Ребенок от убийцы брата (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна

— Наконец-то я вижу своего сына счастливым, — протянула моя…гм… свекровь, широко улыбаясь. — Видно, дошли мои молитвы до Создателя.

— Мам, — улыбаясь, покачал головой Валеев.

— Что мам? — передразнила сына Роза Ренатовна. — Скажи ещё, что я тут не причем.

— Причем, причем, — подтвердил мои догадки Валеев. — Если бы не твоё чутьё…

— Если бы не материнское сердце, — поправила сына Роза Ренатовна. Переведя на меня взгляд, женщина пояснила:

— Оксана, прости меня. Я ещё в аэропорту заподозрила неладное. Ты когда случайно сунула мне Ромкино свидетельство о рождении, я успела прочесть его фамилию и отчество. Родителей не успела — только его самого. Но мне и этого хватило. Ромка ведь копия Рафаэль.

— Копия, — вздохнула я, признавая очевидное.

— Ну вот, — развела руками Роза Ренатовна. — Я сыну и сказала… Ты на меня не обижаешься? Я представляю, что ты переживала, оставшись одна с ребенком на руках, но ведь отец должен знать о своем сыне, не так ли?

— Всё в порядке, Роза Ренатовна, — улыбнулась я. — Всё хорошо.

Мама Рафаэля улыбнулась, кивнула, но по взгляду я поняла, что сомнения у неё ещё остались. Что ж, умная женщина.

Рафаэль

Рассеянно наблюдая за тем, Галия показывает Ромке свою коллекцию лисят (у матери в квартире целый шкаф был посвящен этому хобби сестры), я в пол уха прислушивался к разговору матери с Оксаной.

Мать старательно убеждала мою женушку, что счастлива заполучить её в снохи, Ксанка же старательно поддакивала, неосознанно прижимаясь ко мне. Оксана хоть и нацепила радостную мордашку, но видимо всё же почему-то опасалась моей матери и искала у меня если не защиты то, по крайней мере, опоры. Что меня очень устраивало.

— Я не знаю, какая кошка между вами пробежала… могу только догадываться, — мать бросила на меня внимательный взгляд. — Но я вижу, что сделала всё правильно, когда рассказала Рафаэлю о том, что встретила вас в аэропорту. Оксана, мой сын — далеко не подарок…

— Ну, спасибо, мам, — возмутился я. Мать махнула рукой.

— Рафаэль, а то ты сам про себя всё не знаешь, — мать перевела взгляд на Оксану. — Но сердце у него золотое. Для родных он что хочешь сделает. Рафаэль не виноват, что сразу не сделал тебе предложение. Понимаешь, когда обожжешься на молоке, дуешь на воду.

— Мам! — рявкнул я.

Мать тяжело вздохнула.

— Рафаэль, я для тебя стараюсь. Ты же слова в простоте не скажешь, а мы, женщины, любим ушами… Правда, Оксана?

Моя девочка, покраснев, пожала плечами.

— Наверное.

Я не удержался — прижав Ксанку к себе, чмокнул её в нос — на радость… на радость себе, любимому.

А Оксанке действительно не повезло — пышных слов от меня она вряд ли дождётся — не научили, да и характер не тот, а в остальном… мне казалось, что я готов легко порвать каждого, кто бы ни встал сейчас между мной и моей девочкой.

Оксана

Уже перед самым отъездом, когда мы с Галией наводили чистоту на кухне, сестра Рафаэля вдруг крепко меня обняла.

— Спасибо тебе, Оксана. Ты не представляешь, насколько обрадовалась мама, когда узнала, что вы не только помирились, но ещё и официально поженились. Ты не представляешь, какое для мамы это было облегчение.

— Галия, но ведь твоя мама меня совсем не знает. Вдруг я далеко не подарок.

— Поверь мне, мама отлично разбирается в людях, — замотала головой девушка. — Знаешь, я не понимаю, почему Раф сразу, как только вы встретились, не бросил Лейсян … вы же как будто созданы друг для друга.

Я сжала зубы. Ну, конечно. Теперь я вдобавок оказалась ещё и разлучницей.

— Первая жена Рафа нашей семье принесла много зла, — схватив меня за руку, воскликнула Галия. — Мама, правда, до сих пор молчит, не хочет Рафа расстраивать.

— Галия, Лейсян и Рафаэль развелись много лет назад. Вдруг ты неправильно что-то запомнила. — По понятной причине, мне не хотелось развивать эту тему. Но у сестры Рафаэля, кажется, были свои планы.

