Базар житейской суеты. Часть 1 - Уильям Теккерей

Миссъ Кроли, да будетъ это извѣстно, не имѣла привычки выходить изъ своей комнаты ранѣе двѣнадцати часовъ: она пила свой шоколадъ въ постели, между тѣмъ, какъ Ребекка читала ей утреннюю газету, или забавляла ее своей болтовней. Въ настоящемъ случаѣ, нижній комитетъ рѣшилъ единогласно, что деликатность требуетъ щадить нѣжныя чувства миссъ Кроли и не объявлять ей ничего до тѣхъ поръ, покамѣстъ она не появится въ гостиной, и между тѣмъ послали служанку доложить, что мистриссъ Бьютъ Кроли, пріѣхавшая изъ Гемпшира въ почтовой каретѣ, свидѣтельствуетъ ей свое глубокое почтеніе, и благополучно завтракаетъ въ обществѣ миссъ Бриггсъ. Вѣсть эта, непріятная во всякое другое врезмя, была теперь принята съ очевиднымъ удовольствіемъ; миссъ Кроли утѣшалась перспективой поболтать съ своей золовкой относительно покойной леди Кроли и узнать, какія приготовленія дѣлаетъ къ ся похоронамъ неутѣшный мужъ, получившій отказъ дѣвушки, которая должна была замѣнить ему покойную жену.

Когда, наконецъ, старушка усѣлась въ гостиной на своемъ обыкновенномъ мѣстѣ и получила первоначальныя привѣтствія отъ пріѣзжей гостьи, сердобольныя дамы рѣшились, скрѣпя сердце, приступить къ болѣзненной операціи надъ чувствами миссъ Кроли. Кто не удивлялся на свой пай необыкновенному искуству, съ какимъ женщины приготовляютъ своихъ милыхъ друзей къ непріятнымъ вѣстямъ? Не излагая еще сущности дѣла, пріятельницы миссъ Кроли приступили къ ней съ такимъ аппаратомъ туманныхъ мистерій, что впечатлительная душа старушки заранѣе переполнилась сомнѣніями и тревогами самаго мрачнаго свойлтва.

— Ахъ, милая, милая миссъ Кроли, сказала мистриссъ Бьютъ: тутъ нечему удивляться, что она отказала сэру Питту: ей нельзя было за него выйдти, потому-что… ахъ, я, право, не могу…

— Конечно, тутъ была причина, это я знаю и безъ васъ, отвѣчала миссъ Кроли: она полюбила кого-нибудь, вотъ и все тутъ. Я еще вчера. говорила объ этомъ Бриггсъ.

— Полюбила кого-нибудь — легко сказать! воскликнула Бриггсъ съ глубокимъ вздохомъ: нѣтъ, сударыня, она уже замужемъ.

— Такъ точно, замужемъ, подзвонила мистриссъ Бьютъ.

И, всплеснувъ руками, онѣ устремили проницательные взоры на свою жертву, внутренно любуясь произведеннымъ эффектомъ.

— Послать ее ко мнѣ, какъ-скоро она выйдетъ изъ своей комнаты. Маленькая плутовка, какъ она смѣла не сказать мнѣ объ этомъ! проговорила взволнованная миссъ Кроли.

— Нѣтъ, сударыня, слишкомъ долго ждать… она не выйдеть… О, приготовьтесь, миссъ Кроли! Она ушла надолго, скрылась, исчезла… убѣжала… простылъ и слѣдъ ея!..

— Ахъ; Боже мой, кто жь теперь будетъ готовить мой шоколадъ? Послать за нею, и пусть она возвратится на Парк-Ленъ. Я желаю, чтобъ она непремѣнно воротилась.

— Миссъ, она убѣжала въ полночь, сказала мистриссъ Бьютъ.

— Сударыня, она оставила письмо ко мнѣ, дополнила Бриггсъ: она вышла за…

— О, приготовьте ее, ради Бога! Не мучьте ее, милая миссъ Бриггсъ.

— Говорите же, за кого она вышла? вскрикнула нервическая старуха грозно-повелительнымъ тономъ.

— За одного изъ вашихъ родственниковъ, за…

— Но, вѣдь, она отказала сэру Питту, кричала жертва: говорите разомъ. Вы меня съ ума сведете.

