Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

Они проговорили всю ночь. И Арапов узнал, что с маленькой дочкой на руках Авдотья убежала из Яицка во время нападения кайсаков и соляным караваном добралась до Дона. Там жили ее родственники. Считая его погибшим, она вышла замуж. Слушая Авдотью, Василий никак не мог поверить, что перед ним сидела его жена. Его любимая Авдотьюшка. Те же живые глаза, тот же мягкий голос. Но это была уже и другая женщина. От уголков рта вниз потянулись скорбные глубокие складки. Роскошные когда-то волосы поредели, украсились белыми прядями. Из-под заношенного сарафана Авдотьи заметно выпирал живот, который она постоянно неловко прикрывала большими натруженными руками. И все время почему-то просила у него прощения. Говорила, что муж ее Пантелей – человек хороший, боевые походы его сильно покалечили и он нуждается в сострадании.

Василий слушал ее, а в голове все смешалось: Агриппина, Авдотья, Авдотьины дети, Авдотьин муж. Что теперь делать?

Впрочем, в некоторых ситуациях женщины мудрее мужчин. Их мудрость скорее от души и сердца.

– Ничего нам менять не надо, – уже под утро, грустно помолчав, сказала Авдотья. – С Пантелеем у нас считай ешо двое детей. У тя тож жана еметса. Сломать все – значится принесть новое горе всем им. Подрастет Дарьюшка, позволю к себе ее забирать, коль захочешь. А теперя не взыщи и прощай…

Авдотья встала, обошла стол, вскинула руки за голову Василия и крепко-крепко, как когда-то в молодости, поцеловала. И он скрепя сердце ушел.

Не помнил, как шагал, как ехал, добираясь домой. Душа словно разошлась по старому, уже зажившему рубцу и нестерпимо ныла.

Дверь хаты оказалась заперта. Василий справился с нехитрым запором, вошел в горницу. Зажег лампу и оторопел: за столом, закутавшись в старый тулуп, сидела Агриппина и молча, широко открытыми страдающими глазами смотрела на него.

– Милая, ты што?

– Тя вот дожидаюсь.

– Давно?

– С тово дня, как ты уехал. Видал ее? – неожиданно вопросом на вопрос ответила Агриппина. – Она така же красивая?

Комок подступил к горлу Василия. За последние дни он пережил столько, сколько, пожалуй, не испытал за все годы боевых походов.

Подошел к Агриппине, нежно обхватил руками ее бледное личико. Разглядел ввалившиеся щеки, лихорадочно блестевшие глаза. Вот оно, оставшееся ему до конца дней счастье. Осторожно поцеловал ее:

– Самая красивая у меня энто ты, Агриппина. Я тя очень люблю.

Лицо молодой женщины вмиг расцвело. Агриппина радостно вспыхнула, метнулась к нему, обняла:

– Так ты мя не бросишь? Правда, Вася?

Он осторожно высвободился из ее рук и стал растапливать печь. Когда сухие поленья начали весело потрескивать, Василий вернулся к столу. Лежа щекой на столешнице, Агриппина крепко спала и во сне чему-то радостно по-детски улыбалась. Казак поднял ее на руки и отнес на кровать. Пожалуй, единственный раз в жизни он улыбнулся тогда широко и радостно, как могут улыбаться только очень счастливые люди.

Некоторое время спустя Агриппина родила ему дочь и умерла. Следом за матерью умерла и девочка, которую едва успели наречь Полиной и окрестить. А еще позже…

– А-та-ман?! Ва-силь Ев-до-ки-мыч?!

Зовущий голос Степана Рябова вернул атамана от воспоминаний к реальности, и он живо вскочил. Его острый глаз сразу же увидел казака, который под прицелом пистолета вел кочевника невзрачного вида.

– Вот, лазутчика словил, атаман, – важно объявил казак, спуская курок и пряча пистолет за широкий пояс. – Гляжу, а он, гад, округ забора так и рыщет, видимо, лаз отыскивает.

– Пощади, атаман. – Пленник бросился перед Араповым на колени и уткнулся лицом в сапоги.

– Пошто рыщешь округ, нехристь? – Лицо атамана скривила гримаса отвращения, и он едва удержался, чтобы не пнуть распростертого у ног кочевника.

– Я… я… – Пленник на мгновение приподнял перекошенное страхом лицо и вновь уткнулся лицом в сапог Арапова.

– Гляди, атаман, басурманин по-нашему лопочет. Видать, тот ешо фрукт! – Рябов в сердцах сплюнул на согнутую спину пленника и смачно выругался. – Лазутчик…

Арапов отступил на шаг назад и выхватил из-за голенища плеть:

– А ну сказывай, вражина, пошто округ поселения ошивашся? Лаз искал, верно?

– Нет, нет, – замотал головой пленник. – Я внимание караульного привлекал и не убежал, кады он узрил меня.

– Не убегал? – спросил у Степана атаман.

– Да вроде нет, – с бестолковым видом ответил казак. – Я прикрикнул, а он и пошел, эндак овечка.

– Тады, сдается, не брешет, черт косорылый. – Арапов вернул плеть за голенище и слегка пнул замершего в ожидании битья кочевника. – А ну вставай, вражье племя, и сказывай, пошто к нам пожаловал.

– Бек послал, – немного успокоившись, ответил пленник.

– Для че?

– Штоб упредить вас о начале похода.

– Кады? – Атаман нахмурился и нервно забарабанил пальцами о рукоятку пистолета.

– Ужо седня. – Пленник вздохнул и уточнил: – Так султан молодой распорядился.

– Войско большое? – продолжил допрос Арапов.

– Тышши две.

– И все на нас? – удивлению атамана не было предела.

– Не знаю, – сузил глаза пленник. – Но вас не обойдут, так бек сказывал. Вы ужо давно бельмом нависли на глаза султана.

– Бек, говоришь, сказывал? – Арапов задумался, перебирая в уме всех беков, которых он когда-либо знал и кто из них мог бы желать ему добра. Но не вспомнил никого, кто был бы способен на такой благой поступок ради казаков. Но пленник, похоже, не лжет, сообщив о походе. Но какую цель преследует бек, пославший предупредить казаков? Где-то здесь собака зарыта. Или таинственный бек преследует свои темные цели с использованием казаков, или поселенцам уготовлена какая-то страшная ловушка, о которой они даже и не подозревают.

– Пошто я должен те верить? – Арапов присел рядом пленником, стоящим на коленях и внимательно посмотрел в его бегающие глаза. – А мож, ты како предательство замышляш?

– Упаси Аллах. – Киргиз отрицательно замахал головой. – Не веришь мне – погибнешь и всех погубишь.

– А поверишь – сгинешь тож.

Атаман лихорадочно соображал. Как назло, ни одна здравая мысль не шла в голову, зато ничего не значащих было хоть отбавляй. Во всяком случае, спасибо пленнику или пославшему его беку, видимо, свихнувшемуся на добродетели. Кроется в предупреждении ловушка или нет, разгадывать предстоит во время боя, а пока нельзя терять ни минуты и готовиться к встрече сильного неприятеля.

– Спасибо Христос за весть сею! – Арапов перевел взгляд на застывшего в ожидании приказа казака. – Пленника запри в чулане и собери всех.

– Энто запросто. – Рябов схватил киргиза за ворот и резким рывком поставил его на ноги. – А народ, чай, щас сам соберется. Гляди вон, Евдокимыч, прямо у избы…

18

– Двадцать батогов, – объявил прилюдно Гавриил, выслушав утром доводы Нюры и своей жены.

Тимоха