— Я была подростком, но уже не ребенком… знаешь, когда Рафаэля арестовали… ну, из-за любовника Лейсян, эта стерва потом приходила к матери. Я знаю, что приходила — я слышала.

— Галия, я не думаю, что мы должны ворошить…

— Нет, ты должна это узнать, — Галия покосилась на дверь. — Понимаешь, мама это даже Рафаэлю не рассказывала, чтобы не сделать ему хуже… просто когда его арестовали, когда мать начала бегать и хлопотать, чтобы ему срок меньше дали, нам пришлось продать квартиру брата. Мать носила деньги каждому, кто обещал хоть чем-то помочь. А эта стерва, когда узнала, на что ушли деньги с квартиры, ляпнула нашей матери — мол, знала бы, отказалась от своих показаний в счет квартиры. Мать после этого с приступом слегла — потом инсульт диагностировали. Понимаешь?

Я на всякий случай кивнула.

— Потом, когда Рафаэля всё-таки посадили — и посадили надолго — мама придумала сказать брату, что квартиру эту мы продаем из-за плохих воспоминаний. Брат не возражал, потому что тоже не собирался там жить после возвращения. А на самом деле…. — Галия махнула рукой. — Мама потом лет пять спать нормально не могла, всё плакала в подушку: если бы мы просто отдали квартиру Рафа этой стерве — Рафаэлю не пришлось бы сидеть в тюрьме.

— Неужели твоя мать….

— До сих пор так думает? — спросила Галия. Я кивнула. — Не знаю, Оксан. Она совсем не говорит об этом. И я бы тоже не подняла сейчас эту тему, но ты должна знать, кем была первая жена моего брата, и как к ней относятся в нашей семье. Мама, когда узнала про вас с Ромкой, просто расцвела — мы ещё тогда, в поезде знали, что между тобой и братом был не просто роман… просто жизнь иногда бывает слишком сложной, и вы на какое-то время потерялись.

Я понимала, чего от меня ждёт Галия.

Рассказывая мне семейную тайну, сестра Рафаэля таким образом принимала меня в семью. И про Лейсян она рассказывала вовсе не затем, чтобы позлословить — так Галия пыталась убедить меня в том, что они с матерью признают именно меня за жену их сына — даже если я и встречалась с Рафаэлем за спиной Лейсян.

Как всё запутано…

Я не знала, как отреагировать, и сделала единственное, что мне показалось подходящим в этот момент: я крепко обняла Галию.

— Спасибо вам, — произнесла я, радуясь, что Галия сейчас не может видеть моего лица и слышит только голос. А голос сейчас врал. — Благодаря вашей помощи, мой ребенок не будет расти безотцовщиной.

Это было единственная правда, которую я смогла сейчас произнести… так, чтобы не обидеть ни Галию, ни её маму.

Боковым зрением я уловила какое-то движение в коридоре — взглянув в эту сторону, я увидела Валеева, застывшего в проеме двери.

Судя по зверскому выражению его лица, он всё слышал.

Наверное, я не должна была вмешиваться… но я также не могла предать чувства Галии, доверившейся мне. Привлекая внимание Рафаэля, я осторожно подняла ладонь вверх, а затем ещё и отрицательно покачала головой — мол, уйди, не надо ничего выяснять.

Рафаэль кивнул — и отступил назад.

Я же принялась и дальше врать, рассказывая, как хорошо Роза Ренатовна всё придумала.

А что до Лейсян… сказать по правде, хорошо её зная, я могла с уверенностью сказать, что Лейсян была в состоянии ляпнуть нечто подобное. Ляпнула же она про Ромкину долю в однушке. Но… это была не моя война. Мне было очень жалко мать Рафаэля, даже где-то жалко самого Валеева — но при этом он убил моего брата. И если его мать от горя отправилась и сейчас играет с внуком в большой комнате, то мои родители не смогли пережить потери сына.

Рафаэль

Я не поверил своим ушам. Что эта стерва сделала???

Да, я был в курсе о том, что на моей бывшей клейма ставить негде — если измену я кое-как мог понять (не простить, только понять — в конце концов, я тогда батрачил как проклятый в две смены, может чего ей и не додавал), то вранье Лейсян в суде оправдать было нечем. Да и не смогла бы нормальная женщина бросить своего новорожденного ребенка, пусть он даже и от постылого мужа.