— О, миссъ… несчастная… да приготовьте ее, миссъ Бриггсъ… Она вышла за Родона Кроли.

— Какъ?! Ребекка! Гувернантка! Нуль! За моего племянника! Вонъ изъ моего дома, Бриггсъ, сплетница, идіотка, пустомеля… какъ ты смѣешь?.. Вы были за-одно, Марта… вашъ тутъ умыселъ… заставили его жениться… думаете, что теперь я не оставлю ему своихъ денетъ — вздоръ — вздоръ! визжала бѣдная старуха, разряжаясь истерическими сентенціями.

— Что я слышу, Боже мой, что я слышу? Я, Марта Кроли, заставляю члена нашей фамиліи жениться на кочующей дочери оголѣлаго живописца!!

— Ея мать была урожденная Монморанси! вскричала старуха, дернувъ изо всей силы за сонетку.

— Мать ея была танцовщицей, и она плясала на театрѣ, если еще не хуже, сказала мистриссъ Бьютъ.

Миссъ Кроли взвизгнула окончательно, и повалилась безъ чувствъ на спинку креселъ. Сердобольныя дамы принуждены были отнести ее назадъ въ ту комнату, которую она только-что оставила. Начались истерическіе припадки, слѣдовавшіе одинъ за другимъ съ необыкновеннай быстротою. Послали за докторомъ, и въ аптеку. Мистриссъ Бьютъ вступила теперь въ должность сидѣлки при болѣзненномъ одрѣ.

— Вотъ теперь-то истинная родственница должча показать все свое усердіе, проговорила достолюбезная дама.

И лишь только миссъ Кроли была уложена въ постель, въ чертогахъ, ея появилось новое лицо, которому тоже надлежало сообщить роковую вѣсть. Это былъ не кто другой, какъ самъ еэръ Питтъ Кроли.

— Гдѣ Бекки? сказалъ онъ, при входѣ въ корридоръ: гдѣ ея багажъ? Я пріѣхалъ отвезти ее на «Королевину усадьбу».

— Неужьто вы еще не изволили слышать, на какой пассажъ отважилась ваша бывшая гувернантка? съ изумленіемъ спросила миссъ Бриггсъ.

— Какъ не слышать? слышалъ, сказалъ сэръ Питтъ: да мнѣ какая нужда? Я знаю, что она замужемъ. Это для меня все равно что трынь-трава. Пусть она сбѣжитъ внизъ, и не задерживаетъ меня. Я тороплюсь.

— А! такъ, стало быть, вы не знаете, сэръ, что она оставила нашъ домъ, къ душевному прискорбію миссъ Кроли, которая даже слегла въ постель, когда услышала объ этомъ убійственномъ пассажѣ.

— Да какой же это пассажъ? чортъ васъ побери!..

— Какъ же не пассажъ, сударь, когда собственный вашъ сынъ, ваша, такъ сказать, плоть и кровь, Родонъ Кроли, осрамилъ себя, женивйшсь на безродной гувернанткѣ?

Лишь-только сэръ Питтъ услышалъ эту громовую вѣсть, изъ груди его вырвались такія неистовыя фразы, которыя даже не могутъ быть повторены въ этомъ джентльменскомъ романѣ, Миссъ Бриггсъ заткнула уши и опрометью бросиласъ къ себѣ наверхъ, оставивъ такимъ образомъ грязного старичину на произволъ бѣшеной злобы, затопившей его мозгъ. Разстанемся и мы съ нимъ.

Однажды, по возвращеніи на «Королевину усадьбу», онъ какъ бѣшеный вбѣжалъ въ комнату бывшей своей гувернантки, разбилъ ея зеркало, разгромилъ туалетъ, притопталъ ногой бумажную картонку, и разбросалъ по всему полу ея бумаги, платья и другія вещщы, оставшіяся послѣ нея. Нѣкоторыми изъ нихъ завладѣла миссъ Горроксъ, буфетчикова дочка. Пичужки сэра Питта употребили ея платьица для нѣкоторыхъ уморительныхъ спектаклей. Это случилось черезъ нѣсколько дней послѣ того, какъ бѣдная ихъ мать отправилась на свою вѣчную квартиру въ могильномъ склепѣ, гдѣ положили ее, неоплаканную, среди чуждого народа…

-

— Ну, а если, паче чаянія, старуха повихнется, сказалъ Родонъ Кроли своей молоденькой женѣ, когда они сидѣли вдвоемъ въ своей уютной хижинѣ въ Бромптонскомъ кварталѣ.

Ребекка все это утро пробовала свое новое фортепьяно. Перчатки пришлись какъ-нельзя лучше по ея миньятюрнымъ ручкамъ; новыя шали пристали къ ней чудесно; новыя кольца сверкали на ея пальчикахъ удивительнымъ блескомъ; французскіе часики тиликали превосходно подъ ея малиновымъ корсажемъ.

— Ну, а если, Бекки… а? вѣдь чемъ чортъ не шутитъ! что ты на это скажешь?

— Ничего; мой милый, я устрою твое счаетье, сказала юная Далила, обхватывая шею своего богатыря.

— Ты все можешь сдѣлать, ей-Богу, сказалъ онъ, цалуя ея маленькую ручку: поѣдемъ-ко теперь въ гостинницу «Звѣзды», и закатимъ такой семибашенный обѣдъ, чтобы — знаешь? Ну, Бекки!

ГЛАВА XVII

Кептенъ Доббинъ купилъ фортепьяно

Бываютъ на базарѣ житейской суеты такія чудныя выставки, гдѣ сатира и элегія путешествуютъ вмѣстѣ, рука объ руку, встрѣчая на каждомъ шагу поразительные контрасты смѣха и слезъ, гдѣ вы, мой возлюбленный читатель, можете, если угодно, приходить въ трогательное умиленіе или хохотать до-упаду, не подвергаясь опасности обратить на себя вниманіе равнодушной толпы. Къ числу такихъ выставокъ принадлежатъ особенно тѣ публичныя собранія, о которыхъ газета «Times» каждый день извѣщаетъ на своей послѣдней страницѣ, и которыми еще такъ недавно управлялъ съ превыспреннимъ достоинствомъ покойный мистеръ Джорджъ Робинсъ. Немногіе — да, я знаю — весьма немногіе изъ жителей Лондона не присутствовали на этихъ интересныхъ митингахъ, вызывающихъ на размышленіе каждую чувствительную душу. Были на нихъ и вы, мой читатель, и, вѣроятно, такъ же какъ я, думали иной разъ съ нервической дрожью, что вотъ, дескать, быть можетъ, дойдетъ очередь и до меня, когда неутомимый господинъ Moлотковъ, вѣрный предписанной инструкціи, будетъ рекомендовать благородному соревнованію почтенной публики мою библіотеку, мебель, посуду, гардеробъ и отборную коллекцію отечественныхъ и заграничныхъ книгъ. Увы!

Вы не сыщете на цѣломъ рынкѣ житейскихъ треволненій такого закоренѣлого эгоиста, который мотъ бы оставаться совершенно безчувственнымъ при взглядѣ на эту грязную сторону послѣднихъ почестей, воздаваемыхъ усошпему другу. Умеръ милордъ Лукуллъ, и бренные его останки покоятся въ могильномъ склепѣ: монументный художникъ вырѣзываетъ на памятникѣ эпитафію съ правдивымъ исчисленіемъ добродѣтелей покойника и краснорѣчивымъ изображеніемъ скорби въ душѣ наслѣдника, владѣльца всѣхъ его сокровищъ. Какой гость за столомъ Лукулла можетъ теперь, безъ сердечнаго сокрушенія, проходить мимо этого знакомого дома! Вѣдь вотъ еще такъ недавно горѣли здѣсь цѣлыя сотни свѣчь, чуть ли не каждый день съ семи часовъ вечера парадныя двери отворялись настежь, и лишь-только начинали вы всходить по ступенямъ комфортэбльной лѣстницы, ливрейные лакеи звучно провозглашали ваше имя изъ одной комнаты въ другую до тѣхъ поръ, пока, наконецъ, не долетало оно до мраморного апартамента, гдѣ веселый старичокъ Лукуллъ принималъ своихъ друзей.