любовь, и гнев, и страх,Его стремленья и желанья,Все, что кипит в его делах,Чем он живит и движет прах, —Есть та же сила мирозданья!Не в пыльной келье мудрецаЯ смысл ее найду глубокий —В живые погрузить сердцаЯ должен мысленное око!Среди борьбы, среди войны,Средь треволнения событий,Отдельных жизней сплетеныВсечасно рвущиеся нити,И кто бессмертье хочет питьИз мимолетного фиала,Тот микрокосма изучитьСпеши кипящие начала!Есть край заветный и святой,Где дважды жизненная силаСебя двояко проявилаНедостижимой высотой:Один, в полях Кампаньи дикой,Предназначением храним,Стоит торжественный, великий,Несокрушимый, вечный Рим.К нему, к подобию вселенной,Теперь держать я должен путь,В его движенье почерпнутьЗакон движенья неизменный.Лети ж, корабль крылатый мой,Лети в безбережном просторе,А ты, под верною кормой,Шуми, шуми и пенься, море…». . . . . . . . . .. . . . . . . . . .

[1867]

Портрет*

1

Воспоминаний рой, как мошек туча,Вокруг меня снует с недавних пор.Из их толпы цветистой и летучейСоставить мог бы целый я обзор,Но приведу пока один лишь случай;Рассудку он имел наперекорНа жизнь мою немалое влиянье —Так пусть другим послужит в назиданье…

2

Известно, нет событий без следа:Прошедшее, прискорбно или мило,Ни личностям доселе никогда,Ни нациям с рук даром не сходило.Тому теперь, — но вычислять годаЯ не горазд — я думаю, мне былоОдиннадцать или двенадцать лет —С тех пор успел перемениться свет.

3

Подумать можно: протекло лет со сто,Так повернулось старое вверх дном.А в сущности, все совершилось просто,Так просто, что — но дело не о том!У самого Аничковского мостаБольшой тогда мы занимали дом:Он был — никто не усумнится в этом, —Как прочие, окрашен желтым цветом.